Пока он разгадывал иероглифы, Ройан продолжила: — Ты вспомнишь из книги, что Таита любил загадки и игру в слова, а кроме того, как не раз хвастался, был лучшим игроком в мире в бао. Николас оторвал взгляд от увеличительного стекла. — Помню. Я согласен с теорией, что бао — предшественник шахмат. У меня в музее есть около дюжины досок. Некоторые из Египта, остальные — с юга Африки. — Я тоже верю в эту теорию. В обеих играх много схожих объектов и правил, но бао — зачаточный вариант, вместо фигур там цветные камешки. Я полагаю, Таита не смог избежать искушения продемонстрировать потомкам свое искусство загадывать загадки. Думаю, он тщеславно оставил подсказки о местонахождении могилы фараона как в свитках, так и среди фресок, нарисованных им собственной рукой на могиле любимой царицы. — Думаешь, это одна из подсказок? — Николас постучал по фотографии лупой. — Прочти надпись, — велела Ройан. — Это классические иероглифы — не слишком сложно по сравнению с его шифрами. — «Отец царевича, который не отец, даритель синевы, убившей его, — запинаясь, перевел Николас. — Вечно хранит рука об руку с Хапи каменное свидетельство пути к отцу царевича, который не отец, дарителю крови и пепла». — Николас покачал головой. — Какая-то бессмыслица. Должно быть, я ошибся при переводе. — Не отчаивайся. Ты впервые встретился с Таитой, чемпионом игры в бао и загадки. Мы с Дурайдом ломали голову несколько дней. Чтобы отгадать шифр, вернемся к книге. Танус — не отец царевича Мемнона по имени, но, как любовник царицы, его биологический отец. На смертном одре он подарил Мемнону синий меч, который нанес ему самому смертельную рану во время битвы с вождем эфиопов. В книге приводится полное описание битвы. — Да, когда в первый раз прочитал эту часть, то, помнится, подумал, что синий меч скорее всего один из первых экземпляров железного оружия. Он должен был казаться чудом. Достойный дар для царевича. Значит, «отец царевича, который не отец» — это Танус? — Харпер обреченно вздохнул. — Хорошо, пока примем твою версию. — Спасибо за доверие, — саркастически заметила Ройан. — Но вернемся к загадке Таиты. Фараон Мамос был отцом Мемнона только по имени, но не по крови. Еще «отец, который не отец», Мамос, передал царевичу двойную корону Египта, красные и белые короны Верхнего и Нижнего царств — кровь и пепел. — Это уже легче принять. Как насчет остальной надписи? — Николас был явно заинтригован. — Выражение «рука об руку» в древнеегипетском имеет два смысла. Может значить «очень близко к чему-то» или «в прямой видимости». — Продолжай. Тебе удалось захватить мое внимание, — подбодрил хозяин «Куэнтон-Парка». — Хапи — двуполое божество Нила, бог или богиня в зависимости от ситуации. Во всех свитках Таита использует «Хапи» вместо слова «Нил». — Значит, если сопоставить седьмой свиток и надпись на могиле царицы, каков будет полный перевод? — Вот такой: Танус похоронен в пределах видимости или очень близко ко второму водопаду. Там есть каменный монумент или надпись, которая указывает путь к могиле фараона. Николас резко выдохнул. — Я устал от поспешных выводов. Может, у тебя есть и другие подсказки? — Это все. Он изумленно посмотрел на нее: — Все? Больше ничего нет? Ройан покачала головой. — Предположим, что ты не ошибаешься. Пусть русло реки осталось примерно тем же, что и четыре тысячи лет назад. Пускай Таита действительно указывает путь ко второму водопаду на реке Дандера. И что мы должны искать, когда туда доберемся? Если там и высечена надпись на камне, сохранилась ли она или унесена прочь яростью реки? — У Говарда Картера были не более подробные указания для поисков могилы Тутанхамона, — заметила Ройан. — Один листок папируса сомнительной подлинности. — Ему надо было обыскать только Долину Царей. И на это понадобилось десять лет. А ты предлагаешь исследовать целую Эфиопию, страну размером с десять Франций. Как думаешь, сколько нам понадобится времени? Ройан резко поднялась. — Прости, думаю, мне следует отправиться в больницу навестить маму. Уже понятно, что я зря теряю время. — Но часы приема еще не наступили. — Она в отдельной палате. Ройан направилась к двери. — Я подвезу тебя, — предложил Харпер. — Не стоит беспокоиться. Я вызову такси, — ответила она ледяным тоном. — Такси будет ехать час, — предупредил Николас, и Ройан смилостивилась настолько, чтобы позволить увлечь себя к «ренджроверу». Пятнадцать минут они ехали в молчании, потом Николас заговорил: — Я не очень хорошо умею извиняться. Боюсь, слишком мало практики, но я действительно прошу прощения. Я был не прав. Увлекся. Ройан молчала. Через минуту Николас добавил: — Тебе придется говорить со мной, иначе будем общаться по переписке. Довольно неудобно в ущелье Аббая. — У меня возникло четкое ощущение, что ты не собираешься отправляться туда. — Да, я — негодяй, — согласился мужчина, и она искоса посмотрела на него. Это ее и погубило. У Николаса была такая заразительная улыбка, что она рассмеялась. — Похоже, мне придется смириться с этим фактом. Ты — негодяй. — Партнеры? — спросил он. — В настоящий момент другого негодяя у меня нет. Похоже, от тебя никуда не денешься. Харпер высадил Ройан у главного входа в больницу. — Вернусь за тобой в три, — сказал Николас и поехал в центр Йорка. Еще с дней учебы в университете у него была маленькая квартира на одной из узких улочек за кафедральным собором Йорка. Все здание было зарегистрировано на имя «Каймановой островной компании», и телефон, не занесенный в справочник, не проходил через международный коммутатор. Формально Николаса ничто не связывало с этой квартирой. До встречи с Розалиндой это жилище играло важную роль в его личной жизни. И теперь баронет использовал его для личных и тайных дел. Ливийская и иракская экспедиции обсуждались именно здесь. Он не был на квартире уже много месяцев, там стоял холод, пахло сыростью и было весьма неуютно. Николас зажег газовую плиту и поставил чайник. Налив себе кружку дымящейся золотистой жидкости, он позвонил в банк в Джерси, а следом в другой, на Каймановых островах. «У мудрой крысы не один выход из логова» — так звучала семейная присказка, передаваемая из поколения в поколение. Всегда следует иметь денежки, припрятанные на черный день. Нужны деньги на организацию экспедиции, а юристы арестовали почти все счета. Николас назвал пароли и номера счетов в каждом из банков и велел произвести переводы. Его всегда удивляло, как быстро можно решить любые проблемы, если у тебя есть деньги. Харпер бросил взгляд на часы. Во Флориде еще раннее утро, но Элисон сняла трубку на втором звонке. Она была настоящей светловолосой динамо-машиной, которая возглавляла «Глобал сафарис», компанию, устраивающую охоту и рыбную ловлю в самых отдаленных уголках мира. — Привет, Ник. Мы не слышали тебя больше года. Уже решили, что ты нас больше не любишь. — Да, у меня было немало дел, — признал он. Как сказать людям, что у тебя умерли жена и две маленькие дочки? — Эфиопия? — Запрос нисколько не удивил ее. — И когда ты хочешь отправиться туда? — Как насчет следующей недели? — Ты, должно быть, шутишь. Мы работаем там всего с одним охотником, Нассусом Руссосом, и его время распланировано на два года вперед. — Неужели больше никого нет? — настаивал он. — Я должен вернуться оттуда до начала сезона дождей. — И какой добычи ты жаждешь? — спросила она. — Горная ньяла? Бушбок Менелика? — Я хотел пополнить свою коллекцию, отправившись вниз по реке Аббай. Он не собирался сообщать подробности. Элисон еще немного потянула время, а потом неохотно проговорила: — Ты должен понимать, что действуешь вопреки нашим рекомендациям. Есть только один охотник, который может согласиться на такие сроки, но я даже не знаю, есть ли у него лагерь на Голубом Ниле. Он русский, а наши сведения о нем противоречивы. Некоторые говорят, что он бывший кагэбэшник и принадлежал к головорезам Менгисту. Менгисту был своего рода «черным Сталиным», который низложил, а потом и казнил императора Хайле Селассие и за шестнадцать лет деспотического правления поставил Эфиопию на колени. Когда финансировавшая его советская империя рухнула, тирана свергли и вынудили бежать из страны. — Я готов лечь в постель с дьяволом, — сказал он, — и обещаю, что не буду жаловаться. — Ну ладно, никаких возражений… Она продиктовала ему имя и телефонный номер в Аддис-Абебе. — Я люблю тебя, милая Элисон, — заявил Николас. — Ну разумеется, — ответила она и положила трубку. Харпер полагал, что дозвониться в Аддис-Абебу будет нелегко, и не был разочарован в своих ожиданиях. Но в конце концов это удалось. Женщина со слегка шепелявым эфиопским акцентом сняла трубку и немедленно перешла на английский, когда он попросил Бориса Брусилова. — В настоящий момент Борис отправился на сафари, — сказала она. — Я возеро Тессэ, его жена. — В Эфиопии жены не принимают имя мужа. Николас достаточно помнил амхарский язык, чтобы перевести — ее имя означало «Госпожа Солнце», очень мило. — Но если это связано с сафари, я могу вам помочь.