Перелистав несколько страниц, исписанных мелким, убористым почерком, Анна Николаевна нашла нужную: – Это было двадцатого мая, в первой половине дня. Услышав эту дату, Марк сразу успокоился, а меня как кольнуло – девятнадцатого мая мы с Пташниковым возвращались из Александрова, на перроне ростовского вокзала я заметил Окладина. Значит, одновременно с ним в Ростове был и чернобородый! Может, они приехали на пару? – Выходит, сразу из Александрова чернобородый направился сюда, в Ростов, – посмотрел я на Марка. – Но как он узнал, что в александровской церкви интересующих его Царских врат нет? Кто мог ему сообщить, что поиски надо продолжать дальше? – Ну, это можно по-разному объяснить, – уклончиво произнес Марк. Я не отставал от него: – А если чернобородый уже был здесь, все выяснил, зачем опять едет сюда? – Значит, в прошлый раз по какой-то причине не успел довести дело до конца… Не расстраивайтесь, Анна Николаевна, не все еще потеряно, вы нам очень помогли, – успокоил Марк хозяйку и, как мне показалось, заодно ловко избавился от моих дальнейших расспросов. – Подождите, подождите, – спохватилась Анна Николаевна. – Я вроде бы догадываюсь, почему ваш странный попутчик вынужден опять приехать в Ростов. – Что-то ему помешало. – Вы совершенно правы. Когда он приезжал в первый раз, эти Царские врата были на реставрации в Москве. Помню, он очень досадовал, услышав от меня об этом. – Анна Николаевна! Вы сегодня для нас – самая добрая вестница! – искренне воскликнул Марк. – Хотите чаю? – облегченно улыбнулась хозяйка. – Утром я испекла сладкий пирог с калиной. – Мы очень любим сладкие пироги, особенно с калиной, – за двоих ответил Марк. Анна Николаевна ушла на кухню ставить чайник. Я никак не мог понять Марка, поглядывал на него с раздражением. Надо было немедленно выяснить, эти ли Царские врата разыскивает чернобородый, договориться с дирекцией музея, чтобы нам разрешили устроить в церкви засаду, а он затеял чаепитие с пирогом. Вполголоса, чтобы не услышала Анна Николаевна, я сердито высказал ему свои соображения. – Той иконы, которую разыскивает чернобородый, в церкви нет, – спокойно объявил Марк. – Тебе откуда известно? – Перед твоим приездом я был в музее и все выяснил. Действительно, эти Царские врата вывезены Грозным из Новгорода, но за иконой евангелиста Иоанна никакого плана нет. Однако чернобородый этого не знает. О засаде я уже договорился и с дирекцией музея, и с местной милицией, так что времени у нас много. Я не находил слов от возмущения: – Зачем же мы весь день колесили по городу? Выходит, ты умышленно водил меня за нос? – Извини, я подумал, тебе будет приятно самому найти эти Царские врата, за которыми охотится чернобородый. Кроме того, я давно, с самого детства, не бывал в Ростове, хотелось получше узнать о его древностях. В целом с обязанностями экскурсовода ты справился. – Марк примирительно похлопал меня по плечу. – И к Анне Николаевне, как видишь, не зря заглянули – узнали о чернобородом новые сведения, которые, возможно, нам помогут в дальнейшем. – Ты еще не все знаешь. – Ну, выкладывай. – Сейчас не время, потом. Мне тоже нравятся сладкие пироги, особенно с калиной… Я не без злорадства видел, что своим заявлением заинтриговал Марка. Надежда сегодня же разгадать тайну чернобородого примирила меня с ним, обида прошла, но в отместку я тоже решил помучить его неизвестностью. За столом мне вспомнился разговор о ростовском митрополите Ионе Сысоевиче. Давно хотел я поделиться с Анной Николаевной своими «подозрениями» в отношении этого человека, возникавшими у меня всякий раз, когда я оказывался на территории Ростовского митрополичьего двора, которому больше подходило название кремль. И вот такая возможность представилась. Отдав должное пирогу с калиной, я так приступил к изложению своей версии: – В построенном Ионой Сысоевичем кремле явно угадывается замысел вознести церковную власть над светской, свои убеждения опальный митрополит выразил в архитектуре. С этим утверждением Анна Николаевна не стала спорить. – Но только ли символом политических убеждений был для Ионы Сысоевича возведенный им митрополичий двор? Массивные высокие стены с рядами амбразур могли выдержать настоящую осаду, за ними могли бы разместиться тысячи воинов. Но спрашивается – от кого в то время было обороняться здесь, в центре русского государства? – Вероятно, на этот вопрос у вас есть собственный ответ? – с интересом выслушав меня и не опротестовав выдвинутых мною доводов, сказала Анна Николаевна. Я помедлил, прежде чем изложить суть своей версии: – Не задумал ли честолюбивый Иона Сысоевич совместно с патриархом Никоном бросить здесь прямой вызов светской власти, учредить в России клерикальную, то есть церковную власть, для того и превратил мирный митрополичий двор в настоящую военную крепость? Не сдержав изумления, Марк хлопнул ладонью по столу. Анна Николаевна высоко подняла брови, видимо, тоже никак не ожидая такого зигзага в моих рассуждениях. Ей даже потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, разглаживая сухонькими пальцами скатерть на столе, она неторопливо заговорила: – Вы правы в том, что желание доказать превосходство церковной власти над светской некоторым образом чувствуется в Ростовском кремле. Не спорю, что властный и умный Иона Сысоевич, вероятно, был всей душой на стороне патриарха Никона, следствием чего и стала сцена в Успенском соборе, в результате которой он был лишен звания местоблюстителя патриаршего престола. Но ваше предположение, что он хотел бросить здесь открытый вызов царю, кажется слишком смелым, – деликатно возразила мне хозяйка. Я попытался отстоять свою «заговорщическую» версию, но споткнулся на слове, заметив, как в глазах Марка блеснула усмешка. Не трудно было догадаться, о чем он подумал: что мне опять не дают покоя лавры Шерлока Холмса. Однако Анна Николаевна охотно и даже с удовольствием продолжила начатый мною разговор: – На первый взгляд, стены Ростовского кремля действительно очень похожи на крепостные – в них имеются бойницы, варовые щели, по крытым переходам можно было обойти все одиннадцать башен кремля: две дозорные со смотровыми вышками-стражницами, четыре фланкирующих и пять угловых. Все как в настоящей крепости, однако Ростовский кремль – не военное сооружение. – Но почему? – Да потому, что в те годы, при наличии достаточно сильной артиллерии, фортификация крепостей была уже другая. Вспомните Петропавловскую крепость в Санкт-Петербурге, построенную чуть позже нашего кремля. Вот она уже отвечала всем требованиям новой фортификационной науки. А Ростовский кремль – только имитация крепости, хотя и весьма внушительная. – Иона Сысоевич не мог открыто строить современную военную крепость, это сразу вызвало бы подозрения, вот он и использовал старинную архитектуру, чтобы сбить с толку. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь