– Это тот, у кого родители – служители церкви, ведь только он, проведя все детство за церковными книгами, мог знать, что это за икона на самом деле, – сказал Вовка. – Но у нас нет таких, – ответила Ева категорично. – Хотя, – она пристально посмотрела на Глеба, – я не знаю кто твои родители. Но тот ничего не ответил, лишь, поджав губы, продолжал молчать. – Родителей у Глеба нет, он вырос в детском доме. Именно этой информацией шантажировал его Влад еще в Томске, ведь так? – спросил Вовка, подойдя к парню, и присел рядом так, чтоб быть с ним на одном уровне. – Ты так тщательно скрывал этот факт, ночами разгружал вагоны и все деньги тратил на одежду. Ты так усердно следил за своим внешним видом, чтоб никто даже не подумал, что ты детдомовский, а Влад откуда-то все же узнал. – Нас считают недолюдьми, – ответил Глеб тихо. – Хотя нет, некоторые нарочито жалеют, а некоторые презирают и хихикают. Мне противны и те, и другие. Вот вы даже не представляете, как это хорошо – быть таким, как все. – Дурак ты, – беззлобно бросил ему Вовка. – Тебя обидел один, а ты обиделся на всех. Ты такой же, как все, и наличие или отсутствие у тебя родителей ничего не решает. Если ты сам не будешь на этом акцентировать внимание, через несколько дней все забудут про это. Вот увидишь, тебе станет намного проще жить, намного. Поверь, все эти ненужные тайны приводят только к комплексам и потерям. Ты сам должен принять себя таким, как есть. Да, у тебя нет родителей и никогда не было семьи, но ты же можешь создать свою. Жениться на любимой девушке, родить троих детей и завести свою семейную традицию, только для твоей, самой лучшей семьи на свете, например, ходить летом в поход в палатках, а на День рождения, в двенадцать часов дарить торт со свечками. Вместо того, чтоб обижаться на прошлое, построй свое будущее, в этом и есть прелесть жизни, именно этот шанс дает всем нам Бог. Ты не можешь заставить своих родителей изменить твое прошлое, но в твоих руках настоящее и будущее. Это лучшее, что придумал создатель, жаль, что не все люди это понимают. Я знал человека, у которого была лучшая в мире семья, любящая красавица-жена, трое совершенно разных детей и обязательные семейные традиции. Я смотрел на них и радовался их встречам нового года в кругу семьи, концертам, которые они давали на школьных мероприятиях, и главное, любви между ними. Однажды я узнал, что у главы семейства родителей не было, а рос он то у бабки, то у тетки и всегда мечтал создать свою семью. Глеб плакал, ему было больно, видимо, слова Вовки попали именно туда, где кровоточила старая, незаживающая рана. – Ну, а воцерковленные родители у нас у Ильи, – сказал Вовка и, встав, повернулся в его сторону. – Нет, – нахмурился Глеб, – ты ошибаешься, у него родители – учителя биологии. – А вот это ложь. Никого из вас не смутило, как ловко наш Илюша цитирует Библию? Почти дословно и так быстро и к месту, что после обычного ознакомления невозможно. Потому что наш Илья вырос в семье священнослужителя, где единственным развлечением по вечерам было чтение Святого писания вслух. И вот тут, Глеб, начинается совсем противоположная твоей история. Ты стеснялся, что у тебя нет родителей, а наш Илья стеснялся, что они у него есть. Похоронить их даже теоретически ему не давало воспитание, поэтому он просто поменял им профессию. Да, Илюш, все было так? – спросил Вовка у напуганного парня. – Что ж, я согласен, что это, скорее всего, неправильно, – витиевато начал объясняться Илья. – Теоретически, конечно, я мог и знать про эту икону, но я не убивал, – и, резко перейдя на визг, закричал, как всегда, тыкая вверх пальцем: – Ты лжешь, и вообще, кто ты и кто дал тебе право кого-то обвинять?! – Я дал, – закашлялся участковый и, подойдя к парню, положил свою широкую руку ему на плечо. – Сиди тихо. – Спасибо, – поблагодарил Вовка. – Ты, Илюша, выдал себя не только цитатами из Библии. Во-первых, твои показания, где ты был тем вечером, когда убили Влада. Ты написал, что спал в комнате. Но, вот незадача, Глебу и Славке не спалось, они включили свет и сидели обсуждали текущее положение дел и как из него выбраться. Да, они видели, что ты, накрывшись с головой, продолжал спать, но оба написали, что точно не знают, был ли ты там, под одеялом. – Ну и что? – Было видно, что Илью трясет, и он еле сдерживался, чтоб не начать орать. – Это еще не доказательство, они ведь не заглянули под одеяло. – Согласен, но именно тогда, когда твои друзья наблюдали тебя спящего на кровати, ты почему-то попался на глаза курившей на лавочке Настасье. Ты не мог быть в двух местах одновременно, Илюша. Но ты не думай, это только начало твоих проколов. Например, сегодня на озере Глеб нашел белую пуговицу, такую яркую и заметную на черных камнях озера. – Вот, – протянул пакетик с большой белой пуговицей Сильвестр. – Между прочим, поднята из озера представителями правопорядка, а именно, нашим участковым. Мы когда вернулись с Глебом на озеро, поняли, что нам не стоит это делать самим, так что все по закону. – Это вы молодцы, – опять закашлялся участковый. – Она, между прочим, вырвана с мясом, поэтому доказать, что пуговица именно от этого пиджака, экспертам будет не сложно. – Дальше наша Верочка поведала нам об одной ситуации, – продолжил Вовка. – Она сказала, что один человек все же знал, что она в лагере, но почему-то не сдал ее. Любопытно, почему? А, Илья? Все меньше остается времени, для того, чтоб начать говорить и оформить явку с повинной. Я сейчас все расскажу, и тогда следствие не сможет проявить к тебе никакого снисхождения. – Это все ерунда! – молодой человек все-таки не сдержался и закричал. – Пуговицу я мог просто потерять, Настасья что-то перепутала, а Верку-дуру я просто сдавать не хотел, потому как она ущербная, раз за нами потащилась. – Ты рот свой закрой! – с места вскочил Герасим, готовый вцепиться в горло Илье. – Не стоит, – остановил его Вовка, – не марай об него руки. Ну, хорошо, – пожал он плечами и продолжил разговор с Ильей, – не хочешь – не надо. Итак, Верочка сказала, что видела тебя на кухне, и ты видел ее. Причем ты пришел туда, как и Верочка, тайно, чтоб тебя никто не заметил. Но после того, как я поспрашивал, Вера вспомнила, что на саму кухню ты не заходил. Ей показалось, что ты выходишь из кухни, а на самом деле ты выходил из соседней двери, это кладовка, где хранятся швабры, тряпки и крысиный яд, который в лесу, да возле продуктов просто необходим. Ты отравил деда, потому что думал, что тот видел, как ты убил Влада. Конечно, ты не дурак и знаешь про отпечатки и даже стер их, а вот маленький пузырек, в который пересыпал яд, ты просто выбросил в лесу, думая, что его точно никто не найдет среди валежника и кустов. Но ты не подумал про преданность собак и Татарина, который тоже очень хотел, чтоб нашли убийцу деда. И вот на том пузырьке есть твои отпечатки, а внутри обнаружены остатки яда, и это уже не косвенная улика, а самая что ни на есть прямая. Вот сейчас, Илюша, точно граница между «сам пришел» и «привели», даю тебе последний шанс. Потому что Сильвестр Васильевич вскрыл облако в телефоне, и там очень много интересных видео, Влад любил снимать. Вдруг с небольшого полноватого парнишки, одетого в смешной белый костюм не первой свежести, сошло все: и агрессия, и нервы, и даже нарочитая дерганность, оголив лишь одно, главное чувство в этом человеке – злость. – Вы просто не представляете, что это за икона. Да, я ненавижу родителей и все, что с ними связано, но все, что касается церкви, у меня записано на подкорке головного мозга. Вечером было весело, но когда мы проснулись и Влад показал нам икону, я все понял. Это вообще не икона, ее называют книгой, «Летописью Времен». Раз в два-три столетия она начинает говорить, но открывается только избранным. Последним ее читавшим считался император Александр Первый. В мире ходит легенда, что, прочитав эту книгу, он ушел отмаливать Россию, сымитировав свою смерть, а после обосновался здесь, у нас под именем старца Федора Кузьмича. Сейчас этот Старец канонизирован Русской православной церковью в лике праведных. Так вот в церкви не говорят открыто, но легендой это не считают, потому как много раз предлагалось провести ДНК-экспертизу на принадлежность святого Федора Кузьмича к царской семье, но церковь это постоянно запрещала. Плюс ко всему, еще при советской власти, чтоб развеять легенду о хорошем царе, решили вскрыть могилу Александра Первого и доказать, что он всего лишь простудился и умер, а не стал святым старцем. Но позже этот вопрос замяли. Поговаривали, что гроб вскрыли, и он оказался пуст, а такой факт решили все же не освещать. – Зачем нам твоя лекция? – прервал его Славка. – Ты людей убил и теперь хочешь вот этой всей историей оправдаться? – Да не хотел я никого убивать, – зло, но спокойно ответил Илья. Он вообще был очень спокоен сейчас. – Я когда понял, что это не икона, а книга-берегиня, стал Влада уговаривать отдать ее мне, но тот лишь издевался. Я тогда решил выследить его, когда он пойдет с дедом договариваться, и забрать икону, но он не взял ее с собой. Я позже понял, что его слова: «я лучше отдам ее трухлявому пню» – не были фигурой речи. Я слабее Влада и потому решил, что стукну его легонько по голове и заберу икону. Ну, в фильмах людей бьют, они полежат, а потом встают, качаясь, идут дальше, и никто не умирает от одного удара. – А он умер, – сказал Вовка. Илья молча кивнул. – Да еще и дед этот выскочил, как черт из табакерки, когда я Влада в воду столкнул. Я сначала убежал в страхе, а потом понял, что дед меня обязательно сдаст. Я ждал этого, когда утром приехала полиция, но он почему-то тянул. На следующий день я решил сходить и поговорить с ним, на всякий случай взял с собой яд. Подумал, вдруг он не видел меня все-таки, зашел с леса, он как раз чай готовил. Но дед сразу, как только я зашел, все поставил на свои места, сказав, что он знал, что я приду. Усадил меня и стал убеждать вернуть ему икону, а потом пойти в полицию и покаяться. – Чем подписал себе смертный приговор, – грустно резюмировал Вовка. – А вот и наша полиция приехала, – сказал, кашляя, участковый. – Собирайся, парень, за все в этой жизни надо отвечать, пришло и твое время. Глава 28. Сильвестр – Ты куда? – Сильвестр знал, что застанет Вовку именно здесь, на тропинке за воротами турбазы. Причем он был уверен, что в руках у него будет икона, и не ошибся. Только она была не в руках, а торчала из сумки. – Сейчас же верни икону на место. Когда приехала полиция, все забыли про находку. На первом плане сейчас стояли человек, подозреваемый в двойном убийстве, и постоянно кашляющий участковый, который предоставил оперативникам все улики, полученные точно по всем правилам уголовного розыска, с понятыми и подписанными протоколами. В общем-то получалось, на блюдечке с голубой каёмочкой. Запись с телефона о том, как ребята крадут икону, общим собранием все же решили стереть, не посвящая в это полицию. – Эта икона должна вернуться на свое место, – сказал Вовка печально. – Все, что говорил Илья, – чистая правда. Это «Летопись Времен», книга-берегиня, и охраняет она Россию. Пойми не все секреты в нашем мире должны быть разгаданы. Отпусти, я все равно уйду, но ты лучше отпусти сам. – От меня, может, и ушел бы, но со мной Татарин, – заметил Сильвестр, погладив по голове преданно сидевшего у ног пса. – Так Татарин лучше тебя все понимает, – весело отозвался Вовка. – Он же у деда жил, все сам видел. Дед сообщил сразу после того, как студенты украли ее, но добираться было долго, и потому второе сообщение он сделал, уже когда убили Влада, переживая, что ситуация вышла из-под контроля. Каялся, что не уберег икону, и очень просил поторопиться. Думаешь, куда он в город мотался? Ходил в храм, для нас сообщения передавал, не по телефону же ему нам звонить, – засмеялся Вовка словно сказал нечто смешное. – У нас особенная связь. – Так это тебя ждал дед, когда говорил: «Думал, что своими силами разберемся, правда, эти силы уж больно долго едут»? – уточнил Сильвестр. Вовка кивнул. – Мне нужно было стать своим среди ребят, чтоб узнать, где икона. Я навел справки и узнал, что кроме Герасима позвать вам больше некого, вот и прикинулся его родственником. – Он знал про тебя? – спросил Сильвестр. – Нет, – сказал с сожалением Вовка. – Доверчивый он очень, я воспользовался им. Присмотри тут за Герой, обещаешь? – Ты хоть представляешь, что с парнем будет, когда он узнает, что его так обманули? – проговорил Сильвестр с укором. – Я оставил ему записку, – пояснил виновато Вовка, понимая, что это все равно не поможет. – Ну что, поверим ему, Татарин? – спросил Сильвестр у пса. Тот, словно бы поняв вопрос, подошел к Вовке и, обнюхав, лизнул тому руку. – У деда во дворе Карпик стоит, на ходу, так быстрее получится, – сказал Сильвестр, приняв решение. – Спасибо! – Вовка подошел и обнял Сильвестра как дорогого друга, поцеловал в макушку Татарина и скрылся в темноте леса. Казалось бы, прямо сейчас преподаватель университета и в принципе уважаемый человек позволил украсть икону какому-то странному парню, про которого никто ничего толком не знает, но почему-то Сильвестр Васильевич Дудка был уверен, что поступил правильно. Он верил Вовке абсолютно, и эту веру нельзя было чем-то подкрепить – ни знаниями, ни документами. Сильвестр впервые безусловно верил незнакомому человеку и знал, что это правильно. Глава 29. Герасим Гера зашел домой, и квартира встретила его звенящей тишиной. Чтоб не было так тоскливо, он включил телевизор и поставил чайник. На экране симпатичная дикторша брала интервью у приехавшего в Томск столичного певца. На столе сиротливо стояла кружка, из которой три дня назад пил чай Вовка. Они тогда очень быстро собирались, и Гера впопыхах даже не помыл ее. Понимая, что заварка, скорее всего, въелась в стенки кружки, и отмыть сейчас будет ой как тяжело, Герасим поднял полупустую кружку. Под ней лежал листок, развернув который, Гера замер. Это была записка от Вовки, который так бессовестно бросил его там, на турбазе. «Привет, мой друг Гера, хотя правильнее было бы сказать – пока. Прошу у тебя большого и искреннее прощения, за то, что обманул твое доверие. Я знал о тебе немногое, и мне было необходимо быстро войти в доверие и заставить тебя поехать на турбазу. Вот и пришел в голову дурацкий план про будущее… Хотя, почему дурацкий, ведь он сработал. Я решил, что человек, верящий в инопланетян, обязательно поверит и в машину времени. Ты не думай, я не осуждаю, я восхищаюсь, ты – человек, верящий в чудо, а это в наше время очень редкий случай. Мне очень хочется, чтоб в твоей жизни всегда было место чуду, потому что оно случается только с теми, кто в него верит, кто знает, что оно может произойти. Помни это. Ведь чудо – это награда за веру в него. Если ты вспомнишь, что я тебе говорил, все факты как бы из твоего прошлого и обдумаешь, то поймешь, что это был цыганский прием. Ты говоришь человеку что-то очень распространённое, и если он реагирует, то просто развиваешь мысль, как-то так. Например, казус, что произошел с тобой в начальной школе. Поверь мне, он был у каждого второго, у меня так точно. Гера, за эти дни ты мне и вправду стал другом, я буду всегда помнить о тебе. Помни, что, если тебе будет сложно, я, как конек-горбунок, обязательно прискачу на твой зов, только не злоупотребляй. Шутка! Хотя, кто знает, как жизнь сложится, пути господни неисповедимы. А что касается моих разговоров про будущее, знай, я свято верю, что в нашей с тобой России будущего все будет именно так. Почему? Да потому что есть ты, Сильвестр, Полина и вы все невероятные, вы все и есть Россия будущего. Обнимаю тебя и, прошу, не держи зла. P. S. Если будут про меня спрашивать, не стесняйся, говори правду, только не показывай никому эту записку. И да, смени замок в дверях, он открывается шпилькой. Я тут переночевал у тебя одну ночь перед отъездом, надеюсь ты не против. Навсегда твой друг, Вовка». На душе стало тепло и легко, он не бросил его, не забыл. Из телека приглашенный столичный гость запел что-то хорошее, про любовь. Герасим взглянул в телевизор, и по телу вновь пробежались мурашки. У певца на руке был точно такой же браслет, какой показывал ему Вовка, с выбитой золотом большой буквой «Р». Глава 30. За неделю до описываемых событий