Поля стояла у двери и не решалась еще раз нажать на звонок. Она сама недавно окончила университет, и ей было сложно общаться со студентами моложе ее всего на три года. Полина всеми силами пыталась завоевать авторитет, ну, или на худой конец дружбу студентов, но выходило не всегда и не со всеми. Тому, что это ей давалось с большим трудом, способствовала еще и ее внешность. В свои двадцать шесть лет, маленькая, худенькая – она выглядела совершенной девочкой. Полине от предков досталась необычная внешность, в ее крови было намешано столько, что почти каждая национальность бывшего СССР могла принять ее за свою. Всего в девушке было много разных черт, но как-то не ярко выраженных: раскосые черные глаза, но при этом очень большие, довольно смуглая кожа, будто после отдыха на море, с каким-то желтым оттенком, черный волос, но с красивым, почти красным отливом, словом, она была настоящая русская. Кровь, перемешавшись в поколениях, не боролась за первенство, и в Поле победила дружба народов. Примерно лет в десять, замучившись отвечать на вопрос о национальности, Полина выпытала у мамы все о ее предках, каких, конечно, та могла вспомнить, и написала стихотворение, которым после собиралась отвечать любопытным: Сегодня ночью не спалось совсем,Ложиться поздно – вредная привычка.И вдруг, как Мэри Поппинс, на окноПрисела моя пра-калмычка. Сложив свой милый зонт из звёздной пыли,Она рассказывала мне о том,Как весело и дружно они жили,И как прекрасен был их общий дом. На тот рассказ, как светлячок на свет,Надев военный головной убор,Пришел мой польский легендарный дед,В зубах сжимая крепкий «Беломор». Дед вспоминал своих друзей,С которыми он шел в атаку,И день победы, майский день,Тот день, когда впервые плакал. С ним пра-бурят смахнул слезу,Целуя в щеку бабушку-гуранку.Он вспоминал Гражданскую войнуИ боевую крестницу-тачанку. Херсонский цыган стал шутить,Всем родственникам запрещая слезы,И утверждал: "С улыбкой надо жить!И обнимать плакучие березы". Стесняясь, дед-башкир молчал,Всем предлагая фирменный чак-чак.А бабку-украинку обнималМой белорусский прадед офицер-моряк. – А кто же я? Вы разных все кровей!Замолкли предки, мной поражены.Лишь усмехнулся пра-еврей:"Ты русская, такая же, как мы!" Мама тогда очень смеялась и говорила, что чересчур развернутый у Полины получился ответ, и не стоит в принципе реагировать на бестактные вопросы. Но стихотворение похвалила и даже показала школьному учителю по литературе в надежде на похвалу. Тот, правда, не оценил детский порыв, чем расстроил больше маму, чем дочку, но факт есть факт: мама гордилась любыми достижениями дочери. Мама, она очень верила в нее, и Поля старалась ее не подвести. Добавляли груза ответственности мамины причитания, которые Полина слышала каждый день с того самого часа, когда ушел папа, то есть, сколько себя помнила: «Всю свою судьбу я, Полиночка, на тебя положила, ты должна теперь прожить свою жизнь и за меня, и за себя, не повторив моих ошибок». Бывало и такое высказывание: «Ничего себе, все тебе, все тебе, жизни у меня и не было, положила я себя, только чтобы ты хорошо жила». Если в детстве Полине было очень жаль маму после таких причитаний, и она со слезами отвечала, что обязательно проживет жизнь лучше, то, чем дальше, тем сложнее становилось отношение к маминым словам. Вот вроде и ничего такого мама не говорит, вроде от любви большой, а почему-то делается тошно. Словно бы с детства на Полю повесили кредит, который она должна выплачивать всю жизнь. И брала кредит вроде не она, а отказаться от него невозможно. К тому же, чем взрослее становилась Полина, тем больше требований у мамы появлялось к ее «лучшей» жизни. Обязательно высшее образование, никакой школы, работать надо только в университете, там престижнее, а уж замуж один раз и на всю жизнь. Требования к будущему спутнику жизни были настолько запредельными, что Полина была уверена, что таких людей не существует в природе. Ее детская мечта стать следователем была растоптана матерью и уничтожена как не выдерживающая никакой критики. Все студенческие вечеринки оказались под запретом как потеря драгоценного времени, а все мальчики «хотели одного». Все подружки шалавы, которые «в подоле принесут, а тебя обязательно предадут». По итогу, замужние одногруппницы уже катают коляски, а Полина днем пытается донести высшую математику до студентов, а вечером ищет вкус настоящей жизни в любимых детективах. Иногда она так зачитывалась, что жизнь вокруг меркла, и хотелось как можно быстрее сбежать обратно в книгу. Истории были ее второй реальностью, более интересной, чем ее собственная. Периодически Полине хотелось взбунтоваться, да было не с кем – малочисленные подруги уже давно был замужем, а одной не набунтуешься. Наверное, стоило бы поискать новых, незамужних подруг со схожими интересами, но сделать это было абсолютно негде. В университете, где она сейчас работала, все были старше Поли, а больше она никуда и не ходила. Вот и сводилась ее жизнь в двадцать шесть лет к работе и дому, а простая, но такая настойчивая мысль, что где-то она пропустила самое важное, в последнее время не отпускала ее. Когда учебный год подошел к концу, Полина выдохнула. Пусть на время, но пытка «докажи, что ты препод и заслуживаешь уважения» была закончена, но, видимо, у господа на Полю были другие планы. Скорее всего, по причине ее молодости Полину Мохнорукую отправили со студентами на «Интеллектуальные игры», которые проводились каждый год между университетами и институтами области. Сама же Полина была уверена, что причина совсем не в том, что она самый молодой преподаватель на кафедре – истинная причина заключалась в том, что никто, даже под угрозой смертной казни, не захотел бы ехать на соревнования, с тем, кого все за глаза называли Пиратом. Такая кличка приклеилась к вредному преподавателю не только из-за его неухоженной бороды и даже не от выразительного имени Сильвестр – дело было в том, что он постоянно грубил людям, попадающим на его орбиту. Сначала на турбазе, где проводились игры, все шло хорошо, даже бородатый коллега не досаждал Поле, и она просто получала удовольствие от запаха леса, ночной тишины и пения птиц рано утром. Полина формально отсиживалась на играх, где ей и делать то особо ничего не надо было, ведь с ребятами работал зануда, и представляла, что она в детском лагере, на каникулах с такими же, как она, девочками и мальчиками. Иногда даже мелькала дурацкая мысль, что ее сюда зря отправили, она ведь совершенно бесполезная единица, но она быстро исчезала. Вечерами девушка читала новый детектив любимой писательницы, который удалось купить перед самой поездкой, и представляла себя в роли главной героини, на долю которой выпали жуткие, но интересные испытания. Поля считала, если ты читаешь книгу и в ней нет ни одного героя, в котором бы ты увидел себя, хоть немного, пусть всего лишь какие-то черты характера, то это не книга. Потому что книга – это, в первую очередь, увлекательное путешествие вглубь себя, когда в представленных обстоятельствах, найдя на страницах родственную душу, ты понимаешь, на что ты все-таки способен. Пусть ты не признаешься в этом никому и никогда, но так ты проверяешь, смог бы ты убить, поддался бы на шантаж, сломался бы или выстоял, наконец, распутал бы дело или испугался и бросил бы все на полпути. На турбазе каждой команде выделили по отдельному деревянному домику. Сооружения были старые, хоть и недавно отремонтированные, построенные, видимо, еще во времена Советского Союза. В другой же части турбазы, за строительным забором, которую директор называл новой, стояли современные коттеджи с небольшими бассейнами и зоной барбекю. Хозяин данного места бесплатно предоставлял и места размещения, полный пансион и даже место для проведения соревнований, поэтому выбирать не приходилось, брали, что дают. Комнаты в деревянных домиках, в которые их поселили, оказались просторные и пахли свежей краской. Рассчитаны они были на четверых человек, с большими деревянными окнами и скрипучими половицами, покрытыми толстым слоем коричневой краски. Поле и двум девочкам в группе, Настасье и Еве, выпало жить втроем в комнате, и это было тоже не в тягость. Студентки сутками пропадали на подготовке, где они выстраивали стратегию под предводительством Пирата, а после шептались у мальчиков в комнате и совсем не мешали Полине отдыхать за чтением. Все изменилось вчера утром, когда одного из студентов нашли утонувшим. Следователи, что относительно быстро прибыли на место происшествия, предположили, что он ушел рано утром купаться на Черное озеро монаха, как называют его в народе, и утонул. Купаться? В начале июня? В Томске? Но все эти вопросы Поля оставила полиции и углубилась в свой собственный страх. За двадцать шесть лет смерть первый раз подошла к Полине так близко, и совсем новое ощущение конечности бытия пробрало девушку до костей, как зимний мороз. Она знала определение конечности – это наличие, обнаруживаемость границ объекта или процесса. Вот сегодня в первый раз Полина обнаружила границы жизни, и это было страшно. До этого судьба щадила Полю, и потерь не случалось. Нет, конечно, они были, но происходили где-то далеко, на окраинах ее жизни, не задевая и не раня в самое сердце. В этот же раз удар пришелся под дых. Еще вчера веселый парень, любящий пошутить и даривший ей по утрам ромашки, перестал существовать, сразу, полностью, окончательно, навсегда. Его нет и больше не будет, он исчез из этого мира, и изменить ситуацию невозможно. Эти мысли крутились в ее голове уже сутки и никак не могли найти свою полочку в мозгу, чтоб залечь там и не маячить постоянно. Полина догадывалась, почему – потому что у нее не было этой полочки, не подготовлена она была хозяйкой, и вот теперь это придется сделать, причем в ускоренном режиме. В отличие от Полины, организаторы оказались не столь впечатлительны и решили не останавливать соревнования, и этого тоже Поля не могла понять. Нет, конечно, она не была в ответе за этих взрослых и совершеннолетних людей. В первый же день для всех участников провели лекции по технике безопасности. Озеро монаха находилось не на территории турбазы, а потому там не обустраивали пляж, и стояла яркая табличка «купаться запрещено». Все подписали бумагу о том, что предупреждены и осведомлены, в том числе, и руководители групп. Студент же нарушил правила безопасности и сам за это поплатился, но Поля все равно не понимала, как можно после всего этого продолжать соревнования. – Выйдите из ступора, – выговаривал ей Сильвестр Васильевич. – Хотя, о чем это я, это ваше нормальное состояние. Вы сегодня же поедете в Томск и привезете мне еще одного игрока, иначе нас снимут с соревнований, а мы, на минуточку, уже в финале. – Но кого я найду? – вяло сопротивлялась Полина. – Лето, все, наверное, уже разъехались. – Меня это не волнует, – продолжал трясти своей противной бородой отвратительный препод – Можете вы хоть сейчас быть полезной, или ваш максимум – чтение женских детективчиков? Полина была уверена, что он не видел ее за чтением, и очень удивилась этой фразе. Кажется, она даже покраснела, хотя ее смуглая кожа редко окрашивалась румянцем. И вот сейчас она стоит у дверей последнего шанса не получить вечером от нервного коллеги очередной выговор. Студент со смешным именем Герасим и фамилией Петровский был последним, кто мог продуктивно участвовать в соревнованиях, главное, чтоб он не отказал. Гера был заявлен в основном составе, но потом случился, как Полине казалось, нелепый случай, и ему нашли замену. Поля пришла к нему в последнюю очередь, потому что игроком Герасим был сильным, но человеком странным, поэтому тут требовался определенный подход. Полина так долго настраивалась говорить со студентом настойчиво и жестко, что, когда дверь все же открылась, она растерялась и молча стояла, переводя взгляд с одного молодого человека на другого, словно пытаясь вспомнить, кто из них ее студент. – Здравствуйте, Полина Васильевна, – поприветствовал ее Герасим, чем привел Полину в себя. – Здравствуйте, Гера, я к вам по важному делу, – начала Поля, решив сразу перейти к решению задачи. – А вы проходите, – добродушно пригласил второй молодой человек и подозрительно счастливо улыбнулся, так, словно бы он знал Полину очень давно и хранил какую-то ее тайну. Поля нерешительно перешагнула порог, уговаривая себя, что она преподаватель и должна вести себя уверенно и решительно, чтоб студент ее послушался, но улыбающийся сбивал весь ее настрой. – Так вот, – решила продолжить она, но блондинистый парень, который был примерно ее возраста, прервал Полину вновь: – Давайте пройдем на кухню, мы там как раз с Герой чай пьем. Вкусный жуть, талант у меня чай заваривать, от деда достался на генетическом уровне, – похвастался он. – Из любого пакетика шедевр выходит, даже сам не знаю, как, магия не иначе, – на этих словах он подтолкнул молчавшего Герасима в спину и, по-прежнему улыбаясь, указал Полине направление: – Нам туда. Парень очень раздражал и даже пугал какой-то своей настойчивостью, и Полина, переживавшая до этого о выполнении своего поручения, теперь и вовсе растерялась. На маленькой кухне она опустилась на ближайший стул и, схватив стоящую на столе чашку, хлебнула невкусный холодный напиток. – Вообще-то я планировал вам выделить чашку, – продолжал улыбаться ее раздражитель. – У нас дефицита в этом нет, но пить с одной тоже можно, это как выкурить трубку мира у индейцев, так сказать, объединяет, – и, наклонившись к Поле, почти интимно добавил: – Я ничем не болею, честно. – Я по делу! – сказала Полина и вскочила со стула как ужаленная. – Герасим, тебе придется выручать команду. Вчера произошел трагический случай, и один из участников утонул, ну, или… В общем, полиция разбирается. Мы не можем продолжать игры в неполном составе, а на срочную замену можете подойти только вы. Вы тренировались с командой и имеете нужный опыт. – Поля намеренно утаила, что приехала к нему в последнюю очередь, потому как понимала, что уговорить Герасима будет труднее всего. – Ехать надо прямо сейчас, я на машине. Собирайтесь, я жду вас внизу. Она выпалила все сразу, да еще и в утвердительной форме, для того, чтоб студент не успел отказаться. – Я не поеду, – сказал Герасим тихо, словно не замечая повисшей в кухне неловкости. – Вы же знаете, почему. – Вы должны поехать, – настояла Полина. – Ваш долг помочь институту, друзьям, мне, в конце концов. Мы уже в финале! – Она уговаривала студента поехать, но сама не верила в свои слова, по-прежнему считая, что продолжать игры неправильно. – Согласен с Полиной… Забыл, как вас по отчеству? – сказал улыбающийся. – Васильевна, – быстро ответила Поля, но получилось глупо, как в знаменитом фильме Гайдая: «Васильевна мы». – Вот, Васильевна говорит правильные вещи, – нахал подмигнул Поле, точно старой знакомой. – Ты должен поехать. – И, наклонившись к Гере, тихо спросил: – Кстати, почему мы не можем? – Не могу и все, – по-детски насупился Герасим. – Послушайте, все, что вы насочиняли про озеро – это вымысел. Я прожила там почти неделю, обычный лес, – решила еще раз попытать счастье Поля. – Команда в финале, и если я вас, Герасим, не привезу, то нам засчитают технический проигрыш, – сказала Полина, как ей показалось, жалобно и добавила последний аргумент: – Ну, пожалуйста! – Обычный лес, обычное озеро, а команда у вас уже не полная, – парировал Герасим беззлобно. – Как-то не логично получается у вас, Полина Васильевна. Я не поеду, даже не уговаривайте. – Пардон, мадам, – ответил вместо ее студента улыбающийся, – нам надо на минуту посовещаться, – и почти насильно вывел Герасима из комнаты. Как ни прислушивалась Полина, но услышать, о чем шепчутся парни, было невозможно, а открыто подслушивать, приложив ухо к двери, она не осмелилась. Поэтому оставалось только ждать, переминаясь с ноги на ногу. От переживаний в горле все пересохло, и она с вожделением смотрела на кружку на столе, с которой недавно так оконфузилась. «Но ведь я из нее уже пила, – подумала Поля, – поэтому, если я глотну еще разок, ничего страшного, да и улыбчивого как раз нет». Только она взяла в руки кружку, как дверь распахнулась, и в проеме появились молодые люди. По лицу Герасима Полина поняла, что решение принято, и оно ему не нравится. – Вижу, вам, Васильевна – простите, на этот раз запамятовал ваше имя – понравился мой чай. Пейте, не стесняйтесь, я вам рецепт напишу, – сказал улыбчивый, явно издеваясь. – Так вот, о деле. Герасим согласен, но он не оставит меня одного в городе, если вы возьмете меня с собой, то мы можем отправляться прямо сейчас. Поля взглянула на своего студента, но тот только кивнул головой. – А вы, собственно, кто? – решила уточнить Полина. – Простите, – нахал улыбнулся еще шире, – забыл представиться. Меня зовут Вовка, – на этих словах он толкнул Герасима в бок. – Это мой родственник, – сказал тот нехотя. – Приехал издалека. – Очень издалека, – уточнил Вовка. – И вот его и мои родители попросили Герасима следить за мной, поэтому мы сейчас как ниточка с иголочкой, как большая и малая медведица, да как Герасим и Муму, если хотите. – Герасим утопил Муму, – зачем-то брякнула Полина, обдумывая странную ситуацию. – Мы с моим родственником еще не на том уровне отношений, но вы знаете, где меня стоит искать, если я пропаду, – видимо, пошутил Вовка, но никто, кроме него, даже не улыбнулся. – Да что за вами следить! – возмутилась Поля. – Вы старше Герасима лет на пять. – Тут дело не в возрасте. Да, мне двадцать пять, а Гере двадцать один, но в социальном плане я здесь чужой и сразу же пропаду в пучине вашего мира, – пафосно заявил Вовка и, перестав улыбаться, вздохнул, словно в подтверждение своих слов. – Но, в принципе, мы можем и не ехать, – добавил он, явно торгуясь с Полиной. – Да, Герасим? – нахал попросил поддержки у студента, но тот лишь неуверенно качнул головой. – У нас полно дел, он мне обещал еще музей деревянного зодчества показать, – с улыбкой продолжил Вовка. – Плюс ко всему Гере озеро то не очень нравится, с историей оно нехорошей, да и лес так себе… – Хорошо! – прервала его Полина. – Герасим, я жду вас в машине с вещами. – И язвительно добавила: – Можете взять свою Муму, но помните: если только вы что-нибудь выкинете, я лично выполню сценарий Тургенева и даже его немного скорректирую. – Это как? – спросил Вовка, еще шире улыбнувшись. – Сама утоплю Муму, не поручая это важное мероприятие ранимому Герасиму, – ответила ему Полина и ухмыльнулась в ответ, но, видимо, ее улыбка больше походила на оскал, потому что молодой человек тут же погрустнел. Глава 3. Сильвестр