– Говорил же тебе, здесь нет никого, кто мог бы дать мне преимущество, которого бы у меня уже не было. – Ты не прав, – не соглашается Кара, качая головой, и у меня отвисает челюсть. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь говорил с Эдрианом без обиняков – кто-нибудь кроме, пожалуй, меня. – Прежняя структура издательской отрасли отмирает. Ты видел разногласия по ценообразованию. Нам нужно приманить самых влиятельных блогеров. Ведущих обозревателей с «Гудридз» (Goodreads – интернет-портал так называемой «социальной каталогизации». Предоставляет возможность свободного доступа к обширной базе данных книг, аннотаций и обзоров. – прим. переводчика). Именно они помогут нам пережить трудные времена. Издательский отдел компании «Райзингер Индастрис» уже сейчас гадкий утёнок, ты это и без меня знаешь. – Да, но я могу удержать его на плаву, – отвечает он упрямо. – Это моя прерогатива. – Ты уже потерял двадцать процентов своих авторов в пользу самиздата в этом году, – говорит Кара. – Как думаешь, много ли коллективных договоров у тебя будет, когда у отдела останешься только ты и перечень ранее опубликованных и всем приевшихся книг? Повисает тяжёлая тишина. – Мне жаль, если я не сделала того, что должна была сделать, – замечаю я тихо. – Я пыталась заводить знакомства… Кара делает раздражённый жест, заставляя меня замолчать. – Это не ваша вина. Вы не знали. Эдриан должен был объяснить вам что и как, пока я разбиралась с другими вещами, но он, по-видимому, был слишком занят чем-то другим. Она переводит глаза с меня на него, словно пытаясь определить, верны ли её предположения. – Кара, – в голосе Эдриана звучит предупреждение, пока слабое, но я его слышу, уверена, что и она его слышит. – В моём чемодане и так уже лежит тридцать визиток. Натали завела несколько новых друзей. Это была продуктивная поездка, мне жаль, если ты так не думаешь. Но что-то делать с этим сейчас уже слишком поздно. – Ну что ж, если ты собираешься просто сидеть здесь и флиртовать, то тогда я вообще не понимаю, зачем ты пришёл на вечеринку, – говорит Кара, ощетинившись, и встаёт. – Почему бы тебе не вернуться в номер и не продолжить заниматься теми важными вещами, которыми ты так сильно был занят до этого? – Кара, – лицо Эдриана каменеет. – Прекрати. – Извини, – говорит она, совсем не выглядя при этом сожалеющей. – Я придержу свой совет до тех пор, пока он не будет больше востребован. Когда она уходит, я смотрю на Эдриана, подняв брови. – Будешь и дальше утверждать, что она не ревнует? Он издаёт безрадостный смешок. – Ну, может быть, несильно. – А может быть, сильно. – Я знал, что всё усложнится, как только ты окажешься вовлечена, – признает он. – Думаю, я просто не представлял, насколько сложным всё станет. Не уверена, со мной он сейчас говорит или сам с собой. – Сложным. Извини. Я не собиралась всё усложнять. – Я знаю, что не собиралась, – говорит он. – Сложно – не значит плохо. Это просто… сложно. Глава двенадцатая Сложно. Я всё усложняю. Когда мы возвращаемся с вечеринки, я начинаю ходить по комнате Эдриана туда-сюда и собирать свои вещи. Он напоминает мне, что я могу собраться утром, что самолёт нас подождёт, потому что, разумеется, так и будет. Но я отвечаю ему, что мне нужно немного отвлечься. Что мне на самом деле нужно, так это убраться от него хотя бы на минутку, чтобы проветрить голову, но все мои вещи находятся в его комнате. Включая мою зубную щётку. Интересно, заметили ли горничные, что в моей кровати никто не спал. Имеет ли это для них вообще какое-то значение? – Просто хочу убедиться, что ничего не забыла, – говорю я ему, проходя через межкомнатную дверь. Он кивает. Я закрываю её, останавливаюсь в центре своей пустой комнаты и какое-то время просто пялюсь в пустоту. Стул всё ещё стоит рядом с раздвижной стеклянной дверью, там, где я его и оставила. Своим стриптизом я, без сомнения, добилась желаемого эффекта, но какой была моя долгосрочная цель? Действительно ли я хотела каких-то длительных отношений с Эдрианом Чёртовым Райзингером? Серьёзно, поверить не могу, что позволила гормонам настолько взять над собой верх. Мне следовало бы знать лучше. Ни к чему хорошему это не приведёт... так ведь? Почему я залезла в бассейн? Если мы оставим всё это в Остине, если вернёмся домой, притворившись, будто ничего не произошло, я буду опустошена. Но если мы продолжим всё это… что случится тогда? Эдриан стучит в межкомнатную дверь. – Открыто, – говорю я ему. Он заходит в комнату и садится на край кровати. – Прости за то, что я сказал, будто ты всё усложняешь. Упреждающее извинение? От Эдриана? Мир, должно быть, перевернулся. – Я расстроилась не из-за того, что ты это сказал, – говорю я ему, пялясь на экран выключенного телевизора. – Я расстроилась из-за того, что это правда. В тусклом отражении я вижу его, вижу, как он протягивает мне руку, и поэтому иду к нему. Я позволяю ему взять меня за руку и присаживаюсь на кровать, он обнимает меня за плечи, но ничего не говорит. Наконец, он продолжает. – Вся эта ситуация чертовски запутана. Это не твоя вина. Я хотел, чтобы Натали сыграл человек, которому я доверяю. Думаю, Кара хотела сделать это сама. Она никогда не поднимала эту тему, потому что знает, что это невозможно – её уже знают в этих кругах. Думаю, её просто не слишком радует то, что вместо неё эту роль играет кто-то другой. Я качаю головой. – Перестань придумывать ей оправдания. Пожалуйста. – Я её не оправдываю. – Оправдываешь. Ты ей нравишься. Ты говорил ей, что мы спим вместе? Ты говорил ей про бассейн? В его тоне слышится намёк на обиду. – Конечно же, нет. Но она же не идиотка. – Я ей не понравилась с первого взгляда. Так что если она не знала… Эдриан целует меня в лоб. – Говорил же тебе. Это никак не связано с нами. Ей просто не по душе то, что она не может контролировать. Тысяча вопросов всплывает и крутится в моей голове. Мне хочется спросить его, были ли все те планы насчёт того, чтобы продолжить эти отношения на работе, лишь грязными разговорчиками и фантазиями. Мне хочется спросить его, почему Кара с самого начала увидела во мне угрозу, если он ничего ей не говорил. – Пойдём в кровать? – спрашивает наконец Эдриан. – Просто спать. Если, конечно, ты не хочешь заняться чем-то другим. – Спать – звучит отлично, – соглашаюсь я. – Пожалуй, мы немного перестарались на этой неделе. Мне не помешало бы немного отдохнуть. – Боже, да, – ухмыляется Эдриан, ведя меня за собой. – Значит ли это, что я старею? – Ну может быть чуть-чуть, – говорю я ему. – Но всё в порядке. У тебя достаточно денег, чтобы никто не стал тебе на это указывать, вздумай ты и дальше притворяться молодым. Только обязательно прикупи себе несколько пар узких джинсов и хипстерские очки. – Я как раз задавался вопросом, не стало ли у меня садиться зрение, – признаёт он, присаживаясь на кровать и стягивая туфли. – Не знаю, впрочем. Очки – вроде как большое обязательство перед хипстерской униформой. – Что ж, ты можешь начать с малого, а потом добавлять всё новые детали. Начни со стильной бородки. – Думаешь? – он задумчиво касается подбородка. – Уверена. Тебе пойдёт. Тебе всё идёт. – Если бы только старшим партнёрам не было в среднем по девяносто лет, – вздыхает он. – Они подумают, что я грязный хиппи. Пожалуй, лучше я не буду рисковать. Смеясь, я выскальзываю из своего ужасного платья. – О, боже. Что ж, думаю, ты не захочешь вызывать переполох в загородном клубе. Он издаёт стон. – Ты думаешь, что шутишь, но последний раз, когда я играл с ними в гольф, один из них всё время только и говорил о том, что, по его мнению, его пра-пра-пра-пра-и сколько-то там пра–внучка скорее всего балуется наркотиками, потому что хочет сделать татуировку. Меня так и подмывало спросить его, о каких наркотиках идёт речь, только чтобы услышать в ответ что-нибудь вроде «марихуанового крэка». Хихикая, я падаю на кровать.