— Ну чего встала. Прыгай или я погнал. Лиза? Стою на месте, не двигаясь. И понимаю, что не выдержу. Начинаю плакать. А когда он хмурится и закрывает окно, тупо убегаю. Ну и пошел он! Пусть валит! — Лиза! Да стой же, сука! Шустрая какая. Удивлена, что он все — таки погнался за мной. Тряхнул пару раз, так что голова чуть не отлетела. — Ну! Куда рванула, дура?! Чего ноешь? — Ничего! — кричу, хочу вырваться и вдруг получаю щелчок ладонью по лицу. Не сильный, но болезненный. Моргаю пару раз, осознавая, что он меня ударил. Вот так просто… — Ты меня… — Успокоилась? Теперь рассказывай. Да не смотри так, просто успокоил твою истерику. Рассказывай. Я шумно выдыхаю, чувствую, как он сильно сжимает мои плечи, не дает пошевелиться. — Когда Мира сломала позвоночник, нас отправили сюда. По спортивной страховке. А сейчас деньги по ней закончились, а Мира все еще… Даже не ходит… — Ну вы же знали куда лезете? Профессиональный спорт создает сотни инвалидов. Не вы первые, не вы последние. Я даже ушам не верю. — Я понимаю! Но есть инвалиды, которым ничем не помочь, но у Миры есть шанс! — И ты решила взять на себя обязательство нести этот груз? Нахуя? Ты тут причем? — Она моя сестра. Как ты не поймешь? Тебе плевать на всех, а мне нет! — Ты думаешь она тебе потом спасибо скажет? Да по ней видно, что она, как и твоя мать будет тебя до последнего доить. Отхожу назад, смотря в это циничное лицо. О чем я думала? Что он может помочь? Чушь. Он может только издеваться. — Зачем я тебе вообще рассказала… Хочу отвернуться, но он дергает меня на себя. — Ясно для чего, чтобы я денег тебе дал. — Мне ничего от тебя не нужно, — возмущенно кричу, но он хватает меня за косу, тянет к себе, почти губ касается. – Ничего… Отпусти… — Да не ори, дам я тебе денег. Просто хочу, чтобы ты понимала, что твое самопожертвование никому не сдалось. — Может хватит нравоучений, давай я сама решу, что мне делать… — Видишь в чем проблема, конфетка. Теперь, что тебе делать, решать буду я. Или ты не со мной? Как ответить-то? Страшно, жуть как… Ладони, повлажневшие тру о джинсы. А он так смотрит, словно лезвием режет. — С тобой прям с тобой? Или я каждый день должна волноваться, что ты про меня даже не вспомнишь? — Я был бы рад не вспоминать, можешь мне поверить, — он смотрит на часы. Судя по всему, ему уже звонят. – Блять, ехать надо. Погнали. Он обнимает меня и целует в висок. — Со мной Лиззка. Буду тебя холить, лелеять и трахать. Как тебе такой план? Он не ждет ответа, чеканит широкий шаг, а я за ним вприпрыжку, еле поспеваю. Без каблуков я ему совсем по плечо и от этого внутри живота теплеет. Мало что понимаю, но в груди расцветает вулкан, который вот-вот затопит радостью все тело. Я нужна ему. Он готов помогать. Он будет со мной. Он будет решать. Разве это не прекрасно? Мы садимся в машину. Матвей тут же стартует с места, а его рука резко хлопает по моей коленке, ползет выше по джинсам, забирается в тугой пояс, стараясь добраться до промежности. На светофоре он лезет ко мне в трусы, а я на автомате раздвигаю ноги. Как же хочется его нежности… Закусываю губу, пока он скользит пальцами по, моментом увлажнившимся, лепесткам. Трогает клитор, потирает его. — Какая ты уже мокренькая, прям кайфуха, — он вытаскивает руку и облизывает влагу, пока я упорно пытаюсь не сгорать от стыда и желания. А самое главное не просить вернуть на место пальцы, потому что остро нуждаюсь в них. В нем. Не важно каким образом. — Сладкая… Пиздец от тебя член колом стоит… И как-по твоему работать? — Не знаю… — Знаешь. Поработай ротиком. — Ты… говорил, что спешишь… — Ага, но ты виновата, что у меня стояк. Исправляй. Пока в пробках обеденных стоим, — он выразительно смотрит на свою ширинку. Я сглатываю, вспоминая вкус его члена. На уровне подсознания понимаю, что такое обращение далеко от романтики, но и отказать не могу. Отстегиваю ремень и пододвигаюсь к нему, расстегиваю ремень, ширинку. Достаю, уже твердый корень, провожу по головке большим пальцем, собирая прозрачную капельку влаги. — Фууух, — втягивает Матвей в рот воздух, а затем шипит. – Не дразни, в рот бери. — Ты же за рулем. — Лизок, не болтай, а соси. Я все еще сомневаюсь, тогда он убирает руку с руля и просто дергает мою голову вниз. Я на автомате рот раскрываю, пока он давит на затылок. Заглатываю лишь на половину, дальше не лезет, как бы он не толкал мою голову. — Языком двигай. Лижи! Пальчиками поиграй с яичками. Несмело щупаю мягкие мешочки, а он стонет, пока машина только разгоняется. — Умница, — он резко задирает мою голову, целует в рот, толкая язык, вылизывая меня изнутри. Смотрит в глаза. – Давай, конфетка постарайся, хоть не минутку горло расслабь, ладно? Впусти меня подальше. Сделай это для меня, а я потом тебя так вылижу, что звезды будешь видеть. Он толкает меня обратно, а я раскрываю рот шире, пока он буквально натягивает мое горло на свой член. — Расслабься, не зажимайся. Он дает мне отдашься, пока слюна обидно капает на его мокрый член и снова давит на затылок, вынуждая заглотить по самые яйца, в которые я утыкаюсь носом. А потом вдруг чувствую, как он рычит вместе с двигателем, а мне в небо стреляет тугая струя густой субстанции. Солоновато –сладкая, терпкая. Она наполняет мой рот, пока Матвей, дергает бедрами и шипит: — Глотай, сучка! Все до последней капли. Мне не должно нравится это обращение, но, когда он оставляет меня лежать на коленях и гладит по голове, я уже забываю, что должно или не должно нравится, я просто кайфую, что сделала ему приятно. Он внезапно тормозит, а я поднимаюсь. Он осматривает меня, обнимает ладонью щеку, гладит еще влажные припухшие губы. — Вот интересно… — Что? – улыбаюсь и жду какой – нибудь романтической глупости. — Тебе так нужны деньги или тебе просто нравится у меня сосать? — Ты же сам! – задыхаюсь от обиды… Резко дергаюсь, хочу выйти из машины. Его слова не просто обидели, они словно ножом меня в спину пырнули. Он смеется, тянет меня к себе, вжимая в свое крепкое тело, заставляя задыхаться своим запахом. Мое сопротивление и попытка расцарапать глаза, только забавляют. — Да успокойся! Пошутить нельзя? — Дебильные у тебя шутки! Лучше вообще ничего не говори! — Привыкнешь, — он хватает мое лицо за подбородок, смотрит на губы и целует. Так мягко и нежно, что в груди щемит, а потом языком скользит, в рот толкается. Я закрываю глаза, тут же уплывая, тая как мороженное на солнце. Обнимаю его за шею, совершенно не понимая почему меня так резко кидает из стороны обиды в сторону отчаянного желания быть к нему ближе. И его не понимаю. Он открывается и кивает за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу бутик одежды. Довольно дорогой, если судить по нынешним меркам. — А что здесь? — На, — он протягивает мне карту. – Купи себе нормальный пуховик или зимнее пальто, которое скроет твою жопу и нормальные сапоги без каблука.