— Матвей... Он… Он сказал, что я теперь ему принадлежу. Позвонить заставил. — Ну понятно. По нему видно, что он конкурентов не потерпит. Лекарства говоришь, оплатил? — Да. И карточку дал. Чтобы тратить деньги могла. — Ну понятно. Это конечно не надолго, но надо твоего Матвея подоить как следует, раз уж он первый стал. Пусть платит. - Мам, – чувствую, что зря про карту сказала. – Как — то это звучит неправильно. Словно моя девственность на продажу была выставлена. — Ты теперь замуж выгодно выйти не сможешь, а Матвей твой вряд ли планирует остепениться. Ему это не нужно, тем более, когда всякие дурочки ему на член прыгают. — Мам! Мира дома. — Ой, а то она маленькая. Все уже знает. Значит так. Надо, чтобы он вот эту соседнюю квартиру тебе подарил. — Мам! Ты с ума сошла!? — Ничего не знаю. Сама виновата. Надо было пизду прикрывать. Иди в порядок себя приводи, и Матвея своего на ужин зови. Знакомиться будем. — Зачем? Вы же знакомы. — Пусть покажет серьезность своих намерений. Потом никуда не денется. И наверное тебе залететь от него надо. — Мам, ты совсем с ума сошла!? Я не буду специально беременеть! Мне тут же прилетает оплеуха, а я вторую я отклоняю. — Это неправильно! Я люблю его и обманывать не буду! — Будешь как миленькая! Или вон пошла из моего дома. — Что? — Что слышала! Ты сама эту кашу заварила, теперь мне расхлебывать! — Я не буду его обманывать, не буду! – она встает, а я подпрыгиваю и к двери бегу. Только открываю, чтобы выбежать, как врезаюсь во что — то твердое. — Трубку чего не берешь? — Матвей! – родной, теплый, надежный. Я тут же обнимаю его и глушу слезы в воротнике дубленки. Теперь нет причин плакать. Он рядом. Он пришел за мной. — Лиза… О, Матвей. Рады видеть. — Точно? — он усмехается, поднимает мое лицо. – Что, мама недовольна парнем дочери? Он проводит по месту удара. — Ну как же недовольна. Наоборот, — льет мама, а мне противно. Я не знаю, что говорить. И маме вредить не хочется и Матвея обманывать. – Может в гости хотите зайти, я вас чаем напою. — Времени нет. Ехать надо. — Ты уже уезжаешь? – смотрю на него во все глаза, а он на меня. Мысленно прошу с собой взять. Не хочу дома. Только не сейчас. — Ну да. А ты со мной едешь. Сумка где твоя? Я тут же отстраняюсь, беру сумку и выхожу, на мать не взглянув. Матвей держит меня за руку, мы вместе спускаемся на лестничный пролет. Молча. На пути встречаем соседку. Ту саму, что сосала ему две недели назад. Она расширяет свои сильно накрашенные глаза, фыркает, смотря на наши руки. Я сначала тушуюсь, понимая, что уже завтра весь подъезд будет знать, с кем связалась бывшая гимнастка Лебедева, а с другой стороны… Я с Матвеем, мне ничего не стыдно. - Добрый день, Марья. Как у вас дела. Как ваши колени. Не болят? А то пол в подъезде холодный, а у вас возраст. Она ахает, бросая взгляд на Матвея и проходит мимо, задев меня тяжелым плечом. — Грубо, но мне понравилось, — хмыкает он. – Сейчас кое-что проверим и поедем. Мы заходим в квартиру. Тут работа в самом разгаре. Все мужчины тут же замирают, смотря то на меня, то на Матвея. - Ну что застыли. Работаем. Коль, иди скажу кое – что. Пока он решает вопрос, я смотрю свой телефон. Там сообщения от мамы. Одно за другим. Я даже смотреть не хочу. Просто сворачиваю и вставляю наушник, чтобы послушать музыку. Чувство вины перед мамой жжет грудную клетку. Но и на поводу у нее идти мне не хочется. Это некрасиво. Матвей для меня уже столько сделал, а я буду его обманывать, ловить в какую - то ловушку. Лучше просто буду с ним рядом. Любить, пока есть такой шанс. Чувствую, как Матвей вытаскивает наушник и вставляет себе. — А чего звук такой паршивый? — Дык! Нормально вроде. Тебе нравится такое? — Не плохо. Люблю рэп. Пошли, поедем, пожрем. — А дела? — Ну одно другому не мешает. А ты пока расскажешь, какого хуя тебя бьет мать. Глава 22. Глава 22. Девочка рассказала мне все и даже больше, пока мы ехали в рестик. Пока заказывали и ждали ужин. Конечно мать она не винила. У нее тяжелая жизнь, кредиты, на ее шее две взрослые дочери. Мне это все прям мать напомнило, она тоже оправдывала любую дичь отца. Избил меня. Так это ж воспитание такое. Изменил. Так это он, чтобы меня в кровати не мучать. Отобрал у простых граждан их квартиры. Так это, чтобы семья жила хорошо и свободно. Вот и Лизок оправдывает мать. Тут конечно на лицо глубокая привязанность, но почему свои мозги то работать не хотят. Ну может оно и хорошо. Такую девочку можно так к себе привязать, что она любое дерьмо будет от тебя жрать и даже улыбаться при этом, приговаривая, что любит. — Ты умница, что все рассказала, — беру малышку за руку, прижимаюсь губами к шее, втягиваю сладкий аромат ее кожи. Надо ей духи купить, а то ее личный запах у меня уже в кровь впитался и везде преследует. – Мы ведь должны быть честными друг с другом. — Верно, — улыбается она и тянется пухлыми губами. Да уж, многие такие губы делают уколами, а мне естественное совершенство досталось. Член тут же наливается свинцом, и я опускаю руку Лизы мне на пах. Вот так полегче. Но ненадолго. Нужны ее губы. — Будешь жить у меня. — Что? А Мира? — Найму ей сиделку, если сильно попросишь. Но с матерью тебе лучше не общаться, а то, кто знает, какие еще она тебе гадости наговорит. — Попрошу… — Тогда пока ждем заказ, предлагаю начать с аперитива. – место здесь отличное, стол затемнен и ее никто не увидит. Но знать, что она сосет мне в общественном месте, просто непередаваемое ощущение. А она согласится. Теперь она смотрит на меня, как на бога, и это чувство пьянит. — Прямо здесь? – она смотрит, как расстегиваю ширинку и вытаскиваю наружу удава. – А если кто увидит? — Никто не увидит, я специально взял столик подальше. Давай, малыш, попроси меня, и я сделаю для тебя все, что хочешь… Дай мне свои губки, — целую ее и рукой провожу по линии шеи, тянусь к затылку, нажимаю на него, требуя беспрекословного подчинения. Она наклоняется и стекает под стол. Обхватывает губками головку члена, так что меня словно током бьет. Я выдыхаю, пытаясь сосредоточиться. Мне не раз сосали, это в какой – то момент даже скучно стало. Я во время минета мог и переговоры вести и книжку читать. А сейчас могу только часто дышать и пытаться собраться с мыслями, когда официант приносит блюда. Лиза слышит шаги и перестает двигать язычком, но я нажимаю на затылок сильнее, вынуждая заглатывать еще больше. Вот так, малышка. Еще опыта не хватает, но скоро я буду долбить ее в самую глотку, а она будет захлебываться смесью слез, слюны и спермы. Эта мысль просто сносит остатки сдержанности, и вот член уже в горле, стягивает влажными стенками, а я извергаюсь, требуя. — Глотай. Все до капли глотай. Выдергиваю растрепанную Лизу из-под стола. Она напряжена и обижена, но я сам убираю ее волосы с лица и вытираю его салфеткой. — Ну что ты, малыш. Разве тебе не нравится делать мне приятно?