— Забудь, с этим разбираться времени нет, но после обвинений на тебя написали донос и уволили по статье. Я только и открываю рот, а он как ни в чем не бывало ест дальше, поглощая уже вторую тарелку с ужином. Его спокойствие отзывается и во мне, но осадок остается. — И что мне теперь делать. — Себя и сына для начала беречь, а там разберемся. Мне ехать надо. Проводи меня, — пробивает он во мне взглядом дыру, мое тело тут же немеет, в груди ныть начинает, словно жажда прикосновения к себе. Леша кивает он на дверь, а я тут же спину выпрямляю, ноги свожу, бедра, но все равно встаю, хочу убрать со стола, но Леша меня останавливает. — Проводи меня, Лер, — ловит он мою руку и к себе тянет. – Мне нужен очень мощный заряд твоей любви. Я встаю и иду к двери, словно безумная. Тороплюсь, врезаюсь в него, когда он оказывается рядом. Неделю, целую неделю я буду без него… Глава 35. Вытаскиваю его из домика, пожить в котором мне предложил Варламов. Она тут же врезается в меня, обнимая ногами и руками, а я просто захватываю в плен ее губы. Мне нужно ее проинструктировать, пока я еще могу соображать. — Лер, нельзя никому звонить, — говорю, задыхаясь между поцелуями, тяну ее все дальше от дома. — Не буду. — Об этом месте никто не знает и не должен. Не включай интернет. — Поняла. — Если вдруг кто – то позвонит и скажет, что я в беде не верь и не говори, где ты. — Что значит в беде? А если ты и правда попадешь в беду? — Тогда за тобой приедет человек, фотографию которого я тебе показывал и увезет в другую страну. — Леш, пообещай, что с тобой ничего не случится. Пообещай, Леш! — Я обещаю, но ничего гарантировать не могу. Все будет хорошо. У нас все будет хорошо. — Леш, я так боюсь, я так волнуюсь. — Думай о себе и сыне… — Но я хочу думать и о тебе, — тянется она губами, целует подбородок, щеку, тянут на себя мой воротник ветровки. – Леш, я не смогу теперь без тебя. — Если придется, сможешь. Ради нас. Ради нашего сына. — А еще детей мне сделаешь? — вдруг спрашивает она и меня как током бьет. Я еще днем смотрел на сына и понимал, что злюсь, что не видел его маленьким, не видел, как растет живот Леры, не был на родах. И о да, я бы хотел испытать это вместе с ней. — Прямо сейчас? Ты хочешь, чтобы я кончил в тебя прямо сейчас? — шепчу, пока сердце бьется так сильно, что задыхаюсь. Мое семя в ней. Оно снова даст всходы, позволит окончательно связать нас такими узами, которые даже судьба не разрушит. И даже если я сдохну, она никогда не сможет быть с другим полноценно, потому что я отец ее детей. — Это будет гарантия, что ты вернешься, чтобы на этот раз поддержать меня… — Ты моя гарантия. Ты моя, Лера… Женой станешь моей? — Вернись ко мне, и я стану для тебя кем угодно… Дергаю ее за подбородок, смотрю в глаза, так близко, так сладко. — Снимай одежду, хочу снова видеть тебя голой. Лерка как одержимая, да и я мало похож на человека. Мы словно животные, торопимся раздеться, слиться, запомнить друг друга, словно не на неделю расстаемся, а на долгие годы. Заходим за машину, и я тут же толкаю Леру на траву, где она обнаженная ждет, пока я избавлюсь от последнего препятствия между нами. Освещенная луной и ярким алтайским небом она просто невообразима прекрасна. Именно такой я ее буду вспомнить всю эту сложную неделю. А может и дольше. Потому Литвинов не последний человек на политическом олимпе и убрать его будет не так легко. Но сейчас голова занята другим, руками. Они тянутся ко мне, как силки, в которые я с огромной радостью падаю. Тонкие прохладные пальцы тут же впиваются в мою кожу, а я шумно дышу в идеальной формы грудь, собирая полушария вместе и скользя языком между ними. Перехожу на соски, вылизываю поочереди под такие томные стоны Леры. Черт, с ней словно пацан вечно неудовлетворенный. Хочется ее. Больше. Больше. Ее мне всегда мало. Она кажется такой неизведанной территорией, на которой растут и плотоядные растения, и дурман, и самые обычные ромашки, в которые легко зарыться лицом, как в ее волосы. Я дергаю их, запрокидываю голову. Вылизываю шею, пальцами раскатывая влагу по припухшим складкам между ног. Алчно возвращаюсь к губам, скольжу по ним, языком в ее рот проникаю. Она жадно отвечает на поцелуй, прерываясь лишь на то, чтобы вздох сделать. Она сама тянется ко мне, проводит руками по спине, по животу, по груди и снова ниже. Словно запомнить пытается. Насытиться не может. Я и сам сгораю, просто растворяюсь в запахе любимого тела, который обостряется на природе. Раздвигаю ноги шире, провожу головкой по раскрытой щели. Отрываюсь от губ, чтобы заглянуть в бездну глаз, посмотреть ниже, туда, где мы в миллиметре от входа в рай. Она сама поднимает бедра, и я одним сильным толчком заполняю ее до краев.