— Садитесь, руку на стол. Подчиняюсь, готовый к лекции. Почему – то уверен, что мне это даже понравится. — ну вообще, вмешиваться было необязательно. Я бы справилась. Ходила на курсы самообороны. — О, ну раз курсы, то тогда вам вообще ни одна сумасшедшая баба не страшна. — Конечно, я готова абсолютно к любой ситуации, — задирает она свой острый носик, опаляя меня приятным запахом ванили. Он щекочет ноздри, забивает рецепторы, вызывая совершенно неадекватную реакцию. Она так близко, что теперь я могу рассмотреть нежную кожу на лице, россыпь еле заметных веснушек на переносице. А если опустить взгляд, но видно даже ложбинку на груди. Приятной такой груди, которую можно не только обхватить ладонью, но и сжать посильнее, если болтать будет много. А Лера любит очень много болтать. Она довольно профессионально обрабатывает рану, перебинтовывает. — Очевидно к ранениям тоже. — Курсы первой медицинской помощи. Я же в школе работаю… — Понятно. Значит в следующий раз вам не помогать. — Нет конечно. Тем более вы выбили мне двери. Вы хоть представляете сколько стоит поставить новые? Вам нужно помыться… У вас кровь везде, — невольно дотрагивается она до живота, который тут же сокращается, а по телу пробегают мурашки. Мне тоже очень, очень хочется ее коснуться. Просто посмотреть, так ли нежна ее кожа на ощупь, как на вид… Но она же наорет, заяву накатает. Хотя есть один шанс… — Значит в следующий раз, если на вас нападут, вам не помогать… Вы сами с усами. — Конечно, — хмыкает она, начиная складывать все обратно в аптечку, а я только усилием воли не даю себе рассмеяться, вспоминая габариты Пичугиной и смотря на миниатюрную Леру Шевченко. – Теперь уходите, и так наворотили дел. Резкий бросок руки и ее зрачки заполняют радужку. Другой бросок и ее шея сжата. Поднимаю ее в воздух и мягко перебрасываю через плечо на пол. Нависаю сверху. — Вы… вы… вы…Отпустите! -ну что же вы, Лера? Вы же готовы абсолютно к любой ситуации… Сколько вы весите? Килограмм сорок? — Сорок пять вообще – то… Перестаньте… Но я уже не в себе. Вряд ли у меня будет другой шанс попробовать ее на ощупь, на вкус… — А я девяносто. И так, в вашей квартире насильник. Он опрокинул вас на пол и держит всем своим весом, — раздвигаю ее ноги, коленом. Она бьется, пытается меня ударить, но это как мошке в стекло биться. Бесполезно. Теперь я вижу, что у нее реально обыкновенное белое белье. Удобное, как и ее халат, который совершенно легко расстегнуть парой движений. — Хватит! — Нет, не хватит… Он прижал вас, Лера. Что нужно сделать? — Нажать на белки глаз. — Неплохо, — киваю и резко поднимаюсь, но только чтобы перевернуть ее на живот и задрать халат до самой поясницы… — А теперь… — Прекратите, — дрожит она, а я не могу остановиться, провожу пальцами по потрясающей нежной коже, забираюсь под резинку трусов, нащупывая мягкую плоть ягодицы… — Хватит! Костин! — Он почти изнасиловал вас, Лера. Что нужно сделать? — Я не знаю! Не знаю! Пожалуйста… Я поняла, вы спасли меня, вы молодец… Не надо, — тормозит она меня, когда мой палец почти коснулся ее половых губ, черт, я был так близко… — Там Андрей. Он может все увидеть… Это отрезвило. Настолько, что я быстро поднялся, подтянул Леру на ноги и повернул ее к себе лицом. — Кричать. Вы правильно сделали, вы закричали. И если я смогу, я помогу… — Иногда даже кричать не помогает, товарищ майор. И вы не всегда будете рядом. У вас своих длинноногих слишком много дел. Отпустите… Отпускаю ее тонкие плечи, смотрю на ее теперь грязный от крови халат. — Я починю вам дверь. И не спорьте. — не буду. У меня на это все равно денег нет. — И больше не надо заявлений, теперь я думаю вы понимаете все последствия… Она сощуривает взгляд, очевидно, что – то подозревая, а я уже ретируюсь, еще не хватало, чтобы она узнала, что это все моя нелепая инициатива. — Костин… — А?