Глупо было думать, что Тимур поймет меня. Что тут же подорвется и помогать станет. Кто я для него? Временное развлечение? Он принимает еще одно лекарство, отворачивается в другую сторону, хрипит, кашляет, а я ложусь рядом, смотря какую — то передачу про животных. Засыпаю. Но почти сразу чувствую, как тело наполняется негой, приятным томлением, а внизу живота тугим комком скапливается желание. Я тут же открываю глаза, ахая, когда вижу над собой Тимура. Он наклоняется, но я тут же рот закрываю. — Целоваться нельзя, ты же не хочешь меня заразить? — он горячий еще. От него пышет жаром как от печки, но его легкие касания к животу заставляют потереться в полумраке комнаты, освящаемой лишь свечением экрана телевизора. — Так даже интереснее, — наклоняется он, скользит губами по ушку, заставляя вздрогнуть, вспомнить, чем занималась. — Мне позвонить надо. — Утром я позвоню одному приятелю, и он выяснит, куда свекровь увезла твою дочь, — обещает он, спускаясь губами на шею, прихватывая кожу, заставляя от переизбытка гормонов выгнуться в горячих руках, пальцы на которых почти плавят мою кожу, поднимаю футболку все выше и выше, оголяя живот, грудь в лифчике, к которому он прижимается губами, вынуждая шумно вздохнуть, позволить стянуть с себя раздражающую деталь гардероба. — Так мы учимся или лечимся? – сглатываю, спрашивая, когда он отводит вниз чашечку, щелкая языком по соску. — Мы учимся молчать, когда лечимся, — выдает он, оттягивая губами сосок и тут же его отпуская. В голове начинается буря, ураган, сметающий лишние мысли, оставляющий только чувства и ощущения, что бьют током каждую клеточку тела. Причем Тимур не жалеет меня, только прибавляя уровень этого самого тока. Мягкими касаниями губ к соскам, мягкими касаниями зубов к коже. Он ведет влажную дорожку по кругу, а затем вниз, жадными руками раздвигая мне ноги, опаляя дыханием промежность. Я испуганно вскрикиваю, когда он опускает губы на те, что снизу. Словно целует. — Я же сказала никаких поцелуев. — Я же сказал молчать, — одной рукой накрывает грудь, сдавливает, толкает так, что снова улетаю на подушки. Просто ловлю ртом частицы воздуха, когда он касается языком половых губ, находит тот самый клитор где – то в центре и ласкает его до умопомрачения. Руками комкаю простынь, пытаюсь свести бедра, но между ними широкие плечи, стриженный затылок и мое собственное удовольствие, что растекается по венам, отравляя меня хорошую, рождая меня плохую. От груди он возвращает руки к ногам, гладит бедра, подсовывает ладони под ягодицы, продолжая лизать меня как мороженное. Там внизу столько горячей влаги, что я просто закрываю глаза от стыда. Но Тимур поднимает меня все выше, почти причиняя дискомфорт. Открываю глаза, чтобы увидеть и ахаю, столкнувшись с его диким, одержимым взглядом. Он словно умирающий впился в источник жизни и пьет из него, не прерываясь, даже, когда дрожать начинаю, даже, когда по телу проходит импульс, когда кричу, закрывая свой рот, даже, когда вздрагиваю всем телом. Тимур слизывает последние капли, задерживая все во рту, опускает мои затекшие ноги, руки ставит кулаками на постель и легко двигается выше. Выше. Выше. Пока наши губы не оказываются на одном уровне. Я словно загипнотизированная открываю рот и впускаю в себя слюну, смешанную с собственными соками. — Не глотай, — хрипит он, резко вдруг хватает меня за плечи и, переворачивая на себя, толкает вниз, туда, где из-под трусов давно показался его удав. – Спусти все. Я, недолго думая, выпускаю на самый кончик порцию смешанной влаги. Смотрю, как она обволакивает головку, ствол, достигая крупной мошонки. Я трогаю пальцами центр, наблюдая, как сокращаются мышцы на животе Тимура, как тянется ниточка влаги от головки к моему пальцу. Вот рту скапливается еще больше слюны, а опьяненное состояние после оргазма не дает мне думать рационально. Я просто накрываю руками член, веду вниз, вверх, снова вниз, сжимая крепко, наблюдая, как челюсти Тимура сжимаются, а зубы почти скрипят. — Хорош, дай мне свой рот, — убирает он мои руки, ставит их себе на бедра и кивает на член, что башней возвышается. – Просто возьми его, Оксан. Говорит так, словно я отказать сейчас способна. Словно меня саму не тянет попробовать его на вкус. Словно я не понимаю, что эти часы, минуты могут стать последними в нашем с Тимуром небольшом приключении. Я открываю рот, обхватываю головку и просто держу ее там, слыша почти стон, низкий, гортанный. — Глубже, Оксан. Просто возьми его, блять, глубже. Он не давит на голову, но перебирает волосы, словно сдерживая собственную руку. — Умница, теперь сожми член губами и просто втягивая его. Я делаю, как он говорит, а его тихие стоны только добавляют в мозг адреналина и желания довести его до крайней точки. Я втягиваю член глубже, понимая, что дальше просто некуда, он и так заполнил все пространство. — Давай, еще немного, Оксан, — требует, чуть давить начинает, а я головой качаю. Он сдерживается, поднимает мою голову, смотря на то, как по губам слюна стекает. Хочу отвернуться, он не дает. — Никогда не стесняйся этого, Оксан. Ты охуенно выглядишь. Сейчас просто достань язычок и полижи, ничего не стыдись, — наклоняет меня снова. Я принимаюсь вычищать слюну с его ствола, активно работая мышцами рта, позволяя себе забыть о стыде и стеснении, только наслаждаться тем, как этот красивый котяра мурлычит на каждое мое движение. Как ствол твердеет с каждым моим движением. В какой – то момент и вовсе становится каменным. Вздрагиваю, получая порцию спермы прямо на свою грудь. Мы часто дышим, смотря друг другу в глаза. Я сказать ничего не могу, он тоже молчит. — Пойдем в душ, ты весь мокрый. — Ты так — то тоже, — усмехается он, словно сам от облегчения вздыхая. В моей маленькой ванной мы моемся вместе, постоянно толкаясь самыми разными частями тела. В итоге я пытаюсь раздраженно вылезти, а он упирается напряженным пахом мне в зад. – Я готов продолжить… — А потом ты упадешь и мне нужно будет вызвать скорую и объяснить, что у меня в квартире делает чужой, голый мужчина. Давай — ка спать. — Душнила, — шлепает он меня, пока вылезаю. Оборачиваюсь полотенцем, смотрю, как пошатываясь, он делает то же самое. – Мне и правда легче стало. — Утром посмотрим насколько. Укладываю его в кровать, хочу уйти в другую комнату, но он тянет меня к себе. — Там кровать маленькая, ложись со мной. — Зачем? – это напрягает. Потому что вчера он меня выставил. — Чужая квартира, чужая кровать, может мне страшно. — Зачем, Тимур? — Да потому что я так хочу и все, — дергает он меня на кровать, накрывает одеялом. – Все, спи. Поцеловал бы тебя, но ты опять орать начнешь. — Да не ору я, — почти обижаюсь, отворачиваясь от него, но не пытаюсь руку его убрать, ощущая как печет не только в тех местах, где он меня касается, но еще и в груди. Теплится надежда, что может не кончится все завтра? Может быть я еще услышу звонок колоколов? Может быть я еще смогу стать счастливой? Глава 23. Утро. Последние два дня они удивительно тихие. Без криков: «Где завтрак, я опаздываю» Без плача Аленки, потому что Олег чем – то громыхал, разбудив ее» «Без головной боли, потому что я не спала больше трех часов подряд с самого рождения Аленки» Тимур прав, этот мини отпуск я буду помнить долго, но все равно очень хочу обратно свою дочу. Свое солнышко, что умудрялось, несмотря ни на что, окрасить мою жизнь яркими красками. Забавно, что после измен мужа ярких красок становится с каждым днем все больше. От некоторых даже после пробуждения дрожат ноги, а между ними приятно тянет. Проснувшись, первым делом я ищу глазами Тимура. Его нет. Ушел? Выздоровел? Или решил принять душ. Собственно, звон посуды на кухне вполне отвечает на все поставленные вопрос. К моему счастью отрицательно. Я натягиваю халат и иду на звук. Но перед этим торможу у зеркала, с удивлением отмечая, что выгляжу вполне сносно, не смотря на бардак на голове. Я тихонько заглядываю на кухню, подслушивая разговор Тимура, который одной рукой держит телефон, а другой пытается перевернуть омлет, часть которого стекает по стенкам. Иду помогать, просто чуть подталкиваю его бедром. Он тут же поворачивает голову и кивнув, отходит к окну. Я на мгновение заглядываюсь на его спину. Словно на обычной мужской спине художник мазками выделил мышцы и каждая именно там, где должна быть. Даже когда он чешет ягодицу это не выглядит смешно, скорее хочется подойти и спросить, не нужна ли помощь. Так, кстати о помощи. Пока я спасаю яичницу, Тимур выясняет где находятся тетя Света с Аленой. Я планирую поехать сегодня туда и забрать их. На электричке получится всего три часа. — Ого, это кто так рисует? — Я балуюсь иногда, нравится? — У тебя шикарно получается. Ты только руками можешь? — Да везде могу. Это же профессия моя. — Дизайнер? — Да, специальность компьютерной графики, — учеба, за которую платит муж. Потому что мне никто не дал учится на очном бесплатном отделении. Хотя я и не пыталась настаивать, слишком была рада тому, что в принципе мне дали возможность стать кем – то. – А ты только в сувороском учился? А потом? — На офицера. Потом юридический. Потом работал по специальности, но быстро надоело тупые приказы выполнять. Решил, что сам хочу. — Сам? — Ну да, сам на себя. Мы с братом мотоциклами занимаемся. Офигеть. — Да, я помню, как громко стало в районе, когда ты появился. — Это мой фирменный стиль, котенок, — опускает он голову, когда его телефон пиликает. – О, легок на помине… — Вот гад, на базу нашу выбрался, — листает Тимур телефон, пока я ставлю перед ним тарелку. – Собственно, почему бы и нет. Смотрит где гад отдыхает. Он показывает фотографию красивого мужчины на фоне бассейна и леса. — Хочешь? Я поднимаю голову, вглядываюсь в его глаза, не совсем понимая, что он имеет ввиду. — Хочу куда? — Со мной за город, Оксан. Съездим, прокатимся. Поджарим твои булочки, — чешет он языком зубы, а у меня перед глазами его тело в капельках воды, его член между моих ног под прямыми лучами солнца. Как в тех пабликах, которым ты можешь только завидовать. Только вот, Алена все еще с тетей Светой, и я вряд ли смогу забыть об этом. Ну, наверное, кроме тех моментов, когда Тимур будет сверху. — Ты зависла, котенок? Поехали, а? Прошвырнемся, брат с женой будет, а то вдруг ты вдруг ты думаешь, что я тебя брату сплавить хочу, — хватает он меня за ногу под столом. Так неожиданно, что я вскрикиваю и хохочу. Но как бы весело не было, я все равно не могу поехать. Не могу забыть о том, что моя собственная свекровь, женщина которая заменила мне мать шантажирует меня собственным ребенком. — А тебе уже можно? Как ты себя чувствуешь? — Да отлично. Живительный секс творит чудеса. Ну что, звоню брату? Вот если бы еще с дочкой. Попросить Тимура поехать со мной, забрать Аленку, а потом все вместе. — Мне надо забрать дочку, Тимур. Если я и поеду, то вместе с ней.