Он нагло улыбается и набрасывается на мой рот, как будто я – источник его жизни и сладкого забвения. Мы целуемся жадно, как два маньяка. Его губы такие твердые. Они почти причиняют боль. Но я испиваю эту боль, словно после долгой ломки. Поднимаю руки, царапаю шею, льну всем возбужденным телом. Не оставляя ни одной прорехи, словно дерево, вросшее в другое. Тимур нагло, напористо открывает мой тяжелым, влажным языком, трогает мой, увлекает в мокрую, такую пошлую игру. Подчиняет себе, не давая возможности спастись от этой невидимой, неразрывной цепи, что давно обернулась вокруг моей шеи. Наверное, еще в тот момент, когда я его впервые увидела Я чувствую себя совершенно беспомощной и вздрагиваю, когда Тимур резко, порывисто сдергивает с моих волос резинку. Чуть тянет вверх, легко ступая со мной в руках, заставляет сесть на мотоцикл. Он взбивает мои волосы руками, пропуская их между пальцами так острожное, словно это самая нежная шелковица. Его пальцы трогают на моей шее бьющуюся венку, нажимают, тянут касание ниже, пока он не упирается в ложбинку между грудью. Расстёгивает одну пуговицу, другую, третью, все ниже и ниже, пока по коже на животе прохладой не режет воздух. Пока его собственные пальцы не обжигают, смещая чащечки лифчика вниз, пока сосков не касается прохладные брызги порогов. Но этот ожог ничто по сравнению с его губами, которые накрывают мою грудь. То одну, то другую, вылизывают, тянут на себя, прикусывают и отпускают под мои совершенно неприличные стоны. Я хочу раствориться в нем словно сахар в стакане чая. Это что-то страшное, до невозможности сильное, необъяснимое, неправильное. Дороги назад нет. А если бы была – я бы уничтожила ее собственными руками. Его руками, что тянутся ниже, к широкой резинке брюк. Я приподнимаю бедра, помогаю снять с меня брюки, чтобы остаться в одних трусиках. Он хмыкает на разные цвета комплект. — Что? Я не сексуальная, да? — Просто всегда понятно, когда женщина ждет секса, а когда нет, — тянет он и трусики по ногами, а мою руку к своему паху. Там такое напряжение, что я невольно охаю. – Больше нет вопросов? — Только один? — Давай, — аккуратно все складывает на мой шлем на земле. — А когда разденешься ты? Тимур скалится, тут же забрасывая руку за голову, хватаясь за воротник рубашки. Но как назло тянет медленно, медленно открывая шаг за шагом идеальные кубики пресса, прокаченную грудь. Я разве что не облизываюсь, от ширинки веду рукой выше, царапаю эту стиральную доску, сводя бедра плотнее. Между ними настоящий потоп. Но от Тимура ничего не скрыть. Он раскрывает мои бедра максимально широко, без тени смущения заглядывая внутрь. Я закрываю руками лицо, чувствуя, как оно горит. — Херней не занимайся, лучше ширинку расстегни и презерватив надень. Я почти голая, на мне только пиджак, который он помогает снять и рубашка, которая тоже становится лишней. Остался только лифчик, но и он болтается на талии. Тимур продолжает одной рукой ласкать сосок, другой сжимать бедро, чтобы не смела сдвигать их. Смотрит между ног. Так смотрит, Господи. Бесстыже царапает взглядом. Это одновременно и заводит, и пугает. Я скорее отвожу глаза и занимаюсь важным делом, расстегиваю сложный ремень, ширинку, достаю из его заднего кармана три квадратика. Я занята, мне не до того, как он грубее сжимает грудь, как от бедра касается пошло влажной половой губы, заставляя вздрогнуть. Я отвечаю ему тем же, достаю член, который так часто представляла в своих фантазиях, провожу большим пальцем по самому кончику, как загипнотизированная наблюдая как вены только набухают. Слышу шумный выдох, поднимаю голову. — Давай ты помучаешь меня потом, — отбирает презерватив, вскрывает упаковку, тут же натягивая на себя резиновое кольцо. Смотрит на меня. Впивается пальцами в ягодицу, кожу на которой трет кожаное сидение. Пальцами другой руки между набухших складочек собирает сок, обводит головку, приставляет ее к раскрытой киске, поднимая глаза. Задерживаю дыхание, чувствуя, как изнутри пульсирую, как сжимаюсь в ожидании вторжения. Тимур направляет себя, раздвигает половые губы, проникает лишь головкой, но меня уже подкидывает, словно на бурной реке. Я ахаю, цепляюсь за его широкие, могучие плечи, пока он медленно, но верно проникает в меня, прижимаясь как можно плотнее, ударяя машонкой по половым губам с пошлым звуком. Глохну. Слепну. Перестаю дышать. Это ощущение наполненности почти убивает. Я выгибаюсь, пока он скользит назад, и снова толкается вперед. Мучает меня медленными фрикциями, накрывает сосок губами, оттягивает его до сладкой боли. Все тело в ней купается. От этого нервы на пределе, мозги в кашу, рот издает очень неприличные звуки. Я не понимаю, как мотоцикл, в который Тимур меня ударами вжимает, еще не навернулся. Не понимаю, как оргазм, такой желанный, еще не настиг меня. Он же так близко, вот-вот. Но его приближение лишь отдаляется, когда Тимур сдергивает меня с мотоцикла, целует влажно в пересохшие губы. Ложиться прямо на мотоцикл, дергая меня на себя. — Берись за ручки и начинай двигаться, — хрипло требует, я устраиваюсь удобнее, накрываю стоящий колом член, аккуратно, миллиметр за миллиметр насаживаясь. Тимур сжимает челюсти, сочно хлопает меня по бедрам, сам руководя действиями. Я наклоняюсь, хватаюсь за руки, нависая над лицом Тимура грудью, словно гроздями ягод. Начинаю двигать бедра, пока он ловит соски, вылизывает их, не пытаясь руководить мною. Я сама, сама впитываю в себя его член, все чаще, все сильнее, пока тело не простреливает спазмом сильной боли. Сладкой, трепетной, пробирающий до костей. Я запрокидываю голову, кричу, сжимая мышцами член внутри себя. Тимур вжимается в меня сильнее, пока его тело бьет дрожь, пока внутри сквозь тонкую преграду я чувствую горячее давление спермы. Он выдергивает из меня член, но не дает подняться, целует влажно, дико, безумной, поглаживая спину, которую теперь жалит прохлада. — Хочешь искупаться? — Шутишь? Холодно же… — А я тебя согрею… — поднимает меня и ведет по траве в сторону порогу, где, если спуститься видно небольшой участок пруда. — Очень красиво. — Ты лучше, — щипает за сосок, получает по спине, тут же поднимает меня на руки и несется к пруду с громким криком "тарзана" под мой гометрический хохот и визг, как только разгорячённого словно после бани тела, касается ледяная вода. Глава 32. — Ну что ты трясешься, тепло же, — щекочет он меня под коленкой, пока я пытаюсь волосы выжать. — Знаешь, еще двадцать минут назад я была красивой, а теперь похожа на мокрого спаниеля. Тимур ржет откинувшись на траву, а я сижу рядом и украдкой любуюсь его телом. Четкими линиями, смугловатой кожей на твердых мышцах, украшенной капельками воды. Даже чертов член, что только что пытался выполнить работу бойлера для целого озера. Нет, конечно заниматься сексом в воде прикольно, но не в такую же холодной. Бррр…. — Ты красивая. Особенно сейчас, — поднимается он на локте, не дает досушить волосы руками и нависает сверху. Теперь он закрывает солнце, но тепло сочится через его тело, или из-за его дыхания, а может быть от взгляда, которым он скользит по моему телу вдоль и поперек. Кажется, не остается ни одного участка тела, которое он бы не закрасил своей жадной кистью взгляда. — Ты тоже очень красивый. Особенно тут, — накрываю рукой его пах, который давно тычется мне в живот. Тимур скалится. — Тогда, наверное, целоваться с ним ты хочешь больше? — О да, долгие бессонные ночи прошли в мечтах о волшебном поцелуе Тимура младшего… Тимур втягивает воздух, когда я медленно веду большими пальцами по головке, распределяю выступившую влагу, царапаю ногтем уздечку, с удовольствием замечая, как он дергается в судороге экстаза. — Слабо до оргазма меня только большими пальцами довести? — хрипит он, продолжая смотреть в глаза, одной рукой оперевшись на локоть, а другой взяв мою грудь в оборот, медленно обводя сосок, стреляя по телу искрами экстаза. Теперь и холод чувствуется меньше и пальцы работают усерднее. — Берешь меня на понт? — Просто беру тебя, — накрывает мои губы своими, толкает язык, смешивает сладкую слюну, пока я продолжаю гладить его пальцами, пока он продолжает мучать мою грудь. Тело распирает от ощущений, от желания, вобрать в себя каждый миллиметр набухшей плоти. Я уже два раза чувствовала его внутри. Но мне хочется больше. Это словно сериал, который никак не можешь остановиться смотреть, даже если знаешь, чем закончится. Просто он затягивает, просто он сводит с ума. И страшно, что не сможешь остановиться, страшно, что потом не сможешь вернуться в реальный мир. Туда, где обязанности, туда, где дочь…. — А сколько времени?! – рвется из меня, я тут же толкаю Тимура и ползу к своей сумке. — Оксана! — Два часа! Ты время видел? Мы успеем до вечера вернуться? Там, наверное, пробки начались? — Мы на мотоцикле, — его раздражение можно пощупать пальцами. Он больше не смотрит на меня как любовник, а как раздраженный муж, ужин которого подгорел. – Куда тебе так спешить? Бывший муж на ужин зайдет? — Дочь надо из садика забрать. Я вообще обещала после сна сразу, знала, что совещание ненадолго. — Понятно, — встает он и тянется за рубашкой, я надеваю белье. Никак не могу застегнуть чертовы крючки. Тимур подходит, поворачивает к себе, легко справляясь с моей бедой. Я уже на истерике. Меня трясет. Он больше не позвонит. Зачем ему женщина, которая предпочитает ему ребенка. И так будет всегда. Ничего не изменится. Он не смириться, я на уступки не пойду. — Спасибо, — надеваю рубашку, наклоняюсь за брюками. – Ну что ты, Оксан. — Ничего, — как – то резко вышло. Глупо было ехать сюда, хотя я никогда не о чем не пожалею. Мне было слишком хорошо. Тимур обнимает вдруг сзади. Прижимает крепко, касается губами еще влажной шеи, жаля мурашками позвонок, все тело. — Ну чего ты? — Ничего. — Истинно женский ответ. — Ты злишься? — Конечно, я планировал тебя как минимум еще пару раз трахнуть, а ты сливаешься. — У меня есть обязанности. — И я с этим смирюсь. Ради этих ушек спаниэля… — трогает он мою грудь, а я бью его по рукам. — Эй! У меня что, грудь повисшая?! — Да охуенная у тебя грудь! Настоящая, сочная, мне очень хочется ее трахнуть, помнишь, как показывал, — удерживает меня, не дает отойти, а я млею. Ну пусть будут уши, раз ему нравится. – Как насчет завтра? — Ну я не против, если начальник мне продлит обеденный перерыв, — поворачиваю голову и тут же попадаю на жадный поцелуй. Тимур чуть толкает меня вперед, заставляя упереться руками в мотоцикл. – Тимур, ехать надо. — Если ты замолчишь и не будешь дергаться, все пройдет быстро, — сознание разрушает треск фольги, рванный вздох в шею, когда член, затянутый резиной с трудом, но толкается внутрь. Тимур обхватывает больно грудь, другой рукой шею. Я даже если бы захотела двигаться, не смогла бы. Все тело сковывает наслаждение, острым ножом режущий нервы. Я могу лишь стонать и задыхаться от тяжелых ударов члена о матку, могу лишь вскрикивать, когда он особенно сильно дергает сосок или шлепает по заднице, могу лишь кричать его имя, когда он давит на шею, положив меня полностью на своего коня, чтобы удобнее было трахать. Сильно. Резко. До остервенения. Словно наказывая. — Да, Да, Оксан, стони громче, покажи как тебе это нравится. — Тимурр! — Нравится, когда с тобой так? Нравится? — Нравится, — ну как не признать, когда оргазм словно молот бьет по виску, заставляя меня как рассыпаться осколками стекла под его звучное рычание мне в шею, пока он сам бурно кончает.