отец никогда бы не разрешил эту поездку, если Кингстон был бы ее частью. Жерар Хоторн и мой папа стали друзьями, там было доверие, но не настолько сильное. Возможно, мой брат сказал слова, чтобы точно описать ситуацию, но это не было нормальным советом. Себастьян говорил, опираясь на его философский опыт, подтверждая характер Кингстона. Я знаю, мой брат и он не догадывались о чем-то подобном, особенно после того, через что мы прошли с двумя «друзьями», чьи характеры, как мы думали, знаем. А что если он разговаривал с Кингстоном? Когда? Они виделись друг с другом, когда Кингстон вернулся в Лондон? Так много вопросов без ответов проносятся в моей голове, пока я в нервном ожидании передаю свой билет и паспорт на проверку. Да кого я обманываю? Как обычно, навыдумываю всякое в своей голове, раздувая до неимоверных масштабов, чем оно есть на самом деле, рискуя провести это лето, ломая голову. Кингстон и я провели всего два месяца, живя рядом друг с другом, и редко разговаривали в течение половины этого времени. Кого заботит, если я увижу его? Не думаю, что этот короткий кусок нашего проведенного времени, что-то значил для него. Я бросаю свою сумку на конвейерную ленту и, наконец, позволяю себе непринужденно улыбнуться. Мое будущее – исследовать целый мир, а Кингстон Хоторн не что иное, как часть небольшого прошлого. Глава 1 Я просыпаюсь, хватая воздух от неожиданности. Сбрасывание самолетом высоты, превращается в классический клубок у меня в желудке, пока мы начинаем наше приземление в аэропорте Хитроу. Молчаливо зевая, улыбаюсь, радуясь, что снотворные таблетки, которые я теперь принимаю каждую ночь, оказались стоящими на мой первый международный рейс. Спала как ребенок. - Похожа на мертвеца, если спросишь меня. Моя голова резко поворачивается влево. Взгляд проходит мимо свободного центрального места и устремляется на парня, сидящего в конце нашего ряда, который смотрит на меня. Я что сказала последнюю фразу вслух? - Извините? - Я нарочно спросила вслух прямо сейчас. - Мы попали в довольно сильную турбулентность пару часов назад, и ты даже не шелохнулась. Если не считать твоего храпа, я начал переживать, - он улыбается, а затем возвращает свое внимание к просмотру фильма перед ним. - Я не храплю, - утверждаю я, наблюдая, как его губы ползут вверх. – И разве тебе не нужны наушники, чтобы слушать фильм? - Неа, твой храп был милым. Не хотел пропустить его, - он смотрит на меня, ухмыляясь, в то время, как мои щеки краснеют. - Серьезно, никто никогда не говорил мне раньше, что храплю, поэтому я называю это фигней. Думаю, тебе просто померещилось, - я заправляю часть волос себе за ухо, отметив, что мой голос намного дружелюбнее, чем я ожидала. Я что флиртую? Быстро опускаю взгляд, внезапно испытывая неуверенность в себе, не говоря уже о продолжении флирта. Парень выглядит примерно моего возраста. У него теплая, дружелюбная улыбка – и по тому, как он сел, я могу сказать, что у него тело, словно у американского футболиста. Его широкие плечи выходили за пределы его сиденья, и его футболка, пытающаяся со всех сил удержать накаченные бицепсы. Он выглядит немного пугающим на первый взгляд, но есть что-то и милое в нем. Поэтому, да, возможно, я все-таки флиртовала с ним … немножко. Это заставляет меня осознать, что меня на самом деле волнует, говорил ли он правду. Так, когда я храпела? Возможно ли, что это побочный эффект снотворного? Его ответ получается милым, с нотками игривости, которые я легко воспринимаю. - Возможно, они просто не хотели ранить твои чувства? Я на самом деле начинаю хихикать за кратчайшие секунды. – Но у тебя нет с этим проблем? - Очевидно, что нет. Будучи незнакомцами, общение становится проще. - В этом есть логика. Ну, я Эхо… больше не незнакомцы. Я едва не позволяю своему мозгу вернуться в то время, когда в последний раз встретилась с «незнакомцем» ( и хриплые, непристойные слова, которые он прошептал в темноте), но тут же запихиваю эти мысли куда подальше. - Так, - начинаю я, откашливаясь, меняя тему, - не стесняйся избавить меня от каких-либо других унизительных замечаний. - Эхо, - повторяет он, его глаза сверкают. – Уникальное имя… мне это нравится. Поэтому, это означает, что я вероятно не должен упоминать о тихом фырканье, который слышал тоже? Он смеется – не удивительно, потому что мое лицо стало просто вялым. - Шучу, - он вскидывает руки. – И храп был едва заметным, но, как я уже сказал, очень даже милым. - Эм… спасибо, - бубню я, мое выражение лица натянуто с долькой смущения. –