Я: Ну, последую твоему совету! Себ: Ты поняла, что я имел в виду. Люблю тебя. Передавай Кингстону привет. Я: Люблю тебя больше, до связи. Хорошо, это было интересно и познавательно все в одно и то же время. Я не понимала, какого мнения Себастьян о Кингстоне, или что он, по-видимому, действительно согласен с тем, что я уже взрослая и могу сама принимать решения без его постоянного присмотра 24/7. Единственное, что меня не удивляет, это то, что он спросил о Нат. Могу только молча молиться, что я правильного мнения о ней, потому что в последний раз, когда я вот так доверилась подруге, я была опустошена. Я, уже мысленно начинаю критиковать свою бывшую подругу, когда поворачиваю голову к источнику, который меня трясет, впоследствии чего мои наушники выпадают. Я не говорю, вместо этого спрашиваю, чего он хочет, нетерпеливым выражением. Он утверждает очевидное. – Она ушла. - Спасибо, что сообщил, - выплевываю я. Это предназначалось для того, чтобы пнуть его под зад, а не заставить его усмехнуться и не для появления блеска во взгляде. Он наклоняется стоя через проход и подносит голову к моему уху. - Я так люблю, когда ты суетишься – одна из моих любимых сцен в тебе. И еще с ноткой ревности? Просто сводишь с ума. Мне так хочется, что бы мы прямо сейчас были наедине. К черту его и его сексуальный голос, и провокационные слова. Я полностью теряю возможность мыслить трезво, когда он так делает, каждый сексуальный слог проникает в каждую эрогенную зону моего тела. И еще более тревожно то, что я теперь точно знаю, что догадывалась об этом. Это не мое неопытное любопытство, учитывая, что Клей, Паттон и даже Чад все безуспешно пытались вытащить из меня что-то кроме кратковременной вежливости. Дело в том, что меня тянет к Кингстону, несомненно и более смелее, каждый раз. Это всегда был он, такой откровенный и простой, хотя, конечно, наша энергия, это нечто иное. - Нечего сказать? – бормочет он у моей шеи, не двигаясь, пока я роюсь в своих мыслях. - Я не ревновала… Нет. Я снова начинаю притворяться, а это не имеет никакого смысла, так как мне предстоит признаться ему, что соврала. - Да, хорошо, я ревновала. Доволен? - Очень. – Его дыхание опаляет. – Ты знаешь, что я не заинтересован в ней, и она просто хочет насолить тебе, да? Должен… - он смеется над следующими словами возле моей кожи. – Стоит сказать ей спасибо за это, наверное. - Чего она хотела? - смело спрашиваю я, не в силах отстраниться, потому что, в глубине души, я желаю еще больше его ощутить. - Я же только что сказал тебе, Любовь моя, чтобы смутить тебя. Хотя это и делает меня гадом, но рад, что это сработало. Моя Эхо, наконец-то, признала, что я ей не безразличен, и она даже ревнует, а это означает, что считает своим. – Он скользит по моему уху кончиком языка. – Меня. - Кингстон… - молю я. - Справедливо, как и в твоем случае. Быть. Моей. – Это глубокое, притягательное рычание, от которого меня трясет. – Ты всегда была моей, не так ли? - Кингстон, пожалуйста… - я утыкаюсь лбом ему в плечо, пытаясь обуздать свое тяжелое дыхание. – Люди смотрят. Они могут увидеть. - Они просто видят, что мы беседуем. Они не могут видеть, как сильно ты сжимаешь свои бедра прямо сейчас, или насколько ты влажная для меня, Любовь моя. Только я это знаю. И я прав, не так ли? Да. Еще как. Я внезапно откидываюсь назад, отворачиваясь от него, и быстро возвращаю наушники на прежнее место. Я возбуждена и трясусь от этого сексуального напора. Я не могу смотреть на него. Мой телефон, который все еще у меня на коленях, вибрирует, и я издаю испуганный писк. Кингстон: Ты мне не ответила. Я знаю, что он смотрит прямо на меня, чувствую тепло его любящего взгляда на моей щеке, но держу голову опущенной и пялюсь на свой телефон. Я: И не собираюсь. Пожалуйста, прекрати. Ты меня смущаешь, мы в автобусе полном людей!