спустя несколько месяцев, и, в результате, пытаюсь моей тупизной разрушить эту уникальную возможность в первый же день? Он явно испытал эмоциональный подъем от того, что мы когда-то делили что-то общее, и я думаю, что тоже. Время доказать это. Я принимаю быстрый душ и решаю распустить свои волосы, позволяя им высохнуть естественным путем, затем выбираю пару коротеньких шортиков и красную майку безрукавку. После того, как все распаковано, у меня еще есть время, чтобы подумать о том, что имеет значение, и я готова окунуться в приключения этого дня. Хватаю свою сумку, надеваю на плече и иду к двери спальни. Но что-то меня останавливает, попадая под мою ногу и почти заставляя меня спотыкнуться. Звон колокольчиков в то время, пока я пытаюсь восстановить равновесие, и смотрю вниз, чтобы обнаружить… Ловушку. Ага, кто-то соединил нитку с колокольчиком к нему через дверную коробку. И я не должна звонить дважды, потому что один маленький стук в дверь раздается прямо напротив меня, заставляя открыть тотчас. Кингстон стоит там, в черных пижамных штанах без рубашки, которые хорошо на нем сидят, я видела их раньше, но не понимала до сего момента, как сильно скучала по ним. Его темные волосы растрепаны, его обычные яркие глаза, покраснели. - Ты проснулась, – утверждает он сонно очевидное, проводя рукой по своему лицу. - Ну, да, – дарю ему фальшивую улыбку и рву нитку и колокольчики внизу, бросая их ему, которые он ловит воздухе. - И насчет этого, – говорю я, кивая своей головой в сторону штуковины в его руке, - не стоило. Достаю бутылочку с передней стороны моей сумки и гремлю ею. - Снотворное. Я делаю шаг, чтобы пойти вниз по коридору, когда он перегораживает мне путь. - Я беспокоюсь о тебе, – шепчет он, его глаза устало смотрят в мои. – Прошлой ночью… Я качаю головой и издаю смешок. - Не нужно. Сделай себе одолжение, не волнуйся больше за меня. Не переживай за то, как я сплю и определенно не волнуйся о своих подвигах, беспокоящих меня. Прошлой ночью не было ничего, кроме раздражающего возмущения в зале. Вот так вот. Ты хотел трахнуться с Джеки и любой другой женщиной, которые попадаются на твоем пути? Тогда вперед. Мое нахождение по близости никогда не мешало тебе раньше. - Ты ведь несерьезно. И тебе до сих пор жутко от этого. - Прости? – мои глаза сужаются. – У тебя не было никаких проблем ходить с напыщенным видом из-за своего «парада шлюх» прямо мимо меня в прошлом году. Ты думаешь, теперь это меня беспокоит? - Я слышал тебя прошлой ночью, через дверь, после того, как ты захлопнула ее. Ты злилась. Никакого тебе подмигивания, ни очаровательной улыбки. Он хочет серьезного разговора. - Нет, я не злюсь. - Эхо… Он тянется к моей щеке, но я отворачиваюсь от его прикосновения, словно оно обожгло мне кожу. Его вздох поражения не останавливает его следующие слова. - Я вижу, это сейчас написано на твоем лице. И даже сильнее, чем это, я чувствую, как оно тлеет между нами. Ты дымишься внутри от того, что увидела, Любовь моя. Мне просто нужно знать это. - Иди ты нафиг! Я не дымлюсь от того, чем ты занимался с какой-то девушкой! У меня есть много других причин ненавидеть тебя. И я уже предупреждала тебя насчет прозвища «Любовь моя». Есть много слов, какими бы я тебя назвала, но какая не состыковка, «тугой на ухо» – это одно из них. - Мои извинения, Любовь моя, я забыл. Привычка, - он пожимает плечом и одаривает меня робкой улыбкой, но выражение его лица быстро становится мрачным от предположительных кинжалов, которыми я стреляю в него взглядом. – И да, у тебя есть много причин и прав чертовски меня ненавидеть. Но нам нужно поговорить… - Нет! У тебя были месяцы, чтобы объяснить, что произошло в ту ночь, но вместо этого ты решил покинуть город и никогда не оглядываться назад. Ты не можешь играть сейчас со мной только потому, что тебе скучно. Мои чувства не являются твой личной игрушкой, Кингстон! - С тех пор, как я покинул Штаты, мне было скучно. - О, я могу только представить, - я закатываю глаза, сжав кулаки по бокам. – И мне плевать. Ты и Джеки можете жить долго и счастливо, давать имя каждой достопримечательности, которую мы увидим, мне все равно, - я слышу это от себя, как я прошипела ее имя, ярость сочилась в каждом моем слове. Он не упустил этого, так или иначе, судя потому, что его рот скривился в уверенной улыбке. - Здесь есть что-то еще, всегда было, - говорит он. – Мы оба это знаем. Я попытался