Я сел прямо на пол в углу и, откинувшись на стену, прикрыл глаза. Разговоры хоть как-то отвлекали, а вот так… в тишине, я почувствовал, как меня снова затягивает адская воронка пугающей неизвестности. – Мат… – тихо позвал я. – Да, Яков? – Скажи… А существует ли антидот? К тому препарату, что вводили людям? – Удивительно, что ты только сейчас меня об этом спросил. Анна так первым делом поинтересовалась. – И? – Он есть. Но я не думаю, что об этом стоит кричать на весь мир. Мат не стал вдаваться в подробности, но я и без этого все понял. Он намекал на то, что среди Пустых начнется вакханалия, если они узнают о возможности излечения. Они ринутся за противоядием, а после начнут стремительно размножаться. Мы не могли этого допустить, не имея на руках прогнозов. Никто не мог отрицать, что на каком-то этапе развития цивилизации человечеству действительно следовало сократить популяцию. Не зря ИИ первым делом внедрил эту технологию. Искусственный интеллект тем и хорош, что ему незнакомы муки совести. В принятии решений он руководствуется исключительно голым расчётом. Возможно, этот расчет спас человечество от катастрофы. Мысли в голове кипели. Тысячи вариантов, миллионы «за» и «против». План наших дальнейших действий, который все отчетливее проявлялся в мозгу, и полнейшее непонимание – зачем это все, если Наны не станет. И жгучая, острая боль, и срывающая корки на ранах надежда. – Я буду у Наны, если удастся узнать что-нибудь новенькое – вы знаете, где меня искать. Я заставил себя уснуть силой воли, призвав на помощь все навыки и умения, полученные в армии. Накрыл ладонь жены своей – и провалился в полузабытье. Разбудил меня приход доктора Хе. – Доброе утро, Яков. – Доброе. Что-то случилось? – Ничего нового, генерал. Мы должны отключить Нану. – Нет! – в который раз повторил я. – Послушайте, Яков… я не могу и дальше тянуть. Существуют инструкции, протоколы, регламентирующие весь этот процесс. Я не имею права их нарушать… Если у пациента длительное время не отмечается положительной динамики, если лечение неэффективно, а пациент безнадежен – мы обязаны его отключить. Консилиум уже состоялся… Решение принято, мне очень жаль, но я только лишь следую правилам. Меня подрывало. Ярость бежала по моему позвоночнику как запал по кабелю динамита. Убью. Голыми руками убью, если он только посмеет к ней подойти! Если хоть кто-то посмеет… – А если улучшения все же наметились? – Это фантазии, генерал. Чудес, к сожалению, не бывает. Я сцепил зубы, преодолевая желание взорвать этот чертов госпиталь вместе со всем его персоналом. Если бы Нана хотя бы дышала самостоятельно, если бы она хотя бы дышала… Я бы нашел способ, как ее отсюда забрать, как выходить и вернуть к жизни. Я бы обязательно нашел способ! – Я оставлю вас ненадолго… Попрощайтесь. Мне очень и очень жаль… – Нет, – я встал перед доктором Хе, загораживая ему выход из палаты. – Вы этого не сделаете. – Генерал, вы вынуждаете меня обратиться к охране… Врач Наны попытался обойти меня, но кто бы ему позволил? – Включаете томограф, – просипел я, сжимая пальцы на рукоятке пистолета. – Какого черта? – Я сказал – включайте томограф. Не заставляйте меня повторять! – меня вело, в затылке ломило, я едва себя контролировал. – Вы с ума сошли! Разве это не преступление – то, что вы меня сейчас удерживаете? Я буду жаловаться в Военный совет… – Отлично. Но для начала – включите этот чертов томограф! Я не знаю, что, все же, подействовало на доктора Хе. Ярость, клокочущая во мне, или пушка, направленная ему прямо в голову. Как бы то ни было, он, наконец, выполнил мою просьбу. – И дальше что? – А дальше – делайте свою работу. После чего повторите мне, что положительной динамики нет, или же согласитесь с тем, что она наметилась! А после засуньте дер*мовое решение вашего консилиума об убийстве моей жены в ж*пу этим уродам. С трясущимися руками доктор Хе подошел к прибору, вывел на проекцию результаты старых осмотров и наложил на них новые картинки. Я в этом ни черта не смыслил – знал только лишь, что поражённые участки мозга выглядели, как участки затемнения, и теперь, невольно затаив дыхание, наблюдал за действиями врача. Сначала, никакого интереса к происходящему тот не проявлял, было видно, что он просто выполняет мой приказ, ни на секунду, не поверив в то, что увидит для себя что-то новое. Но спустя каких-то пару минут его поведение резко изменилось. Плавные движения его рук стали нервными и хаотичными. Он вскинул лысую голову, бросил на меня быстрый, немного растерянный взгляд и снова вернулся к картинкам. Сместился, изменил угол обзора, вывел трехмерную проекцию. – Не понимаю… – бормотал он, – не понимаю, как такое вообще может быть… – Объясните, – приказал я, чувствуя, как струны внутри меня натягиваются до хрустального звона. – Опухоль… Она уменьшилась… Незначительно, но… уменьшилась. Никогда такого не видел! – он снова растерянно на меня посмотрел. В узких глазах пожилого корейца плескались миллионы вопросов, но отчего-то он боялся мне их задать. Я вернул оружие в кобуру и отвернулся к окну. Ничего перед собой не видя, закусил пальцы на руках, чтобы не закричать. Эмоции душили. Накрывали с головой, рвались воем из глотки. Переживаний было так много, что в какой-то момент я не выдержал. Опустился на колени под их неподъемной тяжестью, в надежде на то, что сейчас уже можно… Можно позволить себе немного слабости. Медленно склонил голову, задыхаясь. Воздух царапал горло и рваными болезненными клочками врывался в легкие. Горячие слезы кислотой обожгли лицо, разъедая маску спокойствия, с которой я по необходимости сросся. Оголяя меня, делая беззащитным… За время болезни Наны я прошел все круги ада. Все… абсолютно. Даже те, о которых Данте не слышал. И что-то мне подсказывало, что этой извилистой страшной дороге не было альтернативы. Всё случившееся стало толчком к заранее предначертанному. Болезненной, практически смертельной инъекцией самопознания – кто я здесь, и зачем? – Немыслимо. Совершенно немыслимо! Генерал… полагаю, вы мне все равно не скажете, как это случилось? – Почему же? Недавно вы сами ответили на свой вопрос… Это чудо, док. Настоящее чудо. Собрав в кулак силу воли, я обтер соль с глаз и медленно-медленно поднялся. – Полагаю, вы передумали выключать мою жену? – Да… да! Я буду ходатайствовать перед консилиумом… – Поторопитесь. Мне нужно отлучиться. И к этому моменту я хочу быть уверен, что с моей женой ничего не случится. Я подошел к постели Наны, поцеловал ее в лоб и вышел за дверь палаты, не мешая доктору Хе работать. В тесной квартирке уже не спали. – Как Нана? – спросила Марина, завидев меня на пороге. Головы всех присутствующих повернулись ко мне. – Опухоль уменьшилась. – Есть! – вскинул кулак Мат. – Она пришла в себя? – Нет, не так быстро, Ной. Я… я решил, что теперь могу поехать в офис. Попытаюсь раздобыть схемы. Нам нужно спешить. Я председательствую в Совете в следующем месяце, а значит, смогу внести представление о снятии полномочий с Президента. – А если мы не успеем? – Тогда нам придется ждать целый год до моего нового назначения. – Твою мать! Твою чертову мать… – Ной, я понимаю тебя, как никто. Я знаю, как скручивает кишки бессилие. И я постараюсь раздобыть нужную нам информацию, клянусь! Но мы должны действовать осторожно. Ной ничего не ответил. Только кивнул и отошел к крошечному окну. – Я проведаю детей и вернусь ближе к ночи, – наконец сказал он. – Идет. К этому времени я надеюсь хоть что-нибудь накопать. – Звони, если что. – Заметано. – И слишком не светись. Сам сказал, что нам нельзя привлекать внимание. – Есть, мамочка, – нашел в себе силы улыбнуться я. А в офисе было не до улыбок. Облачившись в военную форму, я шагал по знакомым коридорам, сканируя взглядом пространство. За время моего отсутствия здесь ничего не поменялось, да и с чего бы это случилось? Кивнув нескольким знакомым статистам, прошел к служебному лифту. В толпе мелькнула лысая голова Александра. Он был одним из тех двух членов Военного совета, на которых я безоговорочно рассчитывал. Вместе мы участвовали во многих операциях, прикрывая спины друг другу. Такой опыт не проходит даром. Ему я доверял. – Яков Гази… Редкий гость в нашей конторе! – Привет, Лайза. Как поживаешь? Напротив меня стояла настоящая темнокожая амазонка. Единственная женщина в Военном совете. Ее идеально выпрямленные волосы были заложены за уши, а на идеальных губах застыла идеальная в своей белизне улыбка. Я подумывал над тем, чтобы за счет нее добиться кворума в Совете. Помнится, она была той еще безбашенной сучкой… – Отлично. Скучаю по тебе. – Да, брось! – притворно улыбнулся я. – Ну, почему же? – вернула мне улыбку Лайза и тут же резко переключилась, – как Нана? Я проводил взглядом Александра, злясь, что из-за Лайзы упустил шанс поговорить с ним прямо сейчас.