— Это не имеет никакого смысла, жена. Вот на самом деле не имеет никакого смысла. — Ох, теперь меня понизили в статусе жёнушки до жены, а? Он гордо кивает. — Ты не заслуживаешь окончания «ушка» после этих слов. Я очень долго вздыхаю, тоже немного драматично. Мне плевать как он меня называет. Я одинаково ненавижу каждое ласковое прозвище. Отвернувшись от Майлза, я тянусь к оранжевому цвету, наливая немного краски на дополнительную палитру. Поскольку я не хочу, чтобы мои апельсины имели стопроцентную непрозрачность, я нанесу только один, а может и два не толстых слоя. Я хочу видеть полосы, придать им какую-то текстуру. Края моих апельсинов должны быть толще, чем середина. И вот я набираю кистью немного краски и рисую один полукруг. Край полукруга получается именно таким, как я хотела, и внутренняя часть тоже достаточно полосатая. Тем не менее, он все ещё выглядит слишком тусклым, поэтому я повторяю все движения, а потом добавляю другую половину круга. Я повторяю весь этот процесс несколько раз, чтобы у меня вышло всего шесть апельсинов. Бросив ещё один быстрый взгляд на Майлза, я с удивлением обнаруживаю, что его тарелка все ещё пуста. Он хоть прикасался к ней? Я ожидала увидеть пятна цветов и полное отсутствие какого-либо дизайна, но это удивляет даже меня. — Ты в порядке? – спрашиваю я, еле подавляя смешок. — Да. Просто у меня нет красной краски. — Есть, – говорю я и указываю на баночку с красной краской рядом с его тарелкой. — Нет, это розовый. Иногда он такой глупый. — Нет, это красный. Цвета проявляются после того, как глиняная посуда засохнет. — Хорошо, тогда я возьму другой цвет. Он глупый. Он чертовски глупый. — Похоже ты искупалась в краске, – комментирует Майлз, когда я заканчиваю свой шедевр. Это не идеально, но от этого становится даже лучше. Я серьёзно не могу дождаться завтрашнего дня, чтобы забрать готовую керамику. В любом случае, Майлз прав. Я из тех художников, которым все равно, где останется краска. Я использую свои руки, чтобы размазать её, если это необходимо, или чтобы избавиться где-то от пятен. А потом я забываю, что у меня на руках краска, и провожу ими по волосам, или прикасаюсь к лицу и вообще к чему угодно. Просто это всегда заканчивается тем, что я вся в краске. — Спасибо, я называю это эксклюзивом от Эмори. Что думаешь? – Он сканирует меня, его глаза скользят по всему моему телу, прежде чем снова останавливаются на моих глазах. — Слишком много оттенков оранжевого. Прищурившись, я жду, пока он исправлять себя, или хотя бы обратит внимание на то, что я только что сказала. Но даже если он и понял, он ничего не говорит — Ты всегда высмеивал мой цвет волос. Он ухмыляется. Он, черт возьми, ухмыляется мне. Его руки лежат на груди, а голова слегка наклонена, когда он мычит, годятся на мои волосы. — Нет, на самом деле, тебе идёт рыжий. — Правда? Единственная причина, по которой я когда-то решила покрасить волосы в красный, или точнее, в рыжий, заключается в том, что я знаю, что Милли никогда бы этого не сделала. Это было похоже на попытку не сравнивать себя с ней. Только это понесло мне больше сравнений, чем когда-либо до. В течение первых шести месяцев моя мать постоянно говорила что-то вроде: — Милли никогда бы не испортила себе волосы, как ты. Но что плохого в том, что у тебя такой же цвет волос, как у твоей сестры? Блонд идёт Милли намного больше, а значит и тебе тоже. Она больше не комментарии мою прическу, теперь она говорит о других вещах. — Да, – он подносит руку к моей голове, сжимая одну прядь между большим и указательным пальцами, прежде чем потянуть за неё, вероятно, чтобы вытащить немного засохшей краски. — Это… месмерично[15]. — Месмерично? – повторяю я, не совсем понимая его комплимента. Но один человек никогда не смотрел на мои волосы и не забывал, что вообще смотрел на них. — Это не месмеризм. — Тогда заманчиво. — Заманчиво! – выпаливаю я, затем быстро прижимаю руку ко рту, когда данные люди проворачиваются, чтобы посмотреть на меня. — Очень, – Майлз убирает мои волосы за ухо, наклоняясь ко мне ближе. — Кстати, ты должна мне хоккейную майку. Я быстро смотрю на себя, мои глаза расширяются от осознания. Какого хрена я не заметила, что надела не свой свитер, а майку Майлза?! Затем мои глаза находят оранжевые и зелёные полосы краски по всему переду и рукавам, и в этот момент моё сердце замирает. Я знаю, что эти трикотажные изделия имеют большой ценовой диапазон. Возможно что-то от $15 до $300. Настоящие NHL стоят намного дороже. Я уверена, что NCAA Майлза тоже не была дешёвой. Особенно та, на которой написано его имя и номер. — Сто пять долларов, – говорит он. — Но знаешь, я также принимаю другую форму оплаты. Мое выражение лица должно быть забавным, потому что Майлз начинает безудержно смеяться. Но я не нахожу это забавным. От слова совсем. Только после того, как моя рука врезается в его грудь, он останавливается. — Я шучу, Эм, – Майлз заносит руки вокруг моего тела, притягивая меня прямо к себе. — У меня из много. И даже если бы не было, я бы просто купил новую. Это не имеет большого значения. У меня есть деньги, так что это не проблема. Я все ещё чувствую себя плохо из-за того, что испортила его майку. ГЛАВА 31 «Это сводит меня с ума, но я сильно заинтересован, впечатлён» – Kiwi by Harry Styles Майлз — Выглядит ужасно, – сообщает мне Грей после того, как мы забрали наши тарелки. — Спасибо, я старался приложить к этому как можно меньше усилий. На самом деле, я думал, что проделал отличную работу, но неважно. Не каждый может рисовать дерьмо на тарелке как Пикассо. Ну, это неправда. Наверно, каждый обладающий хоть некоторыми художественными способностями может рисовать как Пикассо; он не был таким великим художником. Хорошо, я думаю искусство заключается не столько в том, чтобы нарисовать идеальное яблоко или что-то в этом роде, а в том, чтобы этот рисунок имел то или иное послание. Не знаю, надо спросить у Эмори. — Понятно. Но у нее вышло потрясающе, – это так, я с ним полностью согласен. — Честно говоря, я вижу в ней больше художницу, чем модель. — Я тоже. Но к сожалению, она нет. Или я так думаю. Нет, на самом деле, я считаю, что она бы с радостью попыталась зарабатывать себе на жизнь искусством, если бы не так сильно боялась потерпеть неудачу. Потерпеть неудачу лучше, чем никогда не пытаться. По крайней мере, так она может с гордостью сказать, что пробовала и у неё просто не получилось. И кроме того, каждый раз, когда она публикует что-нибудь о своем творчестве в Instagram, количество лайков зашкаливает. Не так много, как на постах со мной, но я имею ввиду, что на меня довольно приятно смотреть. Нет, серьезно, некоторые из её постов о цифровом искусстве получают больше лайков, чем некоторые фотосессии, на которых она побывала, или какой-либо пост о моде, которые она загружает. Я не думаю, что она провалится. Может однажды, она тоже это поймет. — Значит, скоро ты встретишься с её родителями, да? – спрашивает Грей, как только мы садимся в его машину. Он за рулём, потому что у него меньше шансов врезаться в дерево. Обычно я не бью деревья... Ну, только если выпиваю пиво… или два. Или что-нибудь другое. Но я этого не делал, не сегодня, но он все ещё не доверяет моему вождению. Я киваю, но не подтверждаю словами, потому что мой телефон загорается, и я вижу уведомление на экране. Эмори прислала фотографию. Она никогда не присылает мне фотографий. На самом деле, она почти не отвечает на мои сообщения. Я пришел к выводу, что ей просто не очень нравится со мной общаться. Но, черт возьми, я оказался неправ, когда открыл наш чат и посмотрел на картинку. Я очень надеюсь, что она собиралась отправить это Сан, но также, я не думаю, что она когда-нибудь отправит своей лучшей подруге такую фотографию. Эмори лежит на кровати на животе, немного повернувшись на бок, так, чтобы её фигура была хорошо видна. Она снова в моей майке. Но на этот раз, она не закрывает её бедра. Она подтянула её до талии, открывая небольшой участок от бедра до талии. О, ну и в основном, всю нижнюю часть её тела. Её ноги вздёрнуты в воздух, создавая лёгкую, эротическую фотку в зеркале, ничего не выдавая. И тем не менее, от этой дурацкой фотки у меня сжимаются яйца, мой член становится более твердым, с каждой секундой моего просмотра этой картинки. В машине становится жарко? Потому что это чувствуется именно так. — Ты в порядке? – спрашивает Грей. Я быстро смахиваю фотку. — Ага.