Я начинаю нервничать, когда его большой палец так нежно касается моей кожи. Местечко между моих ног ноет от его прикосновений, когда он слегка сжимает мою руку или постукивает пальцами по костяшкам пальцев, как будто играет на музыкальном инструменте. Когда я снова отдергиваю руку, Майлз снова не тянется к ней, в кои-то веки. Вместо этого он хихикает, как будто точно знает, что делал. У него даже хватает наглости незаметно обнять меня, кладет руку мне на талию и притягивает меня так близко к себе, что наши тела соприкасаются. Дрожь пробегает по мне с головы до ног, вызывая покалывание на поверхности. Я делаю глубокий вдох, пытаясь сдержать волну вожделения, которая захлестывает меня, когда до меня доносится знакомый аромат бергамота. Цитрусовый, но в то же время пряный. Его духи Dior Sauvage. Это то же самое, что я чувствую от него с той секунды, как узнала его. Он никогда не менял его, и мне всегда было интересно, почему. Но сейчас это не важно. Что беспокоит меня больше, чем его нежелание пробовать что-то новое, так это тот факт, что один только аромат его духов заставляет меня нервничать. Я чувствую, как слабеют мои колени. Я чувствую, как моё дыхание становится тяжелее, воздух становится гуще. Мой пульс учащается, когда я позволяю себе представить, на что это было бы похоже, если бы у нас с Майлзом снова были серьёзные отношения. На что была бы похожа наша сексуальная жизнь. Он хорош в постели, это я знаю наверняка. Даже когда он заплакал в тот единственный раз, и это отчасти испортило мне всё дело, секс всё равно был самым отупляющим, стирающим разум сексом, который у меня когда-либо был за всю мою жизнь. Определенно, это шаг вперёд по сравнению с нашим первым сексом. Могу я просто перестать думать об этом, пожалуйста? Боже. Я слушаю вполуха, когда Майлз ещё раз извиняется перед Джулианом за то, что мешал ему выполнять свою работу. Джулиан отмахивается от этого, но, конечно, он бы так и сделал. Вы не ходите вокруг да около и не говорите своему боссу, что с их стороны было дерьмово прерывать вас. Затем мы прощаемся и направляемся к машине Майлза. В дороге мы с Майлзом не разговариваем. Он тоже не включает музыку, так что здесь только он и я, и мои навязчивые мысли подсказывают мне, что было бы не так уж унизительно попросить моего мужа трахнуть меня. Возможно, этого не было бы. Нет, это определенно было бы так. А может быть – нет. Да, нет, это было бы унижением типа «я-собираюсь-поджечь-себя». И всё же, когда Майлз протягивает руку и кладет её мне на бедро, унижение уже не кажется и вполовину таким ужасным. Его большой палец проводит по моему бедру, и я немедленно извиваюсь от его прикосновения. Весь воздух в моих лёгких покидает меня в ту секунду, когда он скользит рукой чуть выше, кончики его пальцев приближаются в опасной близости к тому месту, где я хочу его больше всего. Нуждаюсь в нём больше всего. Почему я решила надеть колготки? Подсознательно я немного раздвигаю ноги, откидывая голову на подголовник. Я поворачиваю голову набок, молясь найти на лице Майлза выражение, которое говорило бы мне, что он так же потрясен этим, как и я. Но он просто ухмыляется, как всегда. Держу пари, это самое весёлое, что у него было за всю его жизнь. Возбуждает меня, потому что сейчас это самое простое, что можно сделать в мире. Да пошёл он. — Je veux te faire jouir[18] . — Майлз. – Я задыхаюсь, когда его пальцы раздвигают мои колготки, прямо над моей киской. — Я не понимаю тебя. Но что бы он ни сказал, это звучало ужасно сексуально. — Я знаю. – Он сворачивает на следующий съезд с дороги, тот, что ведёт к заброшенному супермаркету. Разве это неправильно, что эта мысль возбуждает меня? Майлз подъезжает к парковке супермаркета. Он пуст, но, конечно, так и было бы, учитывая, что он заброшен. Я признаю, что это немного жутковато, и, если бы мы жили по правилу «Пятница тринадцатое», это сделало бы ситуацию намного страшнее. Я имею в виду, что Джейсон Вурхиз убивал только тех женщин, которые занимались сексом, употребляли наркотики или одевались немного распутнее; девственниц и женщин, которые прикрывались, пощадили. Эта теория даже не применима ко мне, учитывая, что я определенно больше не девственница, и в его глазах мой выбор одежды выставил бы меня шлюхой. И почему именно сейчас я думаю о вымышленном персонаже? О том, который хотел бы меня убить. Машина останавливается, и Майлз немедленно отстегивает оба наших ремня безопасности. Руки на моем бедре больше нет. Я не уверена, что на меня нашло, но в момент уверенности я провожу рукой вверх по бедру Майлза и ощупываю его. Мои глаза не отрываются от его лица, и когда он усмехается и откидывается на спинку сиденья, я понимаю, что правильно истолковала всю эту ситуацию. Слава Богу, я этого не сделала. Учитывая, что первые несколько раз, когда мы занимались сексом, я была слишком напугана, чтобы что-то делать, я так и не почувствовала Майлза. В те моменты, когда я прикасалась к нему или держала его член у себя во рту, я больше отчаянно хотела покончить с этим, чем получить удовольствие. И в последний раз, когда мы делали это, я была слишком нуждающейся и пьяной, чтобы заботиться о чём-то ещё, теперь я мысленно говорю себе не торопиться. Поэтому я массирую его эрекцию через спортивные штаны. Он толстый, твёрдый и больше, чем я помню, по крайней мере, так мне кажется, но я могу с этим смириться. Его рот слегка приоткрыт, когда он делает неглубокие вдохи, откидывая голову назад. Я просовываю руку ему в штаны, прикасаясь к нему без какого-либо барьера между нашими телами. Я обхватываю рукой его член, и он слегка стонет, когда я глажу его. Его глаза закрываются, рот всё ещё открыт. От вида Майлза, находящегося в моей власти, захватывает дух. От вида Майлза, находящегося в моей власти, захватывает дух. Тот самый парень, который обычно не позволяет людям указывать ему, что делать, извивается под моими прикосновениями, полностью находится под моим контролем, даже если это всего на короткое мгновение. Это творит со мной чудеса. Но самое главное, это заставляет меня сжимать бедра, мой клитор пульсирует от желания. Он трётся о мою руку, отчаянно желая большего. — Вот так, дорогая, – говорит он, когда я делаю ему ещё один длинный поглаживающий жест. Я провожу большим пальцем по его головке, ощущая преякуляцию[19] на своей коже. Он протягивает руку, снова кладет её мне на бедро, но на этот раз он не дразнит меня. Его рука крепко сжимает моё бедро. Ворчание и стоны покидают его, и я не думаю, что когда-либо слышала такие возбуждающие звуки, как те, что он издает. Большинство парней думают, что стоны – это неловко, но они и не подозревают, что многим женщинам нравятся эти звуки. Я, безусловно, одна из них. Его щеки глубокого розового оттенка, и я чувствую, как он пылает. Боже, я так сильно хочу, чтобы он был внутри меня. — Сними колготки, жена. — Теперь я снова жена, да, муж? –ухмыляюсь я, не убирая руку с его члена. — Да, – тяжело выдыхает он, его рука на моём бедре сжимается ещё сильнее, когда я ускоряю темп своих движений. Никогда в своей жизни я раньше не мастурбировала, надеюсь, у меня это не плохо получается. Я ненавижу делать минет, так что в этом я тоже не очень хороша, но ради Майлза я бы попробовала еще раз. — Я вижу. Я облизываю губы, готовая наклониться и спустить с него штаны, чтобы взять его член в рот, но вместо этого Майлз вытаскивает мою руку прямо из своих штанов. — Сними колготки. — Ты не хочешь, чтобы я… — Если только тебе вдруг не начало нравиться делать минет, Эм, то нет. Так что снимай свои чёртовы колготки, или я сорву их с твоего тела. Мгновение я колеблюсь. Уильям всегда говорил мне, как важен минет для парня, и практически заставлял меня сделать ему один, прежде чем делать что-либо ещё. Так почему же Майлз просто… Он просовывает руку мне между ног, звук рвущейся ткани наполняет мои уши. Чёрт возьми. — Это были мои любимые колготки. Впрочем, мне всё равно. — Я куплю тебе новые, дорогая. – Майлз отодвигает своё кресло. — Чего бы ты ни захотела, все будет твоим. Когда наши глаза встречаются, я вижу, что его глаза остекленели от вожделения, но я уверена, что и мои тоже. Он кивает мне, и я двигаюсь. Я забираюсь на него сверху, сажусь к нему на колени, моя юбка закатана. Моя киска прямо над его членом, и я уверена, что моя влага медленно пропитывает его, но, похоже, никому из нас нет до этого дела. По крайней мере, я знаю, что это не так. Майлз кладет одну руку мне на бедра, поддерживая меня ровно, в то время как другой рукой он максимально опускает спинку сиденья. И когда это делается, его свободная рука оказывается с другой стороны моих бедер. Он прижимает меня к себе, одновременно приподнимая свои бедра, вызывая стон из глубины моего горла. — Майлз, – говорю я с нуждой в голосе. Он игнорирует мою отчаянную потребность почувствовать его внутри себя и вместо этого скользит обеими руками от моих бедер к животу. Его взгляд прикован к маленькому бугорку, так что, естественно, я тоже смотрю на себя сверху вниз. Его большие пальцы ласкают мою кожу с легкостью перышка. Нежная улыбка появляется на его губах. — Я все еще могу… — Я знаю. Это не первый мой ребенок, Эм — Тогда в чём дело? – спрашиваю я, беспокоясь, что он, возможно, больше не захочет этого делать. Я бы, конечно, согласилась с его решением, но всё равно это было бы отстойно. Он поднимает голову, его глаза снова встречаются с моими. — Я просто пытался представить тебя с большим животом. Живот как у беременной на девятом месяце. И ты ковыляешь по нашей квартире, чертовски раздраженная. — Я не буду ковылять. — Это мы ещё посмотрим. Он подмигивает мне, а затем снова притягивает меня к себе, его губы прижимаются к моей шее, когда он осторожно покусывает меня, посасывает мою кожу. Его руки находят мои ягодицы, сильно сжимая их. Я вскрикиваю, но это больше похоже на стон. Прижимаясь своим тазом к его, я едва выдерживаю расстояние между нами, не то чтобы его было много физически. Я просто хочу чувствовать Майлза так близко к себе, насколько это в человеческих силах. Забавно думать, когда он был последним человеком на земле, которого я когда-либо хотела видеть рядом с собой. Я полагаю, времена действительно меняются. Медленно его руки поднимаются по моему телу, обхватывая мою грудь, но, похоже, это его недостаточно удовлетворяет. Затем они пробираются под атласную ткань, стягивая мою блузку прямо через голову. Он расстегивает мой лифчик, спуская бретельки с моих рук, бросает его на задние сиденья и оставляет меня обнаженной перед ним. — Ты такая красивая, Эмори Дерозье-Кинг, – говорит он, глядя мне в лицо, а не на грудь. Одарив Майлза улыбкой, я быстро прикусываю его губы. — Я серьезно, дорогая. Ты такая чертовски красивая. Каждая частичка тебя такая. Чёрт, он действительно это имеет в виду, да? Вот это… пробуждает бабочек в моём животе. Румянец разливается по моим щекам. — Спасибо. Так же быстро, как наступил этот маленький момент привлекательности, он покидает нас. Он накрывает мою грудь руками, и даже самое лёгкое прикосновение его кожи к моим затвердевшим соскам заставляет меня реагировать так, как я никогда не считала возможным. К чёрту моё чрезмерно чувствительное тело, но в то же время мне это безумно нравится. — Майлз, – говорю я с отчаянием в голосе.