Ерунда. За три с половиной года не было ни одного дня, когда бы я не говорил ей этих слов. Даже когда мы ссоримся, я всё равно стараюсь сделать так, чтобы она знала, что я люблю её. — Чего ты пытаешься этим добиться, Эм? Эмори опускает руки и ноги, лёжа на кровати бесшабашной морской звездой. Я быстро накрыл её одеялом, чтобы она не замёрзла. Сейчас февраль, а это значит, что всё ещё довольно холодно. Мы включаем подогрев пола, но Эмори всё равно мёрзнет. Даже если бы было семьдесят семь градусов[37] ,то ей всё равно было бы холодно, несмотря на то что в нашей спальне около шестидесяти четырёх[38] . Она игнорирует мой вопрос, но я точно знаю, чего она ждёт. — Ты останешься здесь, со мной? — Да. Эмори приподнимает для меня одну сторону одеяла, быстро укрывая моё тело, когда я ложусь рядом с ней. Она прижимается ко мне, обвивая меня рукой и ногой. Я прижимаю её ближе к себе. — С годовщиной, Эм, – шепчу я, затем целую её в губы. Она визжит, прижимаясь своими губами к моим сильнее. — Ты не забыл, – шепчет она, когда мы отстраняемся друг от друга. — Я бы никогда не забыл. В прошлом году мы расстались на годовщину нашей свадьбы из-за отмены моего рейса. Мне пришлось отправиться в Лос-Анджелес из-за проблемы в Rêverie. Я хотел взять с собой свою семью, но, к сожалению, Брук должна была пойти в школу. Я имею в виду, я мог бы сказать, что она болела день или два, но мне показалось неправильным сказать, что она больна, а потом отвезти её в Калифорнию. — Я решила не загружать сегодня юбилейный пост. Это будем только ты и я. Весь день. Никаких помех. Никаких публичных выступлений. Только ты и я в этой постели. Смотрим фильмы, едим всякие закуски. Поцелуи, объятия и нечто большее. — Нечто большее, да? – я ухмыляюсь. — Что это? Эмори кокетливо проводит пальчиком по моему бицепсу, прикусывая губу. — Например, работа над ребёнком номер три. — Да? — Да. Сейчас я зарабатываю достаточно денег искусством, теперь мы можем позволить себе третьего ребёнка. Мы могли бы сделать это раньше, но я ставлю ей пятерку за старания. Однако я рад видеть, что её упорный труд окупается. Около года назад Эмори переключилась с рисования на создание комиксов вместе с Софией. Эмори иллюстрирует их, в то время как София пишет рассказы. Она также иллюстрирует специальные издания романов, которые пишет София. Они более реалистичны и менее комичны. Ощущение, что только к определённым сценам есть иллюстрации. В социальных сетях в основном можно увидеть её наброски или случайные практики рисования. Она иногда работает моделью, но это больше не основное занятие. Эмори устраивает фотосессии примерно раз в месяц, вероятно, для того чтобы удерживать своих подписчиков, которых значительно прибавилось. Её основные посты теперь состоят из наших с детьми снимков – детей без лиц – или случайных фотографий, которые я сделал с ней. Мне нравится запечатлять её красоту. У меня плохо получается, но, видимо, достаточно хорошо, чтобы выложить их в Интернет. — Я так горжусь тобой, Эмори, – шепчу между поцелуями и оставляю россыпь поцелуев на её шее. — Я знал, что ты сможешь. Она удовлетворённо хмыкает. — У меня дома довольно много поклонников, они – моя мотивация. — Это так? — Да. Особенно мой муж. Он отличный источник вдохновения для моих работ в Instagram. — Да? – я дышу тяжелее, переворачивая Эмори на спину, нависаю над ней, прижимаясь своей растущей эрекцией к её киске. — Рад, что могу помочь. Эмори издаёт тихий стон, её глаза загораются похотью и желанием. По её блестящим глазам я могу сказать, как сильно она меня любит. И признаться честно, это один из лучших подарков, которые я когда-либо получал. Любовь Эмори – это лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я должен был догадаться об этом раньше, когда мы были моложе. Но я пришёл в себя. И я планирую сохранить её навсегда, убедиться, что она счастлива до самого последнего вздоха, и сделать всё возможное, чтобы она смотрела на меня так, словно я повесил луну и звезды для неё. Однажды я причинил ей боль – конечно, сам того не подозревая, – но я никогда не позволю этому повториться. Она – всё для меня. Моя жена. Мой мир. Моё всё. КОНЕЦ БОНУСНАЯ ГЛАВА «Не думаю, что мы когда-нибудь изменимся» – Here’s To Never Growing Up by Avril Lavigne Майлз — Ты знаешь, что Грей использует нашего сына, чтобы произвести впечатление на людей на улицах, включая своих поклонников? – спрашиваю я свою жену, не обращая внимания на то, что мы находимся в центре хоккейной толпы, пытающейся пробиться в раздевалку. Технически нам туда не разрешают входить, но у меня есть права лучшего друга и соседа. Ага. Соседские кредиты. Поскольку мы всё ещё живём в многоквартирном комплексе с большей частью команды, я получаю свою долю общения с ребятами без того, чтобы Грей, Колин или Аарон приглашали меня на одну из своих игр, тренировок или вечеринок. Им нравится умолять меня поучаствовать в Rêverie, что намного сложнее. — Иден очаровашка, так что я не могу его винить, – смеётся Эмори. — Очаровашка? Он – дьявол. Этот парень всё время кусает меня, как и его мать. Но, в отличие от Эмори, он кусается как пиранья. Но кусает он только меня. Клянусь, это вина Эмори. Она ахает, прикрывая одно ухо Идена рукой. — Не говори о нем так. Неудивительно, что он тебя кусает. Верно, жевалка? Иден кивает. Маленький предатель. Может, он и похож на меня: у него такие же голубые глаза и нос – так говорит Эмори – и мои волосы, но этот маленький дьявол гораздо больше похож на свою мать, чем на меня. — Брук никогда меня не кусала, – бормочу я, затем опускаю взгляд и вижу, что Брук улыбается мне. Она стала такой большой. Я ненавижу это. Завтра Брук исполняется девять. Это равносильно тому, что я стал дедушкой. — Верно, детка? — Laissez-moi en dehors de ça[39]. — Предполагалось, что ты будешь на моей стороне, Брук. Дети, они такие. В одну минуту они любят тебя, а в следующую наносят удар в спину, притворяясь, что даже не знают тебя. — Вчера ты сказал, что дядя Грей сводит меня поесть мороженого. Он этого не сделал. Верно. Моя вина. — Он был занят. На самом деле, мать Брук объявила бойкот перед жилым комплексом, и я не хотел отпускать Брук. Милли всё ещё периодически пытается связаться со мной. Я не уверен для чего ей это нужно, но точно не для того, чтобы получше узнать Брук. Она пыталась добиться опеки, но это привело к серьёзным последствиям для неё. Дело даже не дошло до суда. Даже если бы ей удалось начать судебный процесс, то она бы проиграла. Я рассказал Брук о Милли. И на данный момент Брук не заинтересована в знакомстве со своей матерью. Она говорит, что Эм – её мать, и когда она впервые сказала это, у моей жены чуть не случился сердечный приступ от счастья. Брук всё ещё называет её Мэмори. — Он не слишком занят, раз заходит на обед и ужин каждый божий день, папочка. — Знаешь что? Злись за это на Грея, а не на меня. Хотя это моя вина, что Грей не сводил её вчера за мороженым. Но это то, с чем Грей может справиться. Мы наконец пробираемся сквозь толпу, собираясь завернуть за угол к раздевалкам, когда один из охранников останавливает нас. — Вход воспрещён, – говорит он. — Это территория только для команды. Брук вздыхает, убирая свою руку из моей. Она скрещивает руки на груди, готовая поспорить с этим парнем. Кто я такой, чтобы останавливать её? — Я – часть команды. Охранник опускается перед ней на колени, что, по мнению Брук, является неуважением. Может, ей и восемь, но за последние пару лет этот ребёнок стал довольно болтливым. Она по-прежнему милая маленькая девочка, которую я вырастил со страстью к принцессам, просто не любит, когда незнакомцы встают у неё на пути. И кто-то опускается на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, да, ей это не нравится. Если только это не я – не тогда, когда мы спорим, – или Эмори. Моим друзьям тоже разрешается это делать, в зависимости от её настроения. Если она на кого-то злится, то опускаться на колени и показывать, что вы опускаетесь до её уровня, – неправильный шаг. — Ты? Ты тренируешься с ними? – спрашивает охранник, насмехаясь над грёбаным восьмилетним ребёнком. Брук кивает. — Иногда. И это чистая правда. Брук начала заниматься балетом в возрасте пяти-шести лет, но благодаря Рису, умолявшему Брук попробовать себя в хоккее, теперь она состоит в детской хоккейной команде, иногда тренируясь со своими дядями и остальными жителями Нью-Йорка ради развлечения.