– А если я рожу сына? – Сына мне и жена родит. – Ты прав. Мне явно нужен донор помоложе. И я хочу сделать это естественным путем. Получить удовольствие от процесса… Не знаю, как ты, а я устала. Надо выспаться. – Отдыхай. Она ушла, а я не торопился просить счет. Сидел, пил вино, разглядывал женщин. Каткова сегодня, пожалуй, была самой эффектной из тех, кто пришел в ресторан. И этот двусмысленный разговор… Я не знаю, с кем Юля провела ту ночь. До определенного момента меня это не интересовало. А зря. Когда я открыл большой белый конверт… Я, кстати, не хотел его брать. Сразу подумал, что там бомба. Которая разрушит мою такую налаженную жизнь. Я ведь считал, что у меня есть друг. Один друг у меня когда-то был. Боб. В миру Борис Дергач. Но между нами встала женщина. Моя жена. Делить жену с лучшим другом невозможно, даже если жена любит тебя, а не его. Но он-то ее любит! А ты ему мешаешь. Дергач изводил меня своим постоянством, я-то ветреник. Я Насте изменял, а он нет. Меня убивало их благородство. Вот стоят такие двое, оба в белых пальто. Оба – с возвышенными чувствами. А у тебя даже финдиректор – бывшая шлюха. Любовница две гименопластики в прошлом сделала. Старшая дочь спит с сорокалетним разведенным мужиком. Бизнес, которым ты занимаешься, – сплошная грязь. Откаты, липовые тендеры. Не говоря уже о том, как я его заполучил. Шантажом. На мне не то что белого пальто, даже перчаток нет. Не то что белых – никаких. Я в дерьмо лазил голыми руками. И сейчас полезу. Чтобы Настино белое пальто не запачкалось. Моя жена ничего не будет знать. Я скрипнул зубами и открыл этот чертов конверт. Что ж, Ильинский, пусть земля ему будет пухом, хорошо поработал. Я узнал все, что хотел. И доказательства были. А в конце прилагался краткий отчет о том, как снимает стресс Юлия Петровна Каткова. Видимо, Сергей Иванович хотел меня развлечь. Юля ходила в стриптиз-клубы. Не подумайте ничего такого. Каткова любовалась на мужской стриптиз. Снимала мальчиков, отвозила их в шикарный отель. Демонстрировала им свое искусство, судя по всему. Поистине, бывших шлюх не бывает. Но самое плохое не это. Все ее избранники были блондинами. Я увидел фото, где парни лежали в наручниках, прикованные к кровати. Черт знает как Ильинскому удалось их раздобыть, эти фотки. Как он снимал и чем. Юля на этих фотках была госпожой. У нее явно прослеживались садистские наклонности. Ничего плохого в этом нет, каждый развлекается как может. Тем более если деньги есть. Но они, мать их, были блондинами, эти парни! Причем все!!! И все – худощавые. Я понял, что все эти годы, когда я считал Юлю своим другом, она втайне меня насиловала, выбирая похожих парней. И тот разговор в Симферополе… Да будь я проклят! Мне тогда надо было Юльку трахнуть, проблем бы стало заметно меньше. Я бы ее сдержал. Но я годами формировал у нее комплексы. Потому что ей всегда хотелось надо мной превосходства. Она же законченная феминистка. Которая презирает мужиков. Презирает и ненавидит. А я считал, что большие деньги компенсируют любые потери. А вот не угадал. * * * Снегин открыл глаза и понял, что заходила мама. На стуле аккуратно висели белая рубашка и черная футболка. Мол, выбирай. Он без колебаний выбрал рубашку, потому что к Петровским сегодня идти не планировал. Похоже, что искать надо не в доме у олигархов, а в их офисе. В автобусе ничего необычного не случилось, и ничем не перемазанный и даже не сильно помятый Снегин без проблем добрался до работы. Он понял, что это знак. Сегодня все должно получиться. Он приехал рано, но оказалось, что начальство приехало еще раньше. Во дворе была суета, полосатый шлагбаум поднят, ворота нараспашку. – Где шатаешься? – хмуро спросил майор. Снегин хотел сказать, что рабочий день еще не начался, но счел разумным промолчать. Явно что-то случилось. – Ты с нами или как? Похоже, Онегин, прощаться тебе придется со своими олигархами. Опередили тебя. – То есть как? – Середа исчез. – Когда? – В субботу у него был выходной. В воскресенье Миколу ждали на конеферме. Как оказалось, напрасно. На звонки он не отвечал. Кое-как нашли замену. Петренко вместо него отработала. Сегодня с утра Середа вновь не появился. Тогда уже мы всерьез забеспокоились. Информации по нему мало, и все чисто. Жена и сын погибли, Середе удалось вырваться из-под обстрела и пробраться к нашей границе. Документы у него при себе были, и вроде бы полный комплект. Жалко мужика: семью потерял. Середа сказал, что поищет родственников, они осели у нас в Подмосковье. Поселили его в местном санатории, который специально для беженцев выделили. Середа и раньше дело с лошадьми имел, поэтому его охотно взяли конюхом. Нареканий никаких. С апреля он там работал, на конеферме. – С апреля… – эхом откликнулся Снегин. – Ну и куда вы сейчас? – Мы? Не вы, Евгений Юрьевич? – Мне рапорт надо написать. Я в выходные ездил на родину Ильинского, много чего важного узнал. – Какого еще Ильинского? – наморщил лоб майор. – Частного детектива, я вам говорил. Я, кажется, знаю, кто позвонил киллеру. – Это уже не имеет значения, потому что киллер исчез. Спугнули мы его. Сейчас опергруппа едет в санаторий, где жил Середа, вот только надо получить ордер на обыск в его комнате. Но это быстро. Плюнь ты на своих олигархов, Женя. И так все ясно. В розыск надо объявлять, во всероссийский. А у Середы форы два дня. Лоханулись мы. Зимина проверяли. Он ведь больше подходил. Давайте, братцы, по машинам! – скомандовал майор. Снегин заколебался, но тут на втором этаже открылось окно. Из него высунулся радостный полковник: – Женя! Снегин! Наконец-то я тебя застал! Зайди! – крикнул он. Снегин вопросительно посмотрел на непосредственное начальство. – Без тебя справимся, шуруй. Оказалось, в нашей вотчине никто в бильярд играть не умеет, – усмехнулся майор. – Мы только в пинг-понг горазды. Ну, еще в картишки. Иди, Женька, отдувайся. Он с тоской смотрел, как коллеги садятся в машину с мигалкой. И побрел в кабинет высокого начальства. – Ну, как успехи? Докладывай, – полковник так и не садился. Кружил по кабинету, явно волнуясь. Снегин начал бубнить про Ильинского и про то, что у Леонида Андреевича Петровского оказался внебрачный сын, тоже Леонид. – Я, товарищ полковник, планировал сегодня к Петровскому в офис наведаться. Конверт, похоже, там. Но мне сказали, что киллера уже вычислили. Есть ли смысл? – Пока насчет тебя никаких указаний не было. Ты по-прежнему выполняешь особое задание. Пока стопроцентных доказательств не будет. А имя того, кто позвонил киллеру, и есть такое доказательство. Этот человек наш главный свидетель. – Так я тогда поехал? – Погоди… Давай-ка сыграем партийку. Для разминки. Я тут всех уже прощупал, кроме тебя. Им бы только в карты резаться, – с досадой сказал полковник. – Не понимают красоты бильярда. Ты-то как? – Я понимаю, – заверил Снегин. – Тогда идем. Стол был новый и даже пока не поцарапанный, а кии и в самом деле обычные палки. Но полковник любовно достал из кожаного чехла свой. Кий Снегин оценил: ручная сборка, и даже клеймо мастера ему было знакомо. В душе шевельнулась надежда: а вдруг? – Ну, разбивай, – сказал ему полковник. Снегин бережно развалил пирамиду. И аккуратно закатил первый шар. Потом так же аккуратно промазал битком во второй. То есть попасть попал, но до лузы намеренно не докатил. Хотел посмотреть, как играет начальство. Полковник оказался типичным любителем. Основным ударам научился, был азартен и соперника пытался завести. Снегин спокойно, без эмоций смотрел, как падают в лузы шары. Один, другой… Видимо, это была демонстрация силы. Третий шар оказался довольно сложным. Тот, который Снегин намеренно оставил на столе. Шар был неудобный, да еще и замазанный. Его надежно закрывали два других. Бить его напрямую было невозможно. Но у полковника, видать, в шляпе спрятался кролик: какой-то трюк. Высокое начальство и в самом деле пробило в борт. От него биток отскочил в замазанный шар, застрявший у лузы, и тот закатился в сетку. Снегин улыбнулся: – Круто. – Этот удар называется абриколь, – самодовольно сказал полковник. – Сложный удар, я его долго тренировал. Но красивый. «Абриколь – это сложный удар?! Вот как я в это вляпался?! Ну, спасибо тебе, мама!» – Снегин уныло слил партию, потому что ему здесь делать было нечего. – Еще одну? – предложил довольный полковник. – Ты, конечно, еще только учишься, Женя, но хоть что-то соображаешь. – Спасибо. Из благодарности за теплые слова вторую партию Снегин постарался проиграть красиво. В борьбе. Начальство было довольно. – Засиделся ты, Женя, в лейтенантах, – похлопал его по плечу полковник, словно пытаясь нащупать погоны. – Пора расти. Мы с тобой еще сыграем. А сейчас иди, работай. Поезжай в офис к Петровскому и выясни, кто позвонил киллеру. – Есть. Делать карьеру в уголовном розыске на бильярде Снегину не хотелось. И он решил нажать. Если уж капитанские погоны, то за дело, а не за то, что мазал по легким шарам. И он позвонил Алле: – Как там у вас? – Мама не разговаривает с бабушкой и с тетей Катей. Хотя я уж теперь и не знаю, как мне ее называть. Полина переписывается по ватсапу с Антоновым. Он тоже перешел на эмодзи. Хочет достучаться до мозга моей сестренки, который реагирует только на картинки, хотя я не понимаю, зачем Антонову это нужно. За завтраком Полина мне с гордостью показала три разбитых сердца и плачущий смайлик… Женя, я не могу так больше! Если ты хоть раз пришлешь мне смайлик, я тебя убью! – Я не пользуюсь эмодзи. Мне алфавита хватает.