Хорошо размявшись, я выпила воды, обтерла полотенцем взмокшие лицо и шею, посмотрела на часы: шесть вечера. Пора собираться. В бунгало было шумно. Ребята опять о чем-то спорили, кидая друг в друга подушками, компьютерными дисками и другими, не предназначенными для полетов, но от этого не менее хорошо летающими предметами. Вместо приветствия в меня зарядили барабанной палочкой по лбу. Я недовольно рыкнула, подняла ее с пола и кинула в метателя. – Ты чего дерешься?! – возмутился Пабло, потерев макушку, но я показала язык и направилась к лестнице. Вещи аккуратно лежали в шкафу, поэтому времени на сборы ушло немного. – Эй, ты куда? – удивился Лютер, когда я спустилась с рюкзаком и чемоданом. – Что, уже уезжаешь? – Нет. Мадлен попросила присмотреть за ее домиком, – коротко бросила я, не настроенная на разговор. Ребята тут же загудели: – Ого, ну ты даешь! – и закидали меня подушками. – Какого черта! – я негодующе посмотрела на них. – Вы сдурели? Да она мне в мамы годится! Притом она уехала, вот и попросила об одолжении. – А-а-а… – опять хором протянули ребята, явно провоцируя на подушечный бой. – А я уж было подумал… Такую цыпу отхватил, – это был Джимми. Упав на диван, он подкинул маленький мячик. – А тебя все на тетенек тянет, – захихикал Пабло, повернувшись к нему. – А что? Она очень даже ничего… – Джимми причмокнул губами, поднес мячик ко рту и изобразил поцелуй. – Ну да. Получше сторожихи будет. – Пабло расхохотался. – Кто бы говорил! – Джимми не выдержал и кинул в него игрушку, но Пабло успел присесть, и та влетела в Лютера. Прислонившись к спинке кресла, тот ел бутерброд и запивал соком. Бутерброд свалился на Кайла, мирно лежащего на полу. Сок тоже. Кайл смешно взвизгнул – и понеслось… Опять завязалась драка, но мне некогда было участвовать в ней. Я развернулась и направилась к двери. Шум прекратился так же внезапно, как и начался. – Стой, Сэм… А как же Саманта? – Взмокший Пабло присел на кресло отдышаться. – А что с ней? – Я непонимающе подняла бровь. – Ты ее сегодня видел? – Лютер расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и поправил взлохмаченные волосы. – Мы вчера так расстались. Внезапно. И не договорились о встрече. Может, дашь ее телефончик? – Нет, – я помотала головой. – Но передам, что вы спрашивали. Все, покеда. Не поубивайте друг друга! Посыпались недовольные реплики, но я их уже не слушала. Одноэтажное бунгало Мадлен располагалось в административной части лагеря. Небольшой холл, кухня и две спальни были разделены длинным коридором, заканчивающимся стеной. Кинув чемодан в свободной комнате, я развалилась на кровати и посмотрела в окно. Небо окрасилось красным заревом, и это предвещало скорую встречу с Питом. Не знаю, сколько я пролежала, но, когда открыла глаза, солнце уже полностью исчезло за горизонтом. Что ж, пора. Поднявшись с кровати, я накинула ветровку. Берег выглядел темным и пустынным. Я спустилась к морю, втянула голову в плечи и медленно побрела по песку. На площадке рядом с пляжными домиками мерцали огоньки. Различить тела не удалось, так как хорошо освещалась лишь набережная, но Пит там был не один. Лучшего места, чтобы провернуть грязные делишки, не подобрать. Здесь они меня убьют, закопают в песок, и никто не найдет мой труп до следующего дня – или дольше, пока он не разложится. Но отступать или извиняться было поздно, поэтому я глубоко вздохнула и направилась туда. У входа в домик на корточках сидели трое здоровенных парней. Они переглянулись при виде меня. – Хм… Пришел, – сказал один. – Ходячий мертвец! – добавил другой и поднялся, разминая кулаки. – Оставь, – откуда-то со стороны вышел Пит. – Ну что, – процедил он, сжимая зубами спичку. Руки свободно опущены в карманы джинсов, глаза прищурены. – Крутой, говоришь. – Он обошел меня, толкнув плечом со спины. – Говори, что надо, – огрызнулась я, пошатнувшись. – Хотел проучить, да боюсь, не выдержишь, подохнешь. – Встав напротив, он опять выплюнул спичку мне в лицо. Похоже, это была его фишка. Его друзья громко засмеялась. – А ты попробуй, – с полным безразличием я вытерла слюну, попавшую в глаз, и ударила его кулаками в грудь. Он слегка отпрянул и ухмыльнулся. Больше всего хотелось заехать по его наглой роже, но для этого следовало сильно постараться. «Как там говорил Дэн, хорошо боксирует и играет левой? Значит, задействуем ноги», – и я слегка подпрыгнула на месте для разминки. Он ударил внезапно, кинулся, как разъяренный хищник, но я успела увернуться и отскочить в сторону. Неплохо. Что ж, моя очередь. Боковой удар ногой, разворот, удар сзади, подсечка – и с прыжка в челюсть. Он вовремя реагировал, но все же я задела его по щеке. Назад в стойку. Пит вытер рукой рот и окинул меня насмешливым взглядом. Слегка пружиня, переступил с ноги на ногу и атаковал серией профессиональных ударов. Я замешкалась и пропустила один в живот. Охнула, согнулась пополам, но мне не дали времени отдышаться. Следующий бросок – парень был очень быстрый. Я не успела увернуться, как оказалась на песке. Поперхнувшись кровью, тут же сплюнула и поднялась. Удар, второй – и он крепкой хваткой прижал меня за шею к пляжному домику. Огромный кулак занесся над лицом. Ну все. Сейчас он размажет меня по стенке. Принимать поражение больно, но еще хуже – показать свой страх. И я сжала зубы, подняв на него налитые злобой глаза. В висках стучало. Раз, два, три… Чего он ждет? Его лицо было так близко. Он тяжело дышал. Прямо в мой нос. Мне же трудно было сделать даже маленький вдох. Очертания Пита поплыли, сливаясь в один черный круг, а по телу, начиная с головы, прокатилась дикая слабость. Еще секунда – и будет все равно. Но его хватка ослабла. В легкие ворвался воздух, я сделала вдох и закашлялась. Его ладонь резко соскользнула с моей шеи вниз, прямо на грудь. Это произошло настолько внезапно, что я опешила, но быстро пришла в себя и, сделав рывок, высвободилась из захвата, ударив между ног. Запретный прием? Но у нас бои без правил! – Ох… – Пит ухватился за пах. Я же с прыжка заехала ему локтем в спину, потом за шкирку – и об колено. И вот он лежит, поверженный, и обтирает с лица песок. Я встряхнула кистями и приняла стойку. Он медленно поднялся, глаза полуприкрыты. Я вновь подпрыгнула. Нога нацелилась в челюсть, но он уклонился и пнул меня, как щенка: – Все. С тебя достаточно. – Отряхнув рубашку, он поправил воротник. Следом выпрямился и, прихрамывая, направился в сторону лестницы. Трое громил, недоуменно переглянувшись, последовали за ним. Я осталась одна, повалилась на спину и раскинула ноги и руки в стороны, так и не решив, радоваться или переживать. Звездное небо выглядело точь-в-точь как в планетарии, куда мы ходили со школьной группой: темное, усыпанное множеством серебристых точек. Тогда я подумала, что это фотомонтаж. Но сейчас оно зависло надо мной, такое же ненастоящее, зазывающее в космос. Один лишь вопрос не давал покоя: «Почему Пит остановился?» Облизнув разбитую губу, я перевернулась на бок и потерла рукой шею. Хорошо, что лицо не испортил. А потом медленно поднялась и поплелась домой. Подумаю об этом завтра. Глава 16 С утра позвонил Фрэнк и ненавязчиво напомнил о предстоящем визите па. Раза так три, чтобы не забыла. И не исчезла. Забудешь тут! Я каждый день с ужасом ждала звонка и надеялась, что у отца появятся срочные дела. Исчезать мне было некуда, да и без толку: отец подобных шуток не понимал и при необходимости мог меня из-под земли достать. Хотя такое случалось редко. Он избегал лишних встреч, и основные инструкции, а их было немного, передавал через Фрэнка. Однажды отец все-таки принял участие в моей жизни, когда отвел к своему другу, доктору Рэю: Фрэнк наябедничал, будто у меня маниакально-депрессивный синдром. Это мудреное название он вычитал в «Гугле», которым научила его пользоваться я. Предатель. С тех пор я два раза в месяц посещала клинику, чтобы доктор наблюдал за динамикой моего лечения. Хотя применяемый ко мне метод и лечением назвать было трудно, но, как ни странно, он действовал. В присутствии отца я не чувствовала ничего, кроме пустоты. Судя по реакции на вопросы о матери, именно она была причиной его безразличия ко мне. Что конкретно у них произошло, оставалось загадкой. Фрэнк знал все, но молчал как рыба. «Когда-нибудь он сам все расскажет», – был его постоянный ответ. Так мы и жили: холодный и сдержанный па и я, отчаянно ненавидящая его. Как-то он снова уехал, и мне захотелось посмотреть старые фото. Они хранились в его рабочем кабинете. Пока Фрэнк возился на кухне, я вскрыла стол и с большим удовольствием принялась рыться в вещах отца. Мое внимание привлекла пыльная деревянная коробка, в которой лежали золотое кольцо и сложенная вчетверо потертая фотография молодой женщины. Длинные золотистые волосы блестели под лучами летнего солнца, морские волны разбивались о стройные загорелые ноги. Она стояла полубоком, но я сразу поняла, кто это. Совсем недавно я видела ее на обложке журнала. Найдя тот среди мусора, я сравнила оба фото и окончательно убедилась в своей правоте, только на обложке женщина выглядела значительно старше. Я вырезала статью, в которой рассказывалось, что она – менеджер элитного лагеря в Монако. Далее в качестве рекламы перечислялись ненужные подробности о его достоинствах и следовал адрес. Недолго думая, я вбила в поисковик название и, воспользовавшись платиновой кредиткой отца, без труда зарегистрировалась там. Видимо, именно по ней он и вычислил меня, так как Фрэнку я строго-настрого запретила говорить о моей поездке – только если отец не припрет его к стенке. Этой женщиной была Мадлен, и теперь мне предстояло выяснить, какое место она занимала в моем прошлом. Но повод поговорить с ней не находился, одна проблема сменялась другой, что невероятно злило. Кольцо я прихватила с собой, решив, что оно принадлежит моей матери. Хоть одна зацепка, пусть и маленькая, но она должна была пролить свет на семейную тайну. И сейчас я опять держала его в руках. Оно переливалось и блестело и выглядело новым. На внутренней поверхности были выгравированы две буквы – J&L. J – Jonathan, а L? Люси? Лара? С того времени, как я обнаружила его, это не давало мне покоя. Хотя бы имя. Я даже не знала, как зовут мать: в нашем доме были запрещены любые разговоры на эту тему. Па ненавидел ее, но если так, зачем семнадцать лет хранить напоминания о ней? Одно было ясно наверняка: она разбила ему сердце и испортила мне жизнь. Но я все равно собиралась ее найти. Кольцо метко полетело обратно в рюкзак. Мысли прочь! Я бодро спрыгнула с кровати, но, зацепившись ногой за ногу, со вскриком упала на пол. Тело ужасно ныло после недавней стычки, и совсем не хотелось вспоминать о позорной встрече с Питом. Когда его рука легла на мою грудь, я испугалась больше, чем от мысли получить удар в нос. Пусть у меня и не было пышного бюста, но все же. Машинально покосившись вниз, я пощупала то, что тщательно скрывала от чужих глаз под двумя майками, нательной и просторной. Опытные мужские руки не обманешь. Вот уже два дня я ждала, что за мной придет охрана и вышвырнет из лагеря за обман. Правда, Пит ничего не сказал, и это хорошо, хотя техника удара и поведение изменились, что плохо. Но мое лицо осталось невредимым, и это тоже хорошо. Два к одному. Я в явном выигрыше! Пусть он что-то и заподозрил, нет смысла думать сейчас об этом. Следовало надеяться на лучшее, что он ничего не заметил и решил меня не добивать лишь потому… Потому что… Хм… Почему? Что-то ничего не приходило на ум. Ладно. Пусть будет так: потому что он великодушный! – Ха-ха! Великодушный Пит! – я не сдержалась. – Ха-ха! Позвольте, я вас отдубашу… великодушно. Позвольте, я вас великодушно в порошок сотру… а то мое великодушие меня велико душит! Ха-ха! И я уже каталась по полу, когда дверь открылась и на пороге появился Пабло, а следом Джимми, Лютер и Кайл. Они растерянно посмотрели на меня.