— Может, и легче. Таких автохулиганов, как вы, нужно наказывать. По всей строгости. — А вы кто? Судья? — Нет, дизайнер. — Вот и познакомились. Вышли. Оглянулись. — Вон туда. — Однако вы нахал. Дам… потерпевших в закусочные водите! — Я что, виноват? И в этом тоже?! Здесь больше нет ничего! Зашли. Закусочная оказалась еще тех, советских времен. Если судить по интерьеру, контингенту и чистоте. — Хотите угостить даму беляшом и рюмкой водки? Очень романтично! — Ну вы заноза! — Я, между прочим, ни в кого не впивалась. Это в меня! — напомнила она. — Ладно, кавалер, давайте сюда ваш беляш. Уламывайте девушку, чтобы она согласилась… Игорь Олегович рассмеялся. Хоть ему и было не до смеха. — Слушайте, выскажите мне сразу все ваши претензии, и покончим с этим. — Все? Извольте… Несоответствие существующей действительности с привитыми классической литературой представлениями о прекрасном. Довольно с вас? Можете помочь? — Давайте я вам лучше машину помогу починить и туфли новые куплю. — Спасибо, я как-нибудь сама. Я дама не бедная и самостоятельная во всех отношениях. — Тогда что еще? Вашего мужа я вернуть не могу! — И слава богу. А то я уж испугалась! Вдруг вы всесильный? Ладно, беляш съела — деваться некуда. Я девушка честная — нужно соглашаться. Сниму свои претензии. А то вы на нарах плохо выглядеть будете. Бледно. — Спасибо. — «Спасибо» мало будет. Отвезите даму домой. Я по вашей милости без колес осталась. А в транспорте мотаться неохота. — А может быть… Заедим этот беляш чем-нибудь поприличнее? Давайте сходим куда-нибудь. — А вы наглец… Какие еще претензии я должна снять? К жизни? — Возможно, если они у вас большие. — Нормальные. Ладно уж, ведите девушку, коли соблазнили. Но учтите, аппетит у меня отменный, а девочку-ромашку я изображать не буду — есть буду. Чтобы причиненные вами издержки компенсировать. — Ничего, я не обеднею. — Очень жаль. Бедным бессребреником вы бы смотрелись интереснее. Романтичнее. Только, пожалуйста, ничего себе не воображайте. Мы просто празднуем… — Что? — Ваше счастливое избавление от тюремных нар и капустной баланды. Устраивает? — Вполне. — Тогда поехали. В советской беляшной мы уже были. Посмотрим, что нам может предложить недоразвитый капитализм… Эпизод двадцать второй. Пять месяцев и двадцать семь дней до происшествия Два человека лежали в полумраке квартиры. Мужчина и женщина. Вокруг кровати была разбросана одежда — брюки, рубаха, платье и еще что-то тонкое и яркое. Мужчина и женщина смотрели в потолок. Оба. И не смотрели друг на друга. Как-то им было неловко. Не по себе. — Всё так получилось. Спонтанно. Я не знаю… Даже не думал, не хотел, — сказал мужчина. — Это все он, — вздохнула женщина. — Кто? — Беляш. Говорила мне мама: не ходи с незнакомыми мужиками в забегаловки. Они тебе на рупь требухи купят, а на червонец поимеют. Права была мама. Оба одновременно повернулись друг к другу. И громко расхохотались. Ну, точно беляш. Он! Кабинет следователя. Четырнадцать суток после происшествия. Допрос Марии Николаевны Федоровой На пороге стояла женщина. Очень симпатичная и слегка растерянная. — Добрый день. — Вы, простите, кто? — Федорова. Я к следователю Ермакову по повестке, — протянула женщина серую бумажку. — Проходите. Садитесь. Как к вам можно обращаться? — Мария. Просто Мария. Следователь улыбнулся. — Хорошо, просто Мария. Надеюсь, вы догадываетесь, по какому поводу я вас пригласил? — Да, конечно. Наверное, из-за Игоря. То есть я хотела сказать: Игоря Олеговича. — Совершенно верно. Вы ведь с ним последнее время вместе проживали? Я ничего не путаю? — Нет. Мы не скрывали наши отношения. Мы собирались пожениться, но как-то все откладывали. А теперь… Извините… — Я понимаю, — сочувственно сказал следователь. — У меня к вам будет несколько вопросов. Вы готовы на них ответить? — Я постараюсь. — Когда вы видели потерпевшего, простите, Игоря Олеговича в последний раз? Перед тем как он… — Утром. Он разбудил меня, приготовил завтрак. А потом попрощался и уехал. Как оказалось, навсегда. — Вы не заметили в его поведении, в настроении какие-нибудь странности? — Нет, он был обычным, как всегда. — Но, может быть, какие-то намеки? Ведь буквально через несколько часов после вашего расставания он… — Нет. Всё было, как всегда. — Вы не хотите отвечать на мой вопрос? — спросил следователь. — Я ответила на ваш вопрос. Больше мне добавить нечего. Следователь нервно забарабанил пальцами по столу. — В последние месяцы вы в поведении Игоря Олеговича не замечали никаких странностей? Может, он был задумчив, или, напротив, возбужден, или рассказывал о каких-то проблемах? — Нет, — твердо ответила Мария. — Я ничего не замечала. Он не был задумчив и ничего мне не рассказывал! — Странно, — заметил следователь. — Человек собрался умереть, согласитесь, это не рядовое событие, и при этом в его поведении вы не замечаете никаких изменений. Или вы просто не хотите мне ничего говорить?