– Вы видели, как кто-то другой ее передавал? – Нет. Ха! – Он то ли нахмурился, то ли такое впечатление складывалось из-за обилия морщин. – Тогда я попрошу вас об одолжении от имени Ниро Вулфа. Мы спрашивали Феликса, кто был гостями на том обеде, однако он сумел вспомнить только ваше имя. Дескать, кто-то вас ему назвал – мол, это Бенджамин Айгоу, знаменитый ученый. Не знаю, согласны ли вы называть себя ученым, но Феликсу вас представили так. – Что-то не верится. Черт побери, какая из меня знаменитость! Ха! – А вдруг вы просто не знаете о своей славе? Можно спросить у Феликса. Давайте позвоним ему и спросим. – Кто ему это сказал? – Он не признается. Ну что, звоним? Он на месте. – Честно говоря, я думал, что Айгоу согласится. Девять из десяти человек согласились бы. Ну или восемь. Или семь. Он меня удивил: – Если я знаменит, тому самое время. Все-таки мне уже шестьдесят четыре. Ха! Значит, одолжение вам сделать? – Не мне, а Ниро Вулфу. Я лишь мальчик на побегушках. Он хочет… – Не скромничайте, вы же известный частный сыщик. – Не надо верить всему, что пишут в газетах. Вовсе я не известный. – Хотелось ввернуть что-нибудь заковыристое, но я сдержался. – Мистеру Вулфу нужны имена всех гостей, но вы же не запоминаете людей, поэтому вряд ли сможете помочь. – Названия и имена я запоминаю превосходно, – возразил он. – Пьер Дюко рассказывал вам, о чем мы говорили? Я покачал головой: – От него я услышал ровно то, чем с вами поделился. – Мы обсуждали магнитофоны и запись на ленту. Харви собрал нас вместе ради этого. Вы были знакомы с Харви Бассеттом? – Нет. Слышал о нем, разумеется, он тоже личность известная. – Я знал его всю свою жизнь, мы учились в одном колледже. Он был на три года старше. Меня считали одаренным. Да, давно это было. Ха! Я выбрал физику, а он пошел в бизнес. Накопил под миллиард долларов или около того, но до самой смерти не мог отличить электрон от киловольта. А еще вырос неуравновешенным типом. Страдал одержимостями. К примеру, по поводу Ричарда Никсона. Вот зачем он нас собрал. Он производил электронное оборудование для записи, точнее, мы придумывали и изготавливали, а он продавал. Он был уверен, что Никсон все испортил. Изгадил. Он хотел что-то сделать, но что именно, решить никак не мог. Попросил нас… – Он прервался и посмотрел на часы. – Черт подери, уже двенадцать минут прошло! Айгоу вскочил так прытко, будто ему было двадцать четыре, а не шестьдесят четыре. Вознамерился было куда-то убежать, но я схватил его за руку и твердо проговорил: – Черт возьми, назовите имена! – А я разве обещал? – Он вырвался, подошел к столу, взял ручку и блокнот и принялся писать. Писал так быстро, что я сразу понял: почерк будет не разобрать. Когда я приблизился, он вырвал листок из блокнота и протянул мне. Одного взгляда хватило, чтобы понять: я ошибался. Все пять имен читались отчетливо. – Мистер Вулф будет признателен, – поблагодарил я искренне. – Чертовски признателен! Он никогда не покидает свой дом, но почти не сомневаюсь, что ему захочется лично выразить вам свою благодарность. Может, заглянете как-нибудь к нам, допустим, по дороге домой? – Вряд ли. Или загляну. С моей работой никогда не знаешь, как оно все обернется. Ладно, выметайтесь. Ха! На прощание я кинул ему в лицо: «Ха!» Шучу, конечно, я просто повернулся и вышел. Прошел пешком десять кварталов до Тридцать пятой улицы, а оттуда двинулся к старому особняку из бурого песчаника. На крыльцо я поднялся в половине пятого, прикинул, что Вулф сейчас в оранжерее, поэтому повесил пальто и направился в кабинет, где сел в кресло и уставился на список с именами. Айгоу записал не только имена, он пометил, кто и чем занимается. Пожалуй, если бы мое время не вышло, он вписал бы и возраст с адресами. Я кинул листок на стол и замер, осмысливая картину. Теперь перед нами открылся совершенно иной расклад. Фигура Ричарда Никсона, незримо присутствовавшего за обедом, рисовала недавние события в принципиально новом свете. Тому, кто хорошо знал Вулфа, это было очевидно. Настолько очевидно, что мне потребовалось всего десять минут, чтобы решить, с чего начать. Я так и поступил – снял трубку и набрал номер. На сбор ушло приблизительно полчаса. Вообще-то, дозвонился я на самом деле лишь до Фреда, а Солу и Орри оставил срочные сообщения. Потом сел за машинку и напечатал список имен в пяти экземплярах. Здесь приводить его не буду, потому что уже перечислял эти имена раньше. Затем распечатал свой разговор с Айгоу, дословно, в двух экземплярах. Обычно я не перечитываю свои отчеты, но этот стал читать, и на второй странице задребезжал лифт. Вулф вошел в кабинет, сел за свой стол и произнес: – Ты вернулся. Он редко снисходит до того, чтобы отмечать недвусмысленные факты, но эту фразу повторяет довольно часто, словно удивляясь, что я не хромаю и не истекаю кровью после нескольких часов в бетонных джунглях. – Да, сэр. Постараюсь уложиться до обеда. Я встречался с Феликсом, с Лоном Коэном, с мисс Роуэн, снова с Феликсом, а также с одним из гостей на обеде Бассета. Его зовут Бенджамин Айгоу, он инженер-электронщик в «НАТЕЛЕК», компании Бассетта. Понимаю, вы захотите подробностей, но они подождут, а я пока изложу вам суть. Вот распечатка моего разговора с Айгоу. Я взял бумаги со стола, встал и вручил их Вулфу. Три страницы. Последнюю он прочитал дважды, посмотрел на меня из полуприкрытых век и сказал: – Боже мой! Я уставился на него. Быть может, даже разинул рот. Он избегает таких слов, а сейчас произнес, причем слово «Боже» явно прозвучало с большой буквы. Поняв, что я продолжаю молчать, Вулф спросил: – Как он себя вел? Нервничал? Хвастался? – Нет, сэр, говорил прямо и четко. – Написал имена… – Верно, сэр. – Я держал в руке оригинал списка, не копию. Вулф прочитал, тоже дважды, положил листок себе на стол, затем подобрал и снова поднес к глазам. – Меня не так-то просто удивить, – проговорил он. – Сиди они сейчас здесь, все шестеро, я бы, пожалуй, пренебрег обедом. Порой я прошу тебя привести кого-то, прекрасно зная, что никто, кроме тебя, с таким заданием не справится, но эти шестеро… даже тебе их скопом не одолеть. – Согласен. Поэтому, прежде чем печатать, я сделал кое-что еще. Воспользовался телефоном. И не раз. Результаты налицо. Попробуете угадать? Вулф пристально взглянул на меня и закрыл глаза. Через минуту, может, чуть позже он открыл глаза и поинтересовался: – Когда они прибудут? – К девяти. Фред придет точно, Сол и Орри – скорее всего. Вы же знаете, им нравится выполнять ваши поручения. – Удовлетворительно, – изрек он. – Пора и пообедать. Я не ел уже два дня. Глава 7 Как-то и не вспомнить, кто однажды назвал их тремя мушкетерами. Сол уселся в красное кожаное кресло, Фред и Орри заняли два желтых, которые я придвинул поближе к столу Вулфа. Пил каждый свое – Сол выбрал бренди, Орри водку с тоником, Фред предпочел бурбон, я пил молоко, а Вулф потягивал пиво. Сол Пензер на пару дюймов ниже меня, выглядит куда менее привлекательно, с его большими ушами и неглажеными брюками, зато кое в чем умнее меня. Фред Даркин на дюйм короче, на два дюйма шире, щетина гуще, чем у меня, и в чем-то он доверчивее. Орри Кэтер на полдюйма выше, намного смазливее и слегка тщеславнее. Он до сих пор уверен, что мог бы занять мое место, и считает, что рано или поздно так и случится. Еще он уверен, что все женщины моложе сорока от него без ума, и в этом, как мне кажется, не ошибается – достаточно взглянуть на список его сердечных побед. Мне пришлось говорить больше часа, и троица успела наполовину исписать свои блокноты. Я излагал только суть, ничего не утаивая, а порой и Вулф вставлял словечко-другое, но, конечно, лишнего мы не сообщали. Скажем, никто не упомянул, чем обычно угощает гостей за обедом Лили Роуэн. Если уж на то пошло, об этом я и Вулфу не докладывал. Вообще-то, он относился к ней не настолько снисходительно, как обычно притворялся, но все равно не стоило давать ему лишний повод выказать свое превосходство. Я глотнул молока и сказал: – Ну, теперь вопросы. – Рано, – возразил Вулф, оглядывая слева направо сидевшую перед ним троицу. – Сначала необходимо охарактеризовать общую ситуацию. Арчи уже знает, узнал раньше меня от мистера Айгоу. Он видит и слышит меня каждый день. Ему известно, что впервые в жизни меня снедает неодолимое желание, которое я не в силах удовлетворить, то есть появилось нечто, мне недоступное. Знает, что я отдал бы все свои орхидеи – во всяком случае, большинство из них, – лишь бы получить возможность раскрыть козни и происки Ричарда Никсона. Однажды я надиктовал Арчи письмо с предложением моих услуг мистеру Яворски[12]. Это письмо было перепечатано, но я решил его не отсылать и в итоге порвал. – Он взялся за бутылку, но передумал и не стал себе подливать. – Что ж, мистер Никсон лишился своего поста и больше не командует кораблем нашего государства, больше не является голосом власти для нас и голосом Америки для остального мира. Впрочем, история еще не завершилась. Думаю, раскапывать содеянное им будут целое столетие. Вы все слышали, что именно мистер Айгоу рассказал Арчи. Как по-твоему, Арчи, он морочил тебе голову? – Нет, сэр, он говорил искренне. – Тогда примем сказанное за факт. Возражений не будет? Я доверяю глазам и слуху Арчи. Не исключено, что существует некая связь между именем на нашем клочке бумаги и той паутиной событий и обстоятельств, которую принято именовать Уотергейтом. Также не исключено, что результатом этой связи стала насильственная смерть Харви Бассетта и Пьера Дюко. Господа, ваши услуги будут оплачены по обычным ставкам, и, разумеется, вам покроют все текущие расходы. Прошу не экономить без необходимости. Приближается конец года, а этот год был для меня довольно прибыльным даже в условиях нашей безумной экономики, так что вы меня не обремените. – Вулф сел прямее и положил ладони на подлокотники кресла. – Идем дальше. Вы всегда доверяли моим наставлениям и выполняли мои поручения без лишних вопросов. Но сейчас все иначе, ибо я не могу быть уверен в том, что мой интеллект не поддался напору эмоций. Может статься, меня ведет призрачная мечта, и допущения, которые я делаю, далеко не безупречны. Арчи я уже спрашивал, теперь ваша очередь. Сол? – Стоит рискнуть. – Фред? – Согласен, сэр. – Орри? – Поддержу Сола. Есть за что ухватиться. Вулф кивнул: – Сам я ни в чем не убежден, однако твердо намерен изобличить негодяя, который убил Пьера Дюко и мог бы убить Арчи. Но не следует верить в меня безоглядно. Если у вас возникнут сомнения в моем здравомыслии, в целесообразности моих инструкций, не стесняйтесь об этом говорить. Я желал бы завершить это расследование, сохранив уважение к себе, и вы наверняка того же мнения. – Он откинулся на спинку кресла. – Итак, к делу. Если преступник – один из этих шестерых, то он был с Бассеттом в автомобиле в прошлую пятницу и сумел добраться до пальто Пьера позавчера, в понедельник. Не имеет значения, каковы были его мотивы. В этом отношении здравость моих суждений не важна, а эмоции тут ни при чем. Арчи выдал каждому из вас список с именами и сказал, что пятерых из этого списка можно отыскать в телефонном справочнике Манхэттена. Один из юристов, мистер Аккерман, указан в вашингтонском справочнике. Сол, ты начнешь с другого адвоката, мистера Джадда. Кто он такой, где обретается и прочее. Конечно, его самого спрашивать ни к чему. Если он узнает, что ты им интересуешься, то может заинтересоваться тобой в ответ. При необходимости советуйся с Арчи, он будет тут. Лучше Арчи, чем я, сам понимаешь. – Понимаю, сэр. Можно вопрос? – Слушаю. – Вы сказали, что мы не должны слепо выполнять ваши инструкции. А что насчет Люсиль Дюко, дочери Пьера? Вы не забыли про нее, не увлеклись чересчур именами, которые узнали от Айгоу? – Сол покосился на меня. – Может, она видела этот клочок бумаги… – Очень может быть.