— А ещё липнет к каждой юбке! — зарычал парень. — И пьёт, словно верблюд в сезон засухи! Нет! Точно не он! — Эх… — Ха-ха-ха! — засмеялся Ямамото, который всё это время молча наблюдал за нами. — Может тогда, моего старика попросить? Думаю, он не будет против. Да и в нашем кафе не помешает помощница. — Ты вообще наглость потерял, бейсбольный идиот⁈ — вновь зарычал Хаято, готовясь сорваться с места и накинуться на парня. Такеши вовремя схватил подушку с кровати Тсуны и прикрылся ей, чтобы избежать последствий. — Решил себе домработницу завести⁈ — Ну-ну, я же не об этом… — успокаивал Ямамото, но Гокудера был неумолим. — Катись к чёрту! — Хаято… — вздохнула я, в очередной раз. На что тот немного притих, но продолжал бубнить себе под нос, что он против. — Но… — начал Тсуна, всё так же продолжая крутить документы в руках и рассматривать их со всех сторон. — Если не они, то… кто? Доктор Шамал и правда… странная кандидатура, но отец Ямамото… Вполне хороший человек. — Сейчас мне пятнадцать, — пояснила я. — По сути, необходимо подождать всего три года и наступит совершеннолетие по итальянским меркам. Тогда уже и приют ничего не сможет сделать… — Угу… — задумчиво кивнул Тсуна, не отрывая взгляда от бумаг. — Ой, что это? Какая-то грязь прилипла? Ну-ка… — Парень принялся тереть то место, которое он считал грязным, пальцами, но вместо того, чтобы избавиться от грязи, всё окончательно вышло из-под контроля. Его указательный палец почему-то загорелся пламенем Посмертной Воли, после чего это пламя запечатлелось на документах. — А-а-а!!! Я не хотел! Извини, Вел! Что же?.. Как же это?.. Ох! Оно не гаснет! — Дай сюда, никчёмный ученик! — бросил Реборн, перехватывая бумаги. Пересмотрел каждый лист и спустя несколько минут усмехнулся. — Хех, кажется вопрос с опекунством для Вел уже решён. — Что⁈ — воскликнули все присутствующие. — А ты чему удивляешься? — обратился малыш к Саваде. — Сам же подпись свою поставил. И более того, не в пункт временного опекуна, а в пункт родителя. — ЧЕГО⁈ — И главное расписался пламенем Посмертной Воли, как это делали все Боссы в семье Вонголы. Иными словами, ты, как Десятый Босс Вонголы, только что удочерил Риччи Велию, — пояснил Реборн усмехаясь ещё сильнее. — Поздравляю, папочка. Я в этот момент окончательно потеряла дар речи и просто не знала, что сказать. Нет… Проблема в том, что, как Савада Тсунаёши, он этого сделать не может, пока сам не достигнет совершеннолетия. Но как Дон одной из сильнейших мафиозных семей… вполне имеет на это право. Однако если судить по выражению лица Тсуны, он сам в шоке от содеянного. И теперь просто не знает, как быть. — Я… отец⁈ — ахнул парень, хватаясь за голову. От такого номера Такеши громко и звонко засмеялся, а Хаято почему-то… покраснел, как помидор и выглядел счастливым. — Это же можно как-то исправить? — спросила я у Реборна. — Пламя Посмертной Воли не потушить, — сразу ответил Аркобалено. — В ином случае, сам документ будет уничтожен. — Вот как… — поняла я. Ну… Раз так случилось. — Тсуна, не переживай. Я не доставлю тебе проблем. Если хочешь, я вообще не буду попадаться тебе на глаза, и ты забудешь о моём существовании. От тебя ничего не требуется. Деньги, учёба, жильё… Я всё это решу сама. Просто воспользуюсь именем Вонголы, чтобы дождаться совершеннолетия и… — Нет! — неожиданно воскликнул Тсуна. Заставив всех вздрогнуть и настороженно посмотреть на него. — Так не пойдёт! — Тсуна… — ахнул Такеши, удивлённый поведением парня. — Вернее, — тут же поправился он, немного смущаясь. — У меня есть условие. — Понимаю, — согласно кивнула. — Какие именно? Позже я выплачу любую сумму, какой бы огромной она ни была… — Да нет же! — вновь повысил тон парень. — Мне это не нужно! Но… Но если так случилось, что мы теперь семья, то тебе необходимо… принимать в ней непосредственное участие! — Ч… что?.. — вырвалось у меня. О чём он? — Проводить все вместе время, ходить на пикники, вместе встречать и отмечать все семейные праздники, делиться переживаниями, радостями, невзирая на то, какой ты, принимать друг друга и быть действительно семьёй, — пояснил парень, и тут же покраснел от собственных слов. — Я… Я знаю, что этого у тебя не было, но теперь… Теперь всё иначе. Именно такие у нас семейные ценности. И я не знаю, как всё сложится, но… Надеюсь, тебе рядом с нами будет весело. Единственное, что я могла сделать, это хлопать глазами с раскрытым ртом и не верить в то, что Савада так быстро это принял. Словно он с самого начала планировал так поступить. То есть… он предлагает мне в самом деле стать семьёй? — Что скажешь? — уже чуть тише спросил Тсуна. — У… угу… — кивнула я головой, чувствуя счастье и смущение одновременно. — С… спасибо… — Ха-ха-ха, — засмеялся Ямамото. — И всё же, Тсуна — папа. Вот это умора! Кто же будет приходить в школу на родительское собрание? — Заткнись! — зарычал Хаято. — Джудайме справится лучше любого из нас! — Я… как-то об этом не подумал… — признался Савада, вновь начиная паниковать. — Учись, Тсуна, — продолжал усмехаться Реборн. — Подавай для дочери хороший пример. — Реборн! В комнате парня вновь зазвучал дружный смех и разговоры. Наконец-то и в моей жизни появилась «Семья». Десять лет спустя. Италия. Опустив цветы на могилу, я поднялась, чтобы вновь осмотреть её. — Вот такая вот история, папа, — тихо прошептала я, улыбаясь надгробию. — Надеюсь, она тебе понравилась. Веришь или нет, но именно в мафии я отыскала тех, кто отныне всегда меня защищает, любит, ценит и заботится. Прости, что долго не навещала тебя, но ты можешь больше не беспокоиться. Твоя дочь выросла, и она счастлива. Спасибо, что ты верил в меня. Позже ещё загляну. Попрощавшись с могилой, я направилась к автомобилю, что был припаркован около входа на старинное итальянское кладбище, и около которого стоял высокий светловолосый парень в тёмном официальном костюме, курящий сигарету. Завидев меня, он тут же поспешил открыть переднее пассажирское сидение. — Ну, как всё прошло? — спросил Хаято, придерживая меня за руку, когда я садилась. — Лучше, чем ожидала. Могила всё ещё цела, хотя прошло столько времени… А вот с виноградным участком придётся поработать, — вздохнула. — Тебе они так нравятся? — поинтересовался Хаято, садясь за водительское сидение. — За этими землями не ухаживали десятилетиями. — Здесь я провела лучшие годы своего детства, — улыбнулась я, бросая взгляд на холмы, что окружали нас. — Да, мне нравится. — Хорошо, — кивнул парень, беря мою ладонь в свою. — Тогда вначале вернёмся к Джудайме и поможем ему в последнем деле, а после вернёмся сюда. — А? — повернулась к парню. — Уже едем? Ты обещал мне целые выходные. И только вдвоём. — Позже мы неделями будем вдвоём, разве этого мало? — настаивал парень, заводя машину и выезжая на перекрёсток. Одна тропа вела в сторону аэропорта, куда Хаято и направлялся, а вторая — в соседнюю деревню, куда я и хотела поехать. Только колёса повернулись в сторону аэропорта, как в метре от нас прогремела молния, пронзив землю и оставив в ней огромную дыру. Парень еле успел нажать по тормозам. При этом на небе ни облачка и даже лёгкого дождя не намечается. Молния просто возникла из ниоткуда. — Вел, если ты чем-то расстроена, то лучше это говорить вслух, — начал парень, на что я лишь хмыкнула и отвернулась в сторону окна. — Поверь, если машина сломается, легче от этого не станет. — Машина, как видишь, цела, — заметила я. — Эх, чёрт бы всё побрал, — ворчал парень, разворачивая автомобиль в сторону деревни. — Угораздило же меня влюбиться в Зевса в юбке. Ещё этот Мукуро… Вот зачем он этому научил? — Хаято, — мягко позвала я парня. — Что? — буркнул он, не поворачиваясь в мою сторону. — Хочешь, я сыграю тебе на фортепиано? — спрашивая это, нежно погладила его по плечу. Он знал, что означает для нас музыка. То, что невозможно просто так передать словами. Поэтому уже через секунду на щеках загорелся лёгкий румянец, говоривший о том, что парень счастлив. — Я тоже тебя люблю, — коротко ответил он, мгновенно успокаиваясь. Не знаю, как сложится наша жизнь дальше, но сейчас я могу смело сказать, что мои желания исполнились. У меня не было ничего, но со временем я обрела свой дом, обрела свою семью и обрела саму себя. Всё то, что даётся каждому человеку с самого рождения, но зачастую они этого просто не замечают. Я не знаю, что нас ждёт, но в одном я уверена наверняка, какие бы беды не поджидали меня на пути, одной их решать теперь не придётся, так как рядом со мной моя семья. И в защите друг друга состоит наша ценность. Конец