– Этот клоун – не твоего ума дело! – от обиды мой голос сорвался на крик. – А если так хочется выяснить, то можешь и с ним сходить на разведку! Егор, тяжело дыша, уставился на меня. Кажется, последние слова были произнесены напрасно, вот не могу смолчать, когда нужно. – Чтобы я еще хоть раз, – медленно и отчетливо произносил он каждое слово, – связался со вчерашней школьницей. – закончил мужчина и саданул кулаком по стене, после чего развернулся и вышел, хлопнув дверью и оставив меня в кабинке одну. Не выдержавший такого удара кафель забрызгал черный пол светлыми кусочками, несколько попали в мои волосы и на платье. Подобно вылетевшим из стены осколкам, последние крупицы боевого духа испарились из меня. Я неподвижно стояла, зажав руками рот, и пыталась осознать, что же только что натворила. Вместо того, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я умудрилась превратить досадный инцидент в катастрофу чуть ли не вселенского масштаба. Когда нашедшее на меня оцепенение понемногу начало отпускать и пришло осознание, что мое отсутствие длится уже неприлично долго, я заставила себя подойти к зеркалу и привести внешность в порядок. Щеки оказались мокрыми от слез, и когда я их вытирала, руки все еще тряслись. «Вот и прогулялась, чтобы избежать скандала за столом» – мысленно покачала я головой. Поняв, что вернуться в таком состоянии за стол и делать вид, что все в порядке, просто не смогу, я решила по-тихому отправиться домой, благо сумочка с деньгами и телефоном болталась на плече. Уже из такси я позвонила маме и слабым голосом сообщила, что видимо чем-то отравилась и была вынуждена уехать домой, не попрощавшись. Чувствую, за этот внезапный уход мне еще предстоит выслушать. Глава 5 Террасу я покидала уже глубокой ночью. Быстро уснуть мне не дали все те же противоречивые мысли о Егоре и смысле его поступков, а также беспокойство за детей. Жизнь и так обошлась с ними сурово, не хотелось бы добавлять им еще плохих впечатлений. Так я и ворочалась в кровати, сбивая простынь и перескакивая с мысли на мысль, уже отчаявшись прийти к более-менее внятному выводу. Под утро я наконец провалилась в беспокойный сон, но облегчения он так и не принес. Снились мне гигантские станки, черные кошельки, пытающиеся меня схватить и пугающие черными провалами своих беззубых ртов, огромные бусины и маленькие дети, запертые в птичьей клетке, которых я никак не могла высвободить. Так что чувствовала я себя по утру Алисой в стране чудес. После бессонной ночи, настроение было под стать пасмурному небу, что низко висело над городом и в любую минуту было готово пролиться холодным дождем. Да еще и горло саднить начало, оказывается спать с открытым окном в июле – опасно для организма. Я заставила себя вылезти из-под одеяла и поежилась, ощутив под ступнями холодный пол. Тапочки, как всегда, каким-то образом оказались под кроватью, и чтобы их достать, пришлось вставать на четвереньки. Как только я постоянно умудряюсь их туда закинуть? Шаркая подошвами, я доплелась до ванной, умылась, почистила зубы и пошла на кухню ставить кофе. Часы, висящие над кофемашиной, показывали одиннадцать утра, и я поняла, что уже можно звонить директору дома, где живут дети, чтобы договориться о встрече, причиной которой служит совсем не приятный инцидент. Алла Михайловна взяла трубку после третьего гудка, так что я даже успела прокашляться перед тем, как приступить к серьезному разговору. – Добрый день, Алла Михайловна, не отвлекаю? – Нет-нет, Маша, что-то случилось? – Вообще-то да. – немного помялась я, перед тем, как ответить. – Вы, наверное, знаете, вчера мы с детьми были на экскурсии. – пустилась я в объяснения, выходило путано и из ряда вон плохо, да еще и текущий вдобавок нос красноречия не добавлял. – Но дети вели себя просто отлично. Дело в том, что вчера на фабрике произошло одно неприятное событие, которому ребята могли стать свидетелями. Поэтому мы бы хотели поговорить с ними, может кто-нибудь заметил что-то, что могло бы нам помочь. – А мы, простите, – это кто? – раздалось наконец после продолжительного молчания, когда я совсем уже было уверилась, что дама пошлет меня подальше, еще и подскажет куда затею свою засунуть. Не могу сказать, что ее отказ меня бы сильно расстроил. – Это я и Егор Станиславович, партнер моего отца. – не стала я углубляться в детали. – Маша, вы же понимаете, что эти дети ранимы и, мягко говоря, чувствительно относятся ко всякого рода происшествиям, в которых могут быть замешаны, а уж тем более к различным подозрениям в свой адрес. – Ну что Вы, Алла Михайловна, никаких подозрений! Мы будем предельно аккуратны с вопросами, если, конечно, вы позволите побеседовать с ребятами. – не смотря на отвратительное самочувствие, я прилагала все усилия, чтобы убедить женщину согласиться. По молчанию на том конце провода становилось ясно, она сомневается. – Ну хорошо, приезжайте к шести, у них как раз свободное время по расписанию. – наконец приняла решение директор. – Но я очень надеюсь на вашу порядочность, Мария. – напустила строгости в голос женщина. – Спасибо Вам, Алла Михайловна. – с облегчением выдохнула я. Разговор с директором отнял гораздо больше сил, чем я рассчитывала, поэтому известить Егора о встрече я малодушно решила сообщением. В ответ Соболев кратко написал, что заедет за мной в пять. На чем – не уточнил, а интересоваться я не стала – все равно позже узнаю, так что этот вопрос остался открытым. Свободное до вечера время я решила посвятить поискам подходящей работы. На какую-либо более активную деятельность это по-осеннему серое, промозглое утро не вдохновляло, так что я достала планшет и поудобнее устроилась в широком кресле, принявшем меня в свои объятия в гостиной. Чашку с горячим чаем пристроила рядом на журнальном столике. Поиски шли ни шатко, ни валко, что вкупе с предстоящим допросом детей – а как еще называть этот разговор – бодрости духа не добавляло. Зевота вовсю разрывала мой рот, и чай с мятой, очередную чашку которого я принесла с кухни, никак не помогал. В конце концов я решила на сегодня бросить это бессмысленное занятие и начала потихоньку готовиться к приезду Егора. Приняв душ, я высушила волосы и убрала их в косу – все равно при такой погоде ничего путного от укладки не останется, подкрасила ресницы и нанесла румяна – на большее вдохновения не хватило, и отправилась к шкафу с одеждой. Сегодня мой выбор пал на джинсы, лаковые кеды и белый пуловер в черную полоску. Особо наряжаться настроения не было. Оставшийся до встречи с Егором час я провела в интернете, бездумно зависая в соцсетях, заодно пообедав вчерашним ужином. Изнутри плотным покровом накрыла тоска. Звонок раздался на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Но к пущему разочарованию за дверью топтался Дима, а вовсе не тот, кого я ждала, от чего уныние выросло еще на несколько пунктов. – Привет. Есть время поговорить? – умудрился он с высоты своего роста посмотреть так, будто был ниже меня головы на две. – Пятнадцать минут. В шесть за мной заедет Егор. – я постучала пальцем по циферблату часов, что болтались на левом запястье. С сегодняшним настроением для того, чтобы напустить предельно равнодушный вид, стараться даже не пришлось. – Егор? – вспыхнул Димка. – С какой это стати ему за тобой заезжать! «А с какой стати тебе так этим возмущаться?» – справедливо негодовало внутри меня. – Нравлюсь ему сильно. – сказала я назло и, глядя на вытянувшееся лицо кавалера, решила того успокоить. – Да по делам поедем. – Я бы сам мог тебя отвезти куда нужно. – сник Димка, весь его вид, начиная от опущенного в пол взгляда и заканчивая носками туфель, выражал тяжелейшую печаль. – Зачем гонять две машины. Ты поговорить пришел или предложить свои услуги? – меньше всего я хотела сейчас обсуждать наше с Егором общение. – Маш, я так больше не могу. Мне тебя не хватает. Нас не хватает. – для пущего эффекта он взял мою руку и начал с несчастным видом наглаживать ладонь большим пальцем, уставившись при этом прямо в глаза. Обычно нехитрый прием срабатывал безотказно, и Димке об этом было прекрасно известно, сейчас же этот жест вызвал лишь одно желание: выдернуть руку и отодвинуться. Как от цыганки, вознамерившейся погадать по ладони. – Дим, – вздохнула я и высвободила руку. – Неужели ты не понимаешь, что я не смогу к тебе относиться так же, как раньше, после всего, что увидела и узнала. – Я понимаю и готов на все. Пусть уже не будет так, как раньше, но, пожалуйста, давай попробуем еще раз? – горячо убеждал меня Димка, а может и самого себя. – Обещаю, я все исправлю и больше никогда не обижу тебя. Те женщины, они для меня ничего не значат, и я сам не знаю, почему делал это. – Ничего не значат? – я грустно усмехнулась и покачала головой. – И тем не менее они были в твоей жизни. И в нашей совместной жизни тоже были. Нет смысла отрицать произошедшее и говорить, что оно ничего для нас не значит. – Я прошу тебя, – Димка опять схватил мою руку, а его голос вдруг охрип. – давай попытаемся обо всем забыть и начать все сначала. – А о том, что у меня после тебя были мужчины тоже забудем? – я решила не вести пустых разговоров, а сразу давить на больное. Мужчина ошеломленно уставился на меня, даже его большой палец, непрерывно гладивший мою руку, замер на полпути. Еще бы, – мысленно усмехнулась я, – ведь после нашего расставания и недели не прошло. – Обо всем забудем. – наконец решился Димка, было видно, что далось ему это ой как не просто. – В конце концов ты имела право. Ответить на сие благородство мне не дал телефонный звонок, раздавшийся из сумочки, что валялась на тумбочке в прихожей. – Ну что, мисс Марпл, готова? – веселый голос Егора продрался сквозь толщу уныния, что захватило меня с самого утра. – Сам-то как думаешь, умник? – Тогда жду тебя внизу в черном внедорожнике. – не стал разглагольствовать Соболев и повесил трубку, даже не попрощавшись. – Прости, Дим. – вопреки логике, что-то не давало мне посмотреть бывшему жениху прямо в глаза, и я предпочла говорить, уткнувшись в сумку, якобы проверяя все ли на месте. – Мне пора идти. И я действительно не думаю, что после всего случившегося нам стоит пробовать остаться вместе. И хотя времени прошло совсем не много, я уже не та, что была до той пятницы. Да и ты не тот, даже если сам так и не считаешь. – говоря все это, я попыталась отстраниться от обид и рассуждать беспристрастно. – Сейчас я действительно уйду, но не сдамся. – поднял он мое лицо за подбородок и, не дождавшись ответа, вышел. Я медленно выдохнула, избавляясь от неприятного осадка, что оставил внутри тяжелый для меня разговор, как будто наше расставание было на моей совести, погасила во всей квартире свет и, перекинув ремешок сумочки через плечо, вышла за дверь. На улице искать Егора долго не пришлось. Прямо у подъезда, несмотря на пасмурное небо, блестел боками новенький черный БМВ с местными номерами. И откуда только взял? Не купил же. – Если этот придурок так и будет виться около тебя, мне придется лично попросить его не попадаться мне на глаза. И назвать мою просьбу вежливой будет непросто. – сквозь зубы выдал вместо приветствия Егор, уставившись прямо перед собой. Я так и застыла в кожаном кресле, с ремнем безопасности в руке, мой рот сам собой открылся от удивления. Я уставилась на мужчину, все еще сидя в пол-оборота. Что случилось с его настроением за те несколько минут, которые мне понадобились, чтобы спуститься из квартиры? Да и какое он вообще имеет право распоряжаться моей личной жизнью! Но начинать поездку в детский дом со скандала желания не было, к тому же разговор, произошедший в туалете ресторана, а особенно его незабываемый финал, все еще красочно жил в моей памяти, поэтому я примирительно произнесла: – Он всего лишь приходил закончить вчерашний разговор, ведь вечером ему пришлось уйти. – В таком случае, для него было бы лучше, если бы этот ваш разговор был действительно окончен. – уже спокойнее сказал Егор и внимательно оглядел мое лицо. Я смогла выдохнуть и пристегнуться. – А тебе не кажется, что это несколько… ммм, не в твоей компетенции? – подбирать слова пришлось осторожно, неизвестно как его плохое настроение отразится на детях. – Вот увидишь, малыш, – щелкнул он меня по носу. – это очень даже в моей компетенции. Этот невозможный мужчина заставил мою челюсть отвалиться уже второй раз за пять минут. Гнев моментально вскипел где-то в районе живота и тягучей лавой ударил прямо в голову, на миг лишая зрения и даже слуха, и, чтобы не наговорить лишнего или не вцепиться в ухмыляющуюся Соболевскую физиономию, я предпочла отвернуться к окну. Пальцами я изо всех сил стискивала кожаную обивку сиденья, надеюсь после моих ногтей там останутся внушительные дыры. Это ж надо иметь такую наглость, что еще за малыш?! Да пусть свою Региночку так называет, кобель! Как мы покинули двор и проехали половину пути я не заметила. Говорил ли что-то за это время Егор, тоже сказать не могу. И хотя гнев постепенно отпускал мою голову, тонким ручейком вытекая наружу, поворачиваться в сторону Соболева, а уж тем более вести с ним светские беседы, совсем не хотелось, поэтому до детского дома – а это почти шестьдесят минут – мы ехали в молчании. Зато, как ни странно, за всю дорогу я даже ни разу не подумала о предстоящем допросе, мысли о котором уже с утра успели вытянуть всю душу, чем сберегла себе немного нервов, а в конце пути и вовсе задремала. Удобные сиденья из бежевой кожи и ровный гул в салоне этому очень даже способствовали. Вел, кстати, Егор, несмотря на все свои недостатки, спокойно и плавно, по пустякам из себя не выходил и матом не ругался, соседние машины не подрезал. До места мы добрались без труда, благо дорогу мужчине подсказывал навигатор, от меня лишь требовалось сообщить нужный адрес. Проснулась я от того, что мое ухо защекотало тихое: – Просыпайся, красавица, мы приехали. Я нехотя разлепила веки, ибо дрема после беспокойной ночи была уж очень сладкой, а тихий шепот на ушко так и манил понежиться еще чуть-чуть. Но долго рассиживаться в удобном кресле я себе позволить не могла – дела никого не ждут. Подобострастно помогать мне при выходе из машины мужчина не стал, за что сразу же получил мое негласное одобрение. Я подождала, пока Егор закроет машину, и повела нас внутрь здания. Алла Михайловна ждала в своем кабинете на третьем этаже.