Кошмар какой. Они со всех сторон на меня давили, и я сдалась. Не выдержала напора и просто подчинилась. Ехать сейчас домой – это точно попасть в аварию. Нужно успокоиться. Прийти в себя. Вытираю слезы, а они все катятся и катятся. Сердце почему-то сдавливает, и кричать хочется. Неужели у меня все-таки есть к нему чувства? К этому чудовищу? Неужели я стала его частью за эти годы? Мы же никогда не любили друг друга. Никогда. Я в свадебном платье, с кольцом на пальце, стояла и ненавидела человека рядом с собой. Меня тошнило от первого поцелуя. Я прорыдала всю брачную ночь, лежа на кровати в номере отеля совершенно одна. Проклинала его. Отца своего. Всех гостей, которые нам счастья желали. Я вообще любила другого… Любила человека, который пострадал из-за моих чувств. Отец его просто уничтожил, не физически – морально. Просто выжил из города, в труху перетер все, что у него было. Бизнес, связи, имущество, нашу с ним любовь. Все. Мы не смогли это пережить, я вышла замуж, только чтобы папа оставил Влада в покое, чтобы больше не трогал. Так в моей жизни появился Миша. Холодный. Циничный. Расчетливый. Хваткий. Бесчувственный. Михаил Князев – мой муж. Партнер моего отца по бизнесу. Человек, занимающий не последнее место в сельскохозяйственном секторе. Мы были с ним близки одну-единственную ночь, именно после нее появился Марк. Хватило одного раза. Мистика. Но я была благодарна кому-то там сверху, что он сжалился надо мной и подарил ребенка, не обрекая меня на множественные попытки. Я бы умерла тогда, если бы мне пришлось спать с мужем снова и снова. Точно бы умерла. Выезжаю с парковки минут через пятнадцать, когда могу нормально соображать, а слезы больше не смазывают картинку. До дома добираюсь дольше обычного. Ползу, как черепаха, в правом ряду. У меня ужасное состояние, а дома ждет ребенок. Я не могу рисковать своей жизнью. Больше не могу. Марк – это единственный человек, который любит меня просто так. Маленький человечек, который дарит улыбку. Мой сынок. Бросаю машину у ворот особняка и сразу иду в детскую. Как только вижу сына, успокаиваюсь. Внутри кошки скребут, конечно, но это все такая мелочь сейчас. Подхватываю сына на руки и крепко прижимаю к себе. Вдыхаю его сладкий запах, зацеловываю пухлые щечки. Марк сопротивляется, тянется к своим игрушкам, а я пошевелиться не могу, чтобы его отпустить. Наверное, сын то единственное, за что я благодарна Мише. – Мама, пусти. Сынок начинает вырываться активнее, и я разжимаю руки. – Я же играю, – недовольно морщит нос, чем безумно напоминает своего отца. – Играй-играй. Виктория, можете идти, – наконец-то вспоминаю, что за нами наблюдает няня. – Я сама дальше справлюсь. – Хорошо. – Мам, а папа когда придет? – Сын ставит кубик на башню, которую собрал, а потом с хохотом рушит свое творение. – Вечером. Пойдем мыть руки и обедать. – Не хочу. – Пора, – поднимаюсь и жду, пока сын сделает то же самое. Ему скоро исполнится пять. Он вовсю проявляет характер и с каждым днем все чаще начинает канючить. – Марк. – Не буду. – Я папе пожалуюсь, – использую последний аргумент. – А он тогда приедет быстрее? Сын смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а у меня ком в горле. Он безумно любит Мишу. Постоянно по нему скучает. Спрашивает о нем по сто раз на дню, пока его отец развлекается там с секретаршами. Нет, Князев хороший папа. Он старается уделять Марку время, но этого, кажется, все равно недостаточно. – Мам! – Марк уже лезет в мою сумку за телефоном. – Я сам ему позвоню и скажу, что не хочу есть. – Марк, – вытягиваю руку, но она так и застывает в воздухе. Нужно успокоиться, но я не могу. Не могу. Опять слезы наворачиваются. Опять трясет. Сын уже тыкает по экрану пальчиками, а у самого улыбка до ушей. – Я занят, Даша, – слышу грубый голос мужа в динамиках по громкой связи. – А вот и не угадал! – визжит сын, – Это я, папа, – хохочет и роняет смартфон. – Ты когда приедешь? – подхватывает телефон с пола. – Скоро, сынок. – Когда скоро? – Вечером. – А во сколько часов? – В семь. – Это вот сейчас? Миша смеется. – Ты же знаешь, что сейчас не семь. – Приезжай сейчас. Мама плачет. Вздрагиваю и касаюсь щеки пальцами. Мокро. – Дай-ка ей трубку, Марк. Сын протягивает мне телефон и так на меня смотрит, что мне дурно делается. Не могу себя контролировать. Слабачка. Всегда такой была. – Да, – облизываю губы и подношу телефон к уху. – Что за показательные выступления ты там устраиваешь? – У нас все хорошо, – отвечаю, а сама улыбаюсь Марку. – Конечно, ждем тебя на ужин, – сочиняю какой-то бред, слушая тишину. – И мы тебя целуем, – улыбаюсь еще шире и сбрасываю звонок. – Мамочка, ты почему плачешь? – Пальчик болит, – показываю сыну мизинец, и он тут же начинает на него дуть. Треплю темные волосики сына и прикрываю глаза. Нужно взять себя в руки. Сын не виноват в том, что у него такие родители. Не виноват, что между нами нет любви, а только боль и ненависть. Не виноват в слабости своей матери, которая не может разорвать этот порочный круг. Мне страшно. Я до жути боюсь своего мужа. Отца. Они отберут у меня ребенка. Заберут Марка. Я это знаю. Вслух этого никто никогда не произносил, но отчетливые намеки я получала не раз. – Давай пластырь приклеим? Марк уже готов бежать за аптечкой. Киваю, и он тут же несется на кухню. Иду следом. Заматываем симулирующий палец и все-таки садимся обедать. Миша приезжает в семь, как и обещал. С порога морозит меня взглядом, но губы у него улыбаются сыну. Замираю, а перед глазами сцена, что я увидела в кабинете мужа. Раствориться хочется, а лучше стереть себе память. Сердце как ненормальное стучит. Меня пропитывает ненависть и тоска. Дикая обида за то, во что они все превратили мою жизнь. За то, что он сделал с моей жизнью. Марк тарахтит о том, что сегодня делал, взахлеб. Хохочет, когда отец его щекочет, а сразу после ужина тащит Мишу наверх собирать железную дорогу. Смотрю мужу в спину и впервые в жизни действительно серьезно думаю о разводе. Ведь так больше продолжаться не может. В конце концов, суд же всегда остается на стороне матери…