– А папа? – Его тоже проверяют. Киваю, вытираю руки полотенцем. И, наверное, впервые в жизни чувствую поддержку от человека, стоящего рядом со мной. – Спасибо, – проговариваю шепотом. Миша не реагирует, лишь когда выходим из ванной, так же тихо, как и я, произносит: – Марк и мой сын тоже. Знаю. Конечно, я это знаю. Как и то, что Миша тоже, сильно переживает. – Если хоть волос. Ты меня понял! – папа кричит в трубку, а потом бросает телефон на пол. Он всегда был вспыльчивым, импульсивным. Не на людях кончено. – Что там? – спрашивает Миша и давит на мои плечи, вынуждая присесть на диван. Подчиняюсь. – Нет у него свободных людей, видите ли, – отец рвет и мечет. Кому он звонил, я так и не понимаю. Валяющийся на полу отцовский телефон взрывается от мелодии звонка. Папа отвечает. Матерится и выходит за дверь с громким хлопком. Мама бежит следом. Слышно как отъезжает машина. – Что нам делать, Миш? – устало смотрю на мужа. В голове вакуум. Я разбита и полностью потеряна. Меня все еще трясет. Перед глазами то и дело скачут темные пятна. – Давай сами его поищем? Поехали. Вдруг все не так. Вдруг он где-то прячется? Дома. Точно, мы сегодня поссорились. Он обиделся. Может быть, прячется на чердаке. Да. Абсолютно уверенная в своей правоте иду на второй этаж, а оттуда поднимаюсь на чердак. Заглядываю в каждый угол, но Марка там нет. Спускаюсь обратно и слышу Мишин голос. – …да, в синем спортивном костюме. Пять лет. Когда? Где? – Что там? Что? Вырываю у Князева на телефон и ставлю на громкую. – Сорок минут назад. Авария. Тебе нужно подъехать посмотреть. Мир в ту же секунды превращается в густую, осязаемую тьму. Я проваливаюсь в нее с какой-то невероятной скоростью. Что все это значит? Мой мальчик… Резко распахиваю глаза от раздражающего запаха – это нашатырь, вперемешку с Мишиными духами. Чувствую тошноту, вытягиваю руку вперед и упираюсь Князеву в плечи. – Отойди. Отойди, пожалуйста, – бормочу еле связно. Если он не отойдет, меня точно вырвет. Миша делает, как прошу. Между нами появляется дистанция. Замечаю, как он надевает кожаную куртку вместо пиджака, убирает телефон в карман. Собирается уйти? Сейчас? Хочет оставить меня одну в такой момент? – Ты куда? – Нужно посмотреть, Даш. – Это правда, да? Они нашли Марка и… – Еще ничего не ясно. Останься дома, как будут новости, я сразу тебе позвоню. – Нет. Я не останусь. Нет. С тобой поеду, – резко поднимаюсь на ноги. В голову ударяет едкая боль, колени подкашиваются, и я падаю обратно на диван. Кусаю нижнюю губу, потому что боль, становится просто невыносимой. Будто одновременно в голову вонзилось сотни тысяч игл. – Тебе лучше остаться. Выпей успокоительное. – Я поеду, – предпринимаю еще одну попытку встать, но уже более медленно. Князев, видимо, осознавший, что я просто так не сдамся, все же помогает мне подняться на ноги. Крепко удерживает за плечи. – Ты вот-вот снова потеряешь сознание. – Я справлюсь, Миша. Поехали. Миша медлит. Рассматривает меня пристально. – Ладно. Но пообещай мне, что останешься в машине. Хорошо? Киваю в знак согласия. На месте будет видно. Через двадцать минут мы останавливаемся у больницы. Жадно впиваюсь глазами в парадный вход. Сердце, буквально на секунду замирает, а потом возобновляет удары уже с новой силой. Я чувствую колоссальное облегчение. Потому что всю дорогу боялась, что мы едем в морг. Не уточнала у мужа специально, не могла просто. Не выдержала бы. – Сиди тут. Слышишь? – Я с тобой, – пытаюсь увязаться за Мишей, но он заталкивает меня обратно в машину. – Пожалуйста, останься в машине. Князев выглядит неважно. Сам бледный, нервный. Убитый морально. Я до ужаса хочу ему перечить. Выгрызть для себя шанс пойти с ним, но послушно киваю и откидываюсь затылком на подголовник. Наблюдаю за тем, как фигура мужа исчезает за дверьми. Низ живота снова болезненно тянет. Приоткрываю рот, зажмуриваюсь, прижимая ладонь к месту боли. – Все будет хорошо. Все хорошо, – дышу. Марк найдется. Я это знаю. Знаю же… Миша возвращается через пятнадцать минут. Мрачнее тучи. Смотрю на него и понимаю, что не осилю, не переживу правду. Если с Марком что-то случилось, я умру. Сама умру там, рядом с ним. – Не Марк, – Князев мотает головой и крепко сжимает руль. – Другой мальчик. В реанимации. Состояние тяжелое. Хотел перебежать дорогу, попал под машину. Миша моргает и поворачивает голову. Сглатываю. Не Марк. Это не Марк! – Боже… Миша упирается лбом в руль, сидит так неподвижно. Проходит минута, за ней еще одна. Боже мой, родители этого ребенка сойдут с ума, когда узнают. Я бы сошла. Точно бы сошла. Я и сейчас схожу. Марк где-то там. Он один. Ему страшно… Всхлипываю. Миша отрывается от руля и резко откидывается на спинку сиденья. Смотрит прямо перед собой. Мы теряем драгоценное время, хоть и не знаем, где искать сына. – Подумай, – вытягиваю руку и касаюсь пальцами Мишкиной ладони. – Кто это мог сделать? Кому это было нужно? Ради чего? Если не папа, то кто? – Ты рано списываешь его со счетов. – Понимаю, поэтому и не списываю, – часто киваю, – и все же, подумай… – Никто бы не решился. Не те методы. – Совсем? Миша напрягается. Сжимает ладонь в кулак, прихватив мои пальцы. Морщусь, но не выдергиваю их. Кажется, сейчас нам обоим и правда нужна поддержка друг друга. – Есть один вариант. Князев заводит двигатель. Мы мчимся через центр. Останавливаемся в какой-то темной подворотне. Миша снова просит посидеть меня в машине.