Первые детские потуги самостоятельности - это непросто. Что будет дальше - вообще страшно. Свекровь категорически не разрешает ставить никакой защиты на фасады мебели, мотивируя это тем, что так они испортятся, а другой у нее не будет. Ох, без Бориса нам всем стало очень сложно. Свекровь привыкла жить одна в своей профессорской двушке, где, конечно, давно нет места ребенку. Муж всегда был к матери холоден и почтителен. Оплачивал счета, лекарства, домработницу… Мне кажется, что только ради уборки и готовки меня Лидия Васильевна и терпит. Ах да, ещё для того, чтобы показывать соседям, какая она хорошая. Купаю Алиску, укладываю ее спать, мою полы и только после сажусь за работу. Глаза слипаются. Я только чуточку подремлю… Кладу голову на стол и отключаюсь. Снится мне всякая тревожная гадость. Будто я возвращаюсь с дочкой домой с прогулки, захожу в спальню и вижу мужа, собирающего чемодан. В своей жесткой, циничной манере Боря говорит, что уходит от меня. Что я его достала, и вообще у него другая женщина. Уже давно… Он уходит, хлопает дверью, а я бегу за ним. Не успеваю на лифт, спускаюсь по лестнице. Догоняю Борю возле подъезда, хватаю за пиджак и вдруг понимаю, что это не он. На меня оборачивается и смотрит следователь по особо важным делам Колосов. Он почему-то сгребает меня в объятия, пытается залезть под платье и поцеловать. Я кричу, зову на помощь мужа, угрожаю, кусаюсь и, что самое страшное, получаю обжигающий поцелуй в губы. От него горячая волна проходит по всему телу… Я дергаюсь и открываю глаза. Понимаю, что щеки мокрые от слез, а губы просто встретились с нагретой от настольной лампы коробочкой под нитки. Тру лицо. За окном уже расцвело. Я так и сижу за растерзанным женским пиджаком. Ещё даже с незаправленной в машинку ниткой. Сердце истошно колотится. На столе вибрирует телефон. Я, ещё до конца не проснувшись, беру трубку не глядя на экран. -Алло, здравствуйте, Юлия… - слышу в трубке и подхватываюсь на ноги от знакомого голоса. -Зачем вы мне звоните?! - Шепчу панически. -Вам нужно срочно приехать ко мне. На ваше имя будет заказан пропуск. -Зачем? -Не по телефону, - отвечает Колосов и сбрасывает звонок. Глава 2 Глава 2 Тимур Психуя, пинаю кусок льдины. Прикуриваю сигарету и некоторое время ещё стою под окнами дома. Зачем стою? Что в этой женщине такого? Разве я не сажал до этого людей? Сажал. Не видел, как рыдали матери, жены, принося передачки? Видел. Но душу перевернуло только сейчас. Быть может потому, что из-за эпидемии гриппа на работе сам лично присутствовал на задержании Бориса Павловича? Достал его в бане буквально из-под шлюхи? А потом описывал имущество в доме, где повсюду были детские вещи. Юля металась от дивана к комоду, собирая и распихивая их по пакетам. Иначе бы тоже унесли. Я закрыл глаза на все, на что смог: детскую кроватку, пеленальный стол, манеж… Коляски вот этой не помню. Я даже дал распоряжение бойцам помочь Юле переехать к свекрови. Все сделал по-человечески. Законно. Но черт! От чего же так гадко?! Домой возвращаюсь в отвратительном настроении. Бросаю верхнюю одежду на диван и иду на кухню чего-нибудь перекусить. Открываю холодильник. Там ожидаемо просто шаром покати. Достаю бутылку молока и делаю несколько больших глотков. Тут же слышу возле своих ног аристократичное и короткое: «мяу». Черт! Опять не купил коту корма. С сожалением смотрю на остатки молока и выливаю их в миску животине. Уж если Оскар снизошел до напоминания о еде, значит и правда я знатно потерялся. Сажусь на пол возле чавкающего кота и облокачиваюсь спиной на холодильник. -Хреновый я хозяин. Да, браток? Тру руками уставшие глаза. Что за жизнь? Даже не напиться. Подхватываю собравшегося улизнуть Оскара и вжимаюсь носом в его шерсть на загривке. -Звереныш ты плюшевый… Кот стойко терпит мой прилив любви, готовясь в первый попавшийся момент газануть на свой любимый диван. Я глажу его пушистую шубу. -Вот и скажи мне, - разворачиваю кота к себе мордой, - нафига нам с тобой холостякам эти хоромы? -Мяаааау! - Отвечает мне он. -Ну что мяу? - Вздыхаю и обвожу взглядом квартиру. Трешка под сотню квадратов. Когда покупал, думал женюсь быстро. Женщин в столице разве мало? Оказалось, что мало. А так, чтобы прям все совпало: и чувства, и голова, и взгляды на жизнь - вообще нет. Потому только кухню и гостиную сделал. Остальные две комнаты так и стоят в чистовой отделке. Да и работа у меня не подарок. Бабы хотят, чтобы постоянно рядом был, а этого я им дать не могу. Мои душевные терзания прерывает звонок. -Алло, товарищ майор, - слышу в трубке взволнованный голос дежурного по изолятору. - У нас тут ЧП с Морозовым. Вернитесь, пожалуйста… Смотрю на часы. Одиннадцать. Кажется, ещё и не посплю. -Еду, - отвечаю и кладу трубку. Пока заезжаю на заправку за бутербродом и кофе, перебираю в голове тысячу вариантов случившегося. Ну что там могло быть? Подрался? Опять требует другого адвоката и пересмотра дела? Мда… вот взялся же скот на мою голову! Но уже на КПП, увидев скорую, я понимаю, что произошло что-то из ряда вон выходящее. -Я ужин принес, а он лежит, - заикаясь, объясняет мне конвойный. -Долбаный ты… твою девизию! - Осознаю степень свалившегося на голову геморроя и осматриваю помещение, кишащее возбужденными коллегами. Людмила Ивановна из интенсивной терапии объясняет мне, что на лицо обычный несчастный случай. Аллергическая реакция с отеком. Никакого криминала. Повезло, что жив остался. Но мы с начальником изолятора все равно собираем объяснительные. Иначе прокуратура нас растерзает. В понедельник отправка в колонию, а у нас осужденный в больничку отъехал. Сказка! Сука! -От чего его накрыло то? Что жрал? -Да все по меню, наверное, - лепечет дежурный. - Я ж только заступил. На обеде не был. Начальник изолятора уходит трясти кухонных работников и фельдшера. Я остаюсь отправлять Морозова в госпиталь. В себя гаденыш не приходит! -Когда очухается? - Спрашиваю молодую девчонку, что грузит подозреваемого на носилки. Та смеряет меня либеральным взглядом. -Даже в себя человеку не даёте прийти. Посадить не терпится? Хмыкаю. -Нет, мы его специально отравили, потому что мест нет. Она моего юмора не оценивает. Поджимает губы и фыркает. Ничего, привыкнет. Новенькая на нашей подшефной «карете». Здесь мягкие стены и бронированные окна. Все двери имеют автоматические замки. Сколько из нее было попыток побега - не сосчитать. Разрулив все вопросы по госпитализации, возвращаюсь в кабинет и для проформы звоню ещё и морозовскому адвокату. Он ожидаемо не берет трубку. Ничего, в обед сам появится. Уже даже на пытаясь ехать домой, ложусь спать в кабинете и ставлю будильник на восемь. День предстоит мразный. Конечно, начальство меня песочит по полной программе. Сначала полкан, а после - генерал. Чтобы теперь самим не попасть под проверку СЭС, нужно кого-то уволить и наказать. Очень у нас не любят подобные незапланированные движения. Ещё и госпиталь добивает ситуацию, сообщая, что сам Морозов не дышит. Дождавшись девяти утра, набираю жену этого гаденыша. Не по телефону же подобные новости сообщать. Выписываю на ее имя пропуск и жду, опять чувствуя в груди странное, абсолютно неуместное возбуждение, как перед свиданием. Даже сидеть не выходит. Постоянно брожу по кабинету. Нужно выбросить чужую женщину из головы и жить дальше. Да, твою мать! Я каждый раз даю себе этот зарок. И ничерта не выходит! Курю в окно четвертую сигарету подряд, когда Юля появляется во дворе здания и проходит КПП. Маленькая, вся сжавшаяся от холода, неловкая, в коротенькой курточке… Мне почему-то кажется, что женщина такой внешности, как у Юли, должна вести себя совершенно иначе. И хочется, хочется до безумия дать ей то, чего никогда не давал ей урод-муж. Вот прямо сейчас отключить память, чтобы она не видела во мне монстра и заставить начать жизнь заново. Вместе с собой, конечно… -Здравствуйте, - стучит и заглядывает Юля ко мне в кабинет. - Вы меня вызывали? -Да, Юлия Александровна, проходите.