— Нет. Я здесь простой охотник. Староста спрашивал у кого есть свободный угол, я вызывался. Надо ведь людям помогать, странник. — Надо, — согласился Хаджар. Особенно, когда эти люди — он сам. — Нашли мы тебя на озере в шести днях пути отсюда, — продолжал Робин. — В пещере. Ты, когда окрепнешь, на людей косо не смотри, что они за спиной шушукаться будут. В том озере отродясь никаких пещер не было. А твою тушку мы из грота какого-то странного вытащили. А как до берега вернулись — пещереа на камни осыпалась. В шести днях? Значит, его несколько дне тащили на спинах охотники? Подвергая риску себя и окружающих? — Вы могли меня оставить… Робин сразу нахмурился. — Не знаю, каких людей ты видел до этого, странник, но в нашей деревни так не принято. Здесь каждый за всех сердцем болеет. Да иначе нам и не выжить. — Армия? — спросил Хаджар, вспоминая, что Примус собирался в первую очередь сгонять на рудник деревни. Старик задумался, а потом засмеялся. Смеялся он долго и заливисто. Глубоко. От его смеха Хаджар слегка подпрыгивал. Не от страха, нет. Просто кровать тряслась. — Какая уж здесь Армия, странник Хаджар. Видимо крепко тебя о камни приложило… До ближайшего города — Весеннего, месяц пешим ходом. Это если никакой напасти в Лесу не приключиться. Весенний — это тот самый город, где находился теперь уже сожжённый бордель Чистый Луг. Но… это невозможно! Даже если учесть, что Хаджара несла бы самая быстрая и свирепая река и он каким-то чудом выжил бы… Ну пуская три дня пути, даже четыре, но не месяц! Только если, конечно, пещера Траверса не появилась не в совсем том озере, в какой принес Хаджара поток. — А что за лес? — спросил принц. — Просто — лес, — пожал плечами Робин. — вокруг горы — просто горы. Там есть еще деревни. Мы иногда торгуем. Живем здесь потихоньку. Никого не трогаем. Охотимся, рыбачим, на полях работаем, детишек, вон, рожаем. Простые мы люди, странник Хаджар. И словно в подтверждение своих слов, он слегка напряг свои руки. Толщиной в ствол молодого дерева, они были покрыты едва ли не дубленой кожей и перетянуты жилами — канатами. — А это, — Хаджар кивнул на руки Робина. — от плуга? — А это, чтобы если кто с недобрыми намерениями придет, то чтобы жизнь нашу, мирную, не испортил. Некоторое время они играли в гляделки. В итоге Хаджар тихо кивнул и опустился на подушку. Он понял нехитрый намек Робина. Да и в, конце концов, его жизненное кредо наоборот — велело платить на добро добром. Эти люди, не имея на то никаких причин, рисковали собой, чтобы помочь ему. Хаджар спать нормально не сможет, если не отплатит тем же. — Ты пока приходи в себя. Внучку мою Лидой звать. Ты не очень на неё реагируй, взбалмошная она, но хозяйственная. Ты спи побольше, сил набирайся, а там я тебя и с остальными познакомлю. С этими словами Робин, ни с того ни с сего, поправил Хаджару одеяло и вышел в горницу, осторожно закрыв за собой скрипучую дверь. Хаджар остался один. Он лежал и смотрел за окно. По небу плыли облака. Они больше не действовали ему на нервы. На сердце больше не лежал тяжелый камень. Хаджар легко дышал полной грудью. Впервые, за долгое время, он почувствовал себя живым. Спустя две минуты, Хаджар поднялся с кровати. Он упал, но, сцепив зубы, держась за стену, встал на дрожащие ноги. Они его почти не слушались. Все силы уходили на то, чтобы стоять более-менее прямо. Хаджар, кое-как, дошел до двери и открыл её. — Робин! — крикнул он в спину вышедшему на улицу старцу. — А есть у вас две деревянные палки? А то я уже все бока себе здесь отлежал! Да и может помочь чем надо? А то я за даром не привык на постелях чужих лежать. Старик обернулся и… тепло улыбнулся. Кажется, он был доволен. Глава 23 На крытом мосту, соединявшим две высокие башни во дворце, находилось двое. Одна, в золотом платье, развивающемся на ветру, сидела на бортике. Её волосы, того же цвета что и полуденное солнце, слегка качались, а на прекрасном лице отразилась не портившая его тоска. Рядом стоял высокий юноша. Его черные волосы лежали на плечах. Запястья скрепляли тяжелые браслеты, а синие, дорогие одежды, говорили о высоком статусе человека. — Я уже говорил тебе, Элейн — это решение отца. — Но мы ведь можем его попросить, — не сдавалась принцесса. — Попросить отца?! — хмыкнул Эрен — сын Примуса. Именно им оказался этот статный юноша. — Чтобы он в очередной раз прочел мне лекцию о том, к аким я должен быть. — Но отправлять тебя в армию… — А куда еще? Не к ученым же. Он их терпеть не может. Считает бесхребетными червями. Они смотрели на раскинувшийся под ними сад. Там, в лучах солнца, около озера, стояло безымянное надгробие. Оно им никогда не нравилось, но Король запрещал сносить булыжник. — Все будет в порядке, Элейн, — Эрен подошел к любимой сестре и крепко её обнял. — Вот увидишь, ты оглянуться не успеешь, как я уже вернусь. Весь в шрамах и наградах. — Все служанки будут твои, — грустно улыбнулась принцесса, целуя брата в щеку. — А ты, глядишь, тоже найдешь себе жениха. — Даже не смей! Эрен засмеялся и отпустил сестру. — Это не нормально, что ты в твоем возрасте даже не помолвлена. — Нормально, — фыркнула Элейн. — никто из этих слабаков меня не интересует. — Тогда, может, мне по возвращению привести к тебе какого-нибудь генерала? — Который притащит с собой ворох шлюх и наложниц. Нет уж. Избавь меня от такого удовольствия. — Привереда. — Дурак. — Злотовласка. — Коротышка. Они еще некоторое время шутливо перебранивались, пок не замолчали. Их лица обдувал восточный ветер. Элейн, заправив выбившуясь прядь, слегка прикрыла глаза. С уходом её брата, во дворце станет еще более одиноко. Все, что ей останется — продолжать вглядываться в свои сны. В них она видела одинокую фигуру. Та стояла на холме, обнажив меч и бесстрашно встречая перед собой тысячи свирепых воинов. И все же, фигура была так же спокойна, как и скалы перед ней. Простые одежды качал ветер, пояс из веревки придерживала бутыль для воды, а в качестве сапог — намотанные на ноги тряпки. И несмотря на всю эту простоту, фигура была величественной. Такой же, как и скалы перед ней…