Это не было битвой. Не было войной или даже бойней. Это было истребление. Беспощадное. Не знавшее разбора. Полное уничтожение того, что целыми эпохами дарило мир и спокойствие этому региону. И теперь она поняла, почему, дошедшие до ней песни бардов о Безумном Генерале, не только воспевали его безусловную отвагу и смекалку, но всегда, между строк куплетов, чувствовался ужас и страх, которые испытывали враги, вставшие на пути Безумца. Дождь, который теперь падал вокруг Акены, больше не был мягким и прозрачным. Теперь с неба проливалась кровь. Глава 991 Хаджар стоял с вытянутым перед собой мечом. Стальная воля скалой возвышалась внутри него и на неё, как на пьедестал, взбирались энергия с мистериями. Одно дело – понимать технику благодаря Наследию, но совсем другое –осознавать. Черный Генерал не просто так выбрал в ученики именно Эрхарда. И это не было связано с тем, что в рождении Последнего Короля, которого принесла в этот мир мертвая женщина, первый из Дарханов увидел отражение собственной судьбы. Нет, суть заключалась в другом. В том, что, как и сам Черный Генерал, Эрахард, всю жизнь, сражался в одиночку. Один, против сотни королевств. Один, против сотни армий. Один, против сотни королей. Он не отступал. Не сдавался. И он одолел их всех. И был предан и забыт. Точно так же, как и сам Черный Генерал. Знал ли тогда первый из Дарханов, какая судьба будет ждать его ученика или нет? Что же – может и знал. И именно поэтому он дал ему технику. Технику четырех ударов меча, которыми можно одолеть армию врагов, свергнуть короля и забрать себе его земли, объединив их в одну единую страну. И все это – лишь про помощи одной единственной “вещи”. Меча, который Эрхард сжимал в своих руках. Его меч мог поразить как одного противника, так и двух и даже целую тысячу. Не важно, сколько врагов встанет на пути Последнего Короля, он одолеет их всех. В этом заключалась его мощь. Мощь его техники. И последняя стойка “Меча Четырех Ударов”, на самом деле, не имела какой-то четкой, оформленной структуры. Это была квинтэссенция меча, его сердцевина. И, если перед Хаджаром стоял один враг – Дерек Степной, она всю мощь обрушит на него одного. А если тысяча врагов – то на тысячу. Теперь же, когда к мистериям и энергии, Хаджар смог добавить и собственную волю, то он более не видел разницы между одним или несколькими врагами. Ведь он должен был не только физически уничтожить их, но и уничтожить их волю. То, что они оставят после себя, что они создали при жизни. Это эфемерное знание и понимание переполняло Хаджара и вливалось в его “я”. Энергия, слившись с волей, дали рождения истинной стойке “Меча” из техники “Четырех Ударов”. И, таким образом, Хаджар завершил технику Черного Генерала. Он осознал ей в полной мере. Каждую крупицу. Каждую самую мелкую деталь он впитал в себя. Сделал частью своей сути. Перед ним стояла тысяча врагов? Не важно – все они падут от его меча. – Меч, – прошептал он. Слова Хаджара сбылись. Его меч не знал преграды. Он встретил перед собой волшебную защиту Хашима и его учеников и, сломив его, потеряв при этом не больше половины своей мощи, прошел им за спину. Ученики гибли один за одним. Бесчисленные удары меча Хаджара, представшие в образе черных драконов, рубили и резали их, пронзали и рассекали. Одновременно с учениками, они уничтожали все, на что падал взор Хаджара и все, до чего мог дотянуться его меч, подкрепленной сокрушающей небеса волей. Падали храмы, крушились горы, стонал сам воздух, пропитанный былой славой Лунного Света. И, когда все стихло и улеглась кроваво-серая пыль, то на одиноком горном пике, копьем пронзающем небеса, осталось стоять лишь несколько людей. Гряда, насчитывавшая десятки таких пиков, превратилась в одинокую скалу. Что же, теперь она по праву могла называть “Лунным Пиком”. Поодаль от Хаджара, окруженная мистериями, под непроницаемым куполом, сидела на коленях бледная, от ужаса, Акена. А перед ним стояли четверо. Хашим, белые одежды которого изорванным тряпьем развевались на ветру. Алые капли кровавого дождя оставляли на них жирные пятна разводов. Трое Наставников, которые, тяжело дыша, поддерживали друг друга, выглядели куда как хуже. У двоих из них – мужчины и женщины, были сломаны правые руки. Артефактные перчатки грудой сломанного железа лежали у ног. Один лишь только Жао более или менее, но уцелел во время падения техники “Меча”. Пусть на его артефактах виднелись вереницы трещин, а с губ стекали вязкие, алые нити, но он, в отличии от собрата и сестры, мог стоять на ногах. Позади них – обрыв. Все ученики, вся секта Лунного Света, исчезла. Лишь бескрайнее, вновь стремительно чернеющее, после того как удар Хаджара разогнал облака, небо. Буря была в самом разгаре. Гремел военными барабанами гром, сверкали неистовые молнии. Хаджар, покачнувшись, припал на одно колено. Покачав головой, он закинул в рот несколько дорогих пилюль, практически на нет сводя все свое состояние, добытое на Горе Ненастий, приобретенное в качестве награды за Карнак и, частично, полученное благодаря “скромному” наследству Оруна. В его пространственном кольце осталось лишь несколько пилюль, пара зелий с мазями, сотня другая имперских монет и деревянный кинжал. – Лунный Свет стоял здесь тысячи тысяч лет, – руки Хашима слегка дрожали. Но не от слабости или ран, а от едва сдерживаемой ярости. – И ты, безумец, уничтожил его… Ради чего? Ответь мне – ради чего?! Последние слова старик проревел ничуть не хуже раненного Хозяина Небес. Он вонзил посох перед собой и огромный столп яркого, лунного света ударил в небо. Он пронзил собой облака и, казалось, дотянувшись до самой красавицы ночной царицы, превратился в огромного аиста. Птица – символ и тотем секты, раскрыв крылья, укрыла ими воистину огромную территорию в десятки километров. Её клюв, достигший длины в десятки метров, божественным копьем смотрел прямо в грудь Хаджару. – Учитель, – Хашим, с яростью смотревший на стоявшего перед ним мечника, услышал слабый голос за своей спиной. – Спокойнее, юный Жао. Битва еще не закончена и… – Для нас закончена, Учитель. – Что ты такое говоришь?! – возмутился Хашим. – последователь света Луны не сдается до тех пор, пока… – Мы… не сдаемся… учитель, – с трудом прошептал слегка тучноватый Чидо. – Мы лишь… хотим… в последний раз… – пожилая Хуши уже почти не могла говорить. И её голоса почти не было слышно на фоне бушующей в небе стихии. – Сразиться… с вами… плечом… к плечу. Хашим понял, что намеревалось сделать трое его учеников. – Нет, я запрещаю вам… Вперед подался Жао. Впервый и последний раз в своей жизни он позволил себе перебить учителя – своего первого наставника, затем Учителя и патриарха секты. – Пока вы живы, Учитель. Жива и секта. С этими словами он положил ладонь на плечо Хашиму. Трое учеников старика, улыбнувшись ему в последний раз, исчезли в ярком, как утренняя звезда, пламени. Огненный шар, такой яркий, что на миг озарил долину Лунного Пика вторым солнцем, ночью принеся свет полудня, влился внутрь Хашима. Аист, зависший в небе над Хаджаром, из сосредоточия лунного света обернулся потокам серебряного огня. Его пронзительное “Кья” огненными волнами пронеслось по гранитному небу. Оно, в буквальном смысле, сожгло бурю. Стих гром, исчезли молнии. На миг в долине повисла тишина. Хаджар, взмахнув рукавами одежд, сорвал с пояса ленту-пояс и, ловким взмахом, создал из неё ножны. Королева Мэб будто знала, что мечнику, меч которого жил внутри его собственной души, они могут потребоваться. Заложив Синий Клинок в ножны доспехов Зова, Хаджар выпрямился. Он стоял ровно и спокойно. Так, будто над ним не нависла техника объединенной мощи четырех сильнейших адептов Лунной Секты. – УМРИ! – взревел потерявший всяческое самообладание Хашим. Хаджар лишь смотрел на то, как яростно опускает перед собой звенящий посох старец, и как чудовищный, огненный аист, сложив крылья, оставляя за собой полосу выжженного неба, падает ему на голову. – Ты спросил ради чего я уничтожил все, что было тебе дорого, – Хаджар согнул колени и занес ладонь над рукоятью. – Чтобы уцелело то, что дорого мне.