И все стихло. Небо вновь посерело, исчезли молнии, а Аркемейя поняла, что способна двигаться. Следующим, что промелькнуло в её сознании – если способна двигаться она, то и демон тоже мож… Командир стражи, последний кто остался из “государевых”, ощерившись в диком оскале, обрушил молота прямо на голову Аркемейи. Та уже не успевала увернуться от удара, а защититься саблями — с тем же успехом она могла подставить под удар кленовый листок. Единственное, на что у неё хватило времени, усилием воли заставить вылететь из пространственного артефакта талисман, переданный ей Хаджаром. По какой-то безумной иронии он действительно выглядел как пожухлый кленовый лист. Но, стоило ему коснуться противника, как Аркемейя, бывалая охотница на демонов, увидела нечто, чего еще долго не сможет забыть. Командир стражников застыл, а затем начал реветь раненным животным. Вопль, полный ужаса, звенел в ушах Аркемейи; с ним же смешивался треск сминаемой стали, хруст ломаемых костей, хлюпанье крови и шлепки разрываемой плоти. Демона ломало, крутило, словно его повесили на дыбу, которая работало по обратному принципу. Невидимая, но непреодолимая сила втягивала его внутрь талисмана. Кленовый листок дрожал, вибрировал и продолжал пожирать демона. Тот уже выронил свой молот и, вопя, пытался цепляться хоть за что-то, но… Спустя секунду кровавого шоу он исчез внутри талисмана, а сам листок, вспыхнув в последний раз, трухой разлетелся по ветру. Прокашлявшись, Аркемейя поднялся с земли и взмахом руки отправила внутрь пространственного артефакта уцелевший молот. — Кажется, – позади прозвучал тяжелый хрип. — я просил не тратить этот артефакт. Охотница пожала плечами. – Если бы кто-то не использовал свою технику, то мне бы не пришлось расходовать это… чем бы там оно ни было. Где раздобыл-то подобное? Хаджар ничего не ответил. Качаясь, с лицом, залитым кровью, он подошел к головной крытой телеге, чем-то похожей на дилижансы, пересекавшие Море Песка. — Доброго вечера, достопочтенный Хадгир. — И тебе, достопочтенный Гур’Бат’Нагун. Они посмотрели друг на друга. Старый знакомый, который подвозил их до города, сжимал щупальцами поводья и даже не думал бежать. В его глазах блестела спокойная обреченность. – Я не люблю боль, достопочтенный Хадгир… пусть это будет быстро. — Конечно… да будет Вечность к тебе благосклонна, Гур’Бат’Нагун. — Она благосклонна ко всем нам, Хадгир… человек. Потому она и вечна. Демон, чья голова слетала с плеч, так и умер с легкой полуулыбкой на устах. Глава 1164 Хаджар стоял посреди широкого поля. Смеркалось. Низкое небо опускалось в глубоком поклоне к сырой земле. Холодные ветра дули с северо-запада, заставляя колыхаться море темной травы цвета мокрой стали. Волнами они поднималась к гремящему вдалеке эху недавно прошедшей бури. Шторм уже стих. Но что-то такое зависло в воздухе, что не позволяло человека полностью выпрямится. Как если бы стоило лишь ненамного расслабиться, позволить спине отдохнуть, как заденешь темечком крышку мира в виде мертвого мрамора тяжелых облаков. Волны били о скалы. Их брызги темными и острыми наконечниками стрел взлетали куда-то наверх, чтобы затем осыпаться разбитым стеклом прямо под ноги. Капли разве что не хрустели. Хрустело иное. Кости и щиты. Доспехи и копья. Смятые штандарты шуршали в крови. И становилось понятно, что миновавший шторм был вовсе не природным — его сотворили сражавшиеся здесь армии. И темная трава – вовсе не трава, а ошметки стали и плоти. И земля была сырой не от росы или морских волн, а крови. Черной, зеленой, красной, фиолетовой, золотистой, белой, серой, коричневой – и еще множества иных цветов. Хаджар озирался по сторонам. Ветер дул, заставляя трепыхаться порванным вороньим крылом его старые одежды. Куда бы он ни посмотрел — везде лежали трупы или то, что от них осталось. Люди, демоны, эльфы, фейри, орки и еще множество тех, кого он даже узнать не мог. Битва отгремела. Битва страшная. Такая, что Хаджар не мог себе её даже представить. Но одних последствий было достаточно, чтобы оценить её небывалый масштаб. А еще то, что закончилась она уже давно. И то, что где-то еще гремело эхо – лишь свидетельствовало о размахе, который было лоно себе представить тому, для которого сражение между Империями уже казалось колоссальным. – Как её звали? Прямо из “травы”, набухая мыльными пузырями, появилось две фигуры. Одна, невысокая, принадлежавшая молодому мужчине, склонилась над пластом гранита, выбитом на скалистом берегу. Скрытая под серым, заплатанным плащом, она бережно укладывала на надгробие букет из простых, полевых цветов. Вторая же фигура, стоявшая позади первой, была Хаджару хорошо знакома. Закутанный в черный плащ, в черных латах, с черными ножнами, торчащими из-под полы. Не узнать Черного Генерала в его бытность слуги Дергера было невозможно. — Рейка — королева пиратов Семи Морей, – ответила фигура в плаще. Хаджар узнал этот голос. Мелодичный и певучий, с легкой смешинкой внутри и океаном тоски и грусти. — Ты любил её? — спросил Черный Генерал. – Любил, — кивнул скорбящий. Шумел ветер, скрипели доспехи, трещали кости. Двое разговаривали посреди давно уже отгремевшей битвы. – Скажи мне, Мастер Ста Тысяч Слов, — Черный Генерал обнажил меч. И не было ни вспышки грома, ни потрескавшихся неба и земли. Будто не сильнейший мечник вытащил клинок из ножен, а простой смертный. Но, тем не менее, Хаджар чувствовал, что достаточно было всего лишь одного взмаха, чтобы в рассеченный прах обратилось все, от левого, до правого горизонта. Вся эта сила, невероятная мощь, была полностью подконтрольна первому из Дарханов. Ни одна её капля не попадала во внешний мир и не тревожила Реку Мира. — Она стоила того, чтобы начать войну против богов? Хаджар узнал этого волшебника. Его звали – Пепел. Легенды и сказания о нем прошли сквозь тысячи эпох и дошли до сегодняшнего дня. Кто-то называл его приспешником демонов, пожирателем детей и сжигателем деревень. Другие — странником, который собрал в своем заплечном мешке все подлунные сокровища. Иные — мудрецом, перед которым открыли свои объятья самые невероятные тайны мироздания. Он был не был одним из Древних, в простом понимании этого слова, но… если слухи не врали, Пепел являлся старейшим из Бессмертных и тем, кто, оставаясь человеком, был равен по силе богам. Но это сейчас – когда он являлся Мастером Почти Всех Слов. Лишь одно ускользало от его разума и сознания. Одно, которое могло подарить бесконечную власть над всем мирозданием. Имя самого мироздания. Имя, в котором сплетались и соединялись все остальные имена. И его не знали ни Яшмовый Император, ни Князь Демонов, ни Королевы Фейри – властительницы Мира Духов. – Скажи мне, враг мой, – величайший волшебник из когда-либо ходивших по Безымянному Миру, поднялся на ноги. Он не был сед или стар – по лицу ему не даш и сорока. Он не носил порчи или золота. Его ступы покоились в простых сандалиях, точно такие же простые штаны и рубаха заменяли ему одежды. Серый плащ развевался на ветру, а в правой руке покоился самодельный посох из красноватого дерева. – если бы ты мог повернуть время вспять и пленнице Дергера не обратилась бы в камень, а та, кто впустила тебя в мир смертных, все еще дышала бы, ты бы это сделал? Прямо над головой Хаджара, как ему сперва показалось, полыхнула черная молния. Но мгновением позже он понял, что это был самый настоящий разрез меча. Разрез, протянувшийся на тысячи километров. И лишь потому, что слова Пепла заставили первого из Дарханов потерять контроль лишь над малой толикой своей силы. – Ты знаешь, зачем меня отправили сюда. Волшебник промолчал. И, что поразило Хаджара до глубины души, этот человек… насколько вообще Бессмертный полукровка, смесок между фейри и человеком, может быть… человеком; он развернулся и провел ладонью по надгробью.