Девушка была одета в сиреневое платье, которое почти полностью повторяло оттенок её глаз. Само платье обладало воистину шикарным вырезом, который лишь дополнялся кожаным корсетом на длинных лямках. До этого Хадажр и не замечал, насколько у девушки, встретившей шестнадцатилетие, была выразительная грудь. Рыжеватые волосы она стянула в тугую, толстую косу, а волосы вдела бутон красного цветка. Вот и все украшения. – Ты сегодня изумительно прекрасно, – Аркемейя, когда требовалось, умела расположить к себе людей. Девушка застеснялась и засмущалось. – Это мамино, – произнесла она явно подразумевая платье. – Пойдемте? *** Горели костры. На широкой просеке, за деревянными столами вокруг огня, сидели юноши и девушки. Все приодетые, чистые, они общались, пели, пили и веселились. Кто-то танцевал у костров. Для этого играла музыка. И среди музыкантов Хаджар обнажил и себя. Все из-за Пермовки, вокруг которой сейчас вился целый рой из парней. Девушка вспомнила о том, как при их первой встрече, Хаджар упомянул, что умеет играть на Ронг’Жа. Так что сейчас Хаджар играл. Причем играл достаточно громко и умело, чтобы остальные мастера нот и струн смолкли. Он играл уже весь вечер, в то время как Аркемейя сидела рядом с игралась с его фенечками и перьями. Редкие смельчаки рисковали подойти к ней с просьбой о танце, но мигом исчезали, стоило только сверкнуть зеленым глазам. Девушки не подходили к Хаджару от слова совсем. – Ты здесь самый старый, – прошептала Аркемейя. – Мыздесь самые старые, – поправил Хаджар, вернув колкость обратно её отправителю. – Мы… – протянула, смакую, Аркемейя. – мне нравится, как это звучит, варвар… а как будет звучать на твоем родном языке? Язык Лидуса… Хаджар не слышал его уже очень давно. И потому даже звук собственного голоса показался ему чужим и незнакомым. – Hash. – Красиво… будто просит тишины. – Наверное, – пожал плечами Хаджар. – никогда не задумывался. Она встретились взглядами. Не было такого, чтобы Хаджар утонул в них. Или сравнил с бескрайними морями или океанами. Нет, это были самые обычные, пусть и яркие, зеленые глаза. Но, в то же время, самыми желанными. – Давай станцуем? – вдруг предложила Аркемейя. – Кому-то надо играть, – Хаджар указал кивком головы на Ронг’Жа. – Пусть остальные играют, – Аркемейя поднялась и, распустив волосы, использовала красный платок, которым и держала свою гриву, чтобы оплести запястье Хаджара. – Пусть они играют, а я спою… тебе спою. – Ты умеешь петь? – удивился Хаджар. Зеленые глаза сверкнули лукавством демоницы. – У тебя есть только один шанс это узнать. Она так и не развязала платка. Они встали и подошли к огню. Языка пламени сверкали на её коже и в её глазах, делая охотницу еще прекраснее, чем она уже была. Из-под покрова тьмы ночной, Из чёрной ямы страшных мук Благодарю я всех богов За мой непокорённый дух. Хаджар вспомнил, как увидел её впервые – в горах Ласкана. Среди демонов. Обреченную на одиночеству, но не сдавшуюся воительницу, готовую поднять свои сабли пусть даже против целого мира. Она была настолько же прекрасна, насколько свободна и сильна. И я, попав в тиски беды, Не дрогнул и не застонал, И под ударами судьбы Я ранен был, но не упал. Они двигались друг перед другом в простом, деревенском танце. Ходили по кругу, держась за платок и не сводил глаз друг с друга. Но большего им и не надо было. Изгой среди людей, потомок Врага, обреченный на то, чтобы вечно скрывать свое истинное “я” от любого, кто подберется слишком близко. Изгой среди демонов, полукровка, у которой не было ни прошлого, ни будущего, единственная цель которой – спасти сестру, закончилась в том месте, которое могло бы стать им обеим домом, но не стало. Тропа лежит средь зла и слёз, Дальнейший путь не ясен, пусть, Но всё же трудностей и бед Я, как и прежде, не боюсь. Два воина, которые сражались всю свою жизнь потому, что так встали звезды; потому, что так расставили фигуры кто-то другой, более древний, могучий или имеющий власть. Неспособные скинуть с себя эти оковы, они могли лишь голодным псами рычать и пытаться сорвать с себя ошейники. Ошейники, надетые судьбой. И, может они не любили друг друга в том смысле, в котором было бы понятно обычным людям. Но они не были обычными, а что бы понять, что их связывает, кроме красного платка, связавшего запястье, у них будет еще цела жизнь. Жизнь, длинной во все время мира. Не важно, что врата узки, Меня опасность не страшит. Я – властелин своей судьбы, Я – капитан своей души. Когда танец остановился, Хаджар снял браслет со своего запястье и протянул Аркемейи. Они так и не разорвали зрительного контакта. Охотница надела его, а затем протянула свой Хаджару. Тот зубами завязал его правой руке. После этого они продолжили танцевать. Почему? Потому что ничего не изменилось. Кроме того, что никто из них не знал, что к деревни приближается… *** Тот, кого звали Белым Клыком все ближе и ближе подходил к тому месту, которая указала Азрея.