Или невозможность? Техника, которая прогнала всех остальных претендентов была направлена, в основном, чтобы замедлить скорость противника. Но удар, который едва не “прикончил” самого Хаджара — он был быстр. Достаточно быстр, чтобы составить конкуренцию владельца легкого меча. Что это говорило о противнике опытному бойцу? Что тот тоже должен был быть не чужд скорости. Но в подобном доспехе особенно не подвигаешься. Даже если обладаешь силой какого-нибудь древнего титана. Это было попросту невозможно. Хаджар, скорее всего, не смог бы победить в открытом поединке, но в кое-то веки удача была на его стороне. Ему требовалось лишь воспользоваться укладом жизни Страны Драконов чтобы сделать шаг на пути к реализации своей цели. – Будь по-твоему, — кивнул Хаджар. Он принял такую стойку, будто убрал меч в ножны. Ветер закружил над ним, а затем зрители охнули, когда один из претендентов попросту исчез. Исчез, чтобы появиться, незримым ветром, летней молнией, сбоку от воина с тяжелым ледяном мечом. Одновременно с этим каждый из зрителей, даже сквозь защитный купол ощутил, как к его горлу приложили острый меч. Как ветер самой смерти овеял их лица. Иероглифы, кружащие над ареной, вспыхнули магией. Некоторые из них с треском превратились в каменную пыль. Купол, окружавший песок, стал видимым невооруженному глазу – мыльная пелена, переливающаяся радугой, дрожала перед длинной, тонкой полоской стали, которая протянулась по всей длине её окружности. И, когда казалось, что вот-вот купол лопнет и удар вырвется на свободу, глава Павильона Волшебного Рассвета протянул к арене свои руки и пелена, вспыхнув, поглотила тончайшую полоску жуткой техники и исчезла снова став невидимой. Но у зрителей не было времени, чтобы разочарованно вздыхать. На самом песке арене творился сущий ад. Удар, который едва было не разбил защитные чары, врезался в подставленный под него ледяной меч. Вихри энергии поднимали снежные бури, которые то и дело взрывались снопами черных и белых искр. Стальные ветра терзали границы отведенной под сражение территории и Чин’Аме приходилось все сильнее и сильнее подпитывать защитные чары, дабы праздник не перерос в трагедию. И громом, следующим за вспышкой молнии в разгар страшной бури, прогремело: — Вторая Песнь: Драконий Рассвет. Когда буря стихла, гром унялся, а небо над Рубиновым Дворцом посветлело, то зрители затаили дыхание. Они не могли поверить своим глазам. Два воина стояли на песке. Целые и невредимые. Один — в простых одеждах, с седыми волосами, подвязанными синей лентой, он держал меч в ножнах и покойно взирал на противника. – У тебя был шанс, воин. Этот удар, не промахнись ты, мог бы застать меня врасплох, и ты бы получил преимущество в битве. Второй же… — Прости, -- Хаджар низко поклонился. – у меня нет времени на это. Так что я не промахнулся. Вторая… Шлем, рассеченный надвое, валялся на песке… на оголенных, разбитых вихрями силы камнях. А вместе с ним исчезала и иллюзия, которая окутывала до этого воительницу. – Это Таш’Маган! – послышалось на трибунах. – Таш’Маган пробралась на состязание! – Да как она смеет! – Это попирательство традиций! – Женщина не может сопровождать принцессу в посольстве! – Нарушение правил! – Кто её вообще пропустил?! Куда смотрел судья?! В это время доспехи Таш’Маган менялись. Латные сапоги приобретали форму шипастой алой юбки. Нагрудник все плотнее и плотнее облегал волшебной тканью тонкий стан, а шлем, настоящий шлем, действительно выглядел свившейся на лице змеей. Это был легкий, волшебный тканевый доспех, похожий на шипастую розу. Видя, что её обман раскрыт, воительница, сверкнув безумным взглядом, занесла меч, но в ту же секунду её окутала серая вспышка и она исчезла. Над Ареной повисла тяжелая тишина. Император поднялся со своего места. Его тяжелый голос, полный власти и мощи, пронесся над дворцом. – Назови свои имя, воин, что отважился сопроводить мою дочь к Рубиновым Горам. Хаджар выпрямился и без всякого страха и сомнения посмотрел в красные глаза. – Хаджар, – ответил он. – меня зову Хаджар Северный Ветер. И я тот, кто клянется своей жизнью, что вернет принцессу обратно в целости и сохранности. Да будут древние законы мне свидетелем. Золотая вспышка над рассеченной ладонью скрепила принесенную клятву, оставив на коже тонкую полоску шрама.