Из семи сотен ударов-медвежьих морд, вытянувшихся вплоть до самого неба, три сотни мечей-драконов, смогли уничтожить лишь меньше сотни. Оставшиеся неслись дальше. Они сметали все на своем пути. Техника абсолютного истребления и уничтожения. Ничто не могло из сдержать. И ничто не смогло бы отразить подобной мощи. – Ты умрешь, враг мой! – прокричала, на языке фейри, со своего трона Дэдхи’Ашане. – Прямо здесь и прямо сейчас! – Только после того, как вырву твою глотку, – прорычал Хаджар. Он поднял руку к небу и дикий рев, зародившись где-то внутри живота, пронесшись по трахеи, набрав силу в легких, ударом грома сорвался с уст. Он слился с грохотом бури и яркая, красно-белая молния сорвалась с небосклона. Толщиной с вековой дуб, длиной с расстояния, отделявшее земную твердь от облаков, она коснулась пальцев Хаджара, а затем окутала все его тело, спустившись сверкающим плащом с плеч до земли, плавя её и превращая в столб огня, взмывший позади Хаджара. Шаг Белой Молнии – пятая, из семи, ступеней. Последний уровень этой техники, который был доступен существу, не достигшему уровня Бессмертного. Хаджар, за все время своих странствий, использовал её впервые. Ибо впервые, после того, как к нему вернулась сила, он сражался в свой полный нынешний потенциал. Тогда, в битве с Хранителем Темнолесья, большая часть его сил уходила на то, чтобы не дать душе распасться под гнетом ран, оставленных видом жены и неродившегося сына, заточенных в ледяной гроб. А все битвы, которые были после – были слишком скоротечные и незначительны, чтобы использовать каждый свой козырь. Но если не сейчас, если не за честь павших героев, то когда? Хаджар сделал шаг в сторону. Один лишь шаг. И поток молний, вырвавшихся из-под его стоп, полыхнул веером, растянувшимся на километры и всего за мгновение, Хаджар переместился, по широкой дуге, за правый бок Красного Рыцаря. В этот самый момент стена из медвежьих ударов обрушилась на сжавшуюся в комок, кричащую принцессу. Но, как Тенед и сказала, пока удар не достиг уровня силы Бессмертного, артефакт стойко его перенес, а стена из медвежьих выпадов исчезла где-то на границе двадцатого километра. Хаджар в этот миг уже занес меч таким образом, будто убрал его в ножны. Одновременно с этим, зубами он раскусил влажную оболочку пилюли, восстанавливающей запас энергии. Он, все же, с умом потратил те средства, которые ему выделил Чин’Аме. – Драконий Рассвет. И шторм стих. Глава 1230 Полный штиль окутал земли Красного Тумана. И в этой абсолютной тишине, где не было слышно ни слов, ни криков, чистое, ясное сияние распространилось лучами восходящего солнца. Но не золотого или багряного, а стального. Его свечение заполнило все, на что только мог упасть взор. Как если бы вся территория некогда процветающей, а ныне разрушенной страны, оказалась владениями сияния обнаженной стали. Затем ветер внов ворвался в эти владения. Он потянулся под ногами Красного Рыцаря, маревом туманного маяка стоявшего посреди свечения. Собирая мелкую крошку и пыль, он тянулся к центру бури, которой оказался высокий воин в самом расцвете сил. Его волосы поднялись вертикально вверх. Позади покоился плащ из белых и алых молний. А его простые одежды буквально рвались на теле, обнажая множество жутких, серых шрамов поверх смуглой кожи. А следующим мгновением волна силы распространилась широкой дугой. Она буквально сминала сплавленные мечи и доспехи, обнажая кипящую под ними лаву, ручьям рассекавшую тяжелую скальную породу. Поднявшись к самым облакам, она разогнала их, на миг обнажив бескрайнюю лазурь бушевавшего шторма. Но все это – взрыв силы, ветер, сияние, были лишь последствиями. Незначительным эхом, нанесенного удара. Удара, который развернулся огромным когтем где-то около самого горизонта. И все, что было позади Красного Рыцаря превратилась в ровную гладь. Такую гладку, что упади на неё капля дождя и она бы так и осталась покоиться в безмятежном спокойствии. С неба падал стальной и каменный дождь. Все, что оказалось на пути удара Драконьего Рассвета, было рассечено. Срезано чище наточенной бритвы брадобрея. Сам же Красный Рыцарь, по которому пришелся чудовищный удар, вытянувший из Хаджара, без остатка, полный запас сил, смог отбросить противника на сотню шагов. Будто брошенный камень, он пролетел по воздуху, а затем покатился кубарем по земле. И лишь вонзив свою лапу-перчатку в землю, прокопав в ней черту в десяток метров, он смог остановить тянущую дальше инерцию. Хаджар раскусил очередную пилюлю и почувствовал, как жидкое пламя спускается по горлу прямо в желудок, откуда распространяется по всему телу. По его рукам, ногам и торсу, текла кровь. Тело Повелителя, как в случае с веткой дерева, которой Хаджар некогда сражался с Парисом и Аркемейей, плохо держало подобную мощь. И следом за пилюлей, восстанавливающей энергию, Хаджар проглотил еще одну – исцеляющую раны. Глубокие порезы, оставленные его собственным мечом, начали затягиваться один за другим стягивались рассеченные мышцы, срастались разрубленные кости. Лишь несколько новых, тонких, почти не видимых на общем фоне шрамов остались свидетелями того, что Хаджар вновь рисковал своей жизнью. Но на этот раз – он знал за что. Как он посмотрит в глаза сыну, если скажет – «те, кому обязан жизнью твой отец, были попраны грязными стопами духов». – Сражайся! – закричала Дэдхи’Ашан. – Сражайся, мой слуга! Услышав приказ своей повелительницы, Красный Рыцарь, из глубоко пореза на груди которого сочился красный туман, зарычал, ударил себя в грудь и оттолкнулся от земли. Позади него огромной волной поднимался багряный саван, внутри которого кричали умирающие воины. Это было чем-то похоже на техники Алого Мечника, с той лишь разницей, что сейчас перед Хаджаром была лишь копия, созданная проклятой сидхе. Так что услышав приказ Дэдхи’Ашане, обратившейся к павшему герою людей, как к своему слуге, Хаджар взревел раненным, в самое сердце, драконом. Засверкал плащ за его спиной и поток белых молний раскрылся широкими крыльями. Они столкнулись где-то посередине. Меч ударил о скрещенные боевые перчатки. И за спиной Красного Рыцаря, там где еще едва-едва исчезало багровое марево, волна силы заставляла дрожать пространство. Искривлялись потоки реки мира. Земля превращалась в подобие сыра – множество впадин, как от падения метеоритов, покрывали идеально гладкое пространство. Затрещала сталь волшебного покрова, защитившая руки трехметрового гиганта, но выдержала полновесный рубящий удар Алого Клинка. Красный Рыцарь, все так же ревя, совсем не как человек, сжал правый кулак и, все еще удерживая одной рукой меч противника, ударил прямо в грудь. Мантия королевы Зимнего Двора смогла поглотить половину силы удара, но вторая прошла внутрь тела. Поток крови, от поврежденных внутренних органов, смешанный с мелкой крошкой от раздробленных костей, рванул изо рта Хаджара. Земля под его ногами осела воронкой диаметров в сотню и глубиной в десяток метров. Разом, одномоментно, как под давление какого-то невидимого, изуверского механизма. Очередная пилюля хрустнула между зубов Хаджара. И еще пока исцелялись его разбитые органы и сломанные кости, с вывернутой под неестественным углом левой рукой, с тошнотворным треском принимающим свой нормальный облик, с впалой грудью, где четко различались очертания чужого кулака, Хаджар нанес стремительный восходящий удар. Алый Клинок прошел вдоль брони Красного Рыцаря, сверкая от паха до самого подшлемника. И за спиной существа вновь потянулись потоки силы. На этот раз они рассекли десятиметровую стену, превратив впадину в изголовье ущелья, протянувшегося идеальной прямой на несколько километров. Красный Рыцарь, оторванный от земли неистовым по мощи ударом, оказался подкинут в воздух. Может Дэдхи’Ашане и дала ему силы, управляли им, как куклой, но вряд ли когда-то принимала участие в подобном сражении. А когда на твое стороны нет силы, но есть опыт, то… Хаджар, продолжая исторгать боевой клич Медвежьего отряда, настоящегоотряда Догара, заставил в третий раз засверкать плащ техники Шага Белой Молнии. Согнув колени, не обращая внимания на хруст выправленной обратно грудной клетки, он с силой оттолкнулся от сплава, заменявшего в этом крае почву. Целое озеро белых и алых молний затопило воронку, после чего из его недр вылетела фигура. За её спиной все еще искрился плащ из молний, но уже начал пылать энергией Алый Клинок. Вместе с Красным Мечником они взмыли на сотню метров над землей, и, когда достигли наивысшей точки, то Хаджар обрушился градом ударов. Он наносил их с такой скоростью, что даже остаточные изображения меча несли в себе смертельную угрозу. Но, несмотря на свои габариты, несмотря на потерю точки опоры, Красный Рыцарь питался от силы Дэдхи’Ашане, а она, будучи в центре своей вотчины, являлась практически всесильной. Ни одна ступень пути развития, ни одно понятие, которое существовало в мире смертных, не могло в полной мере описать эту силу. Потому как она исходила не от Реки Мира или души Сидхе, а чего-то другого. Их столкновения – меча и рук, закованной в броню, отзывались в небе вспышками молний, ударами грома и очертаниями рвущих друг друга медведя и дракона. А затем они рухнули на землю. Их ноги выбили в сплаве очередную неглубокую впадину, но она даже не думали прекращать обмена ударами. Это больше не было испытанием посольства Рубина и Дракона. Нет, это была битва между Хаджаром и Дэдхи’Ашане, взмахами руки руководящей своей куклой. Глава 1231 Хаджар пригнулся от прямого удара в голову и позади него волна красной силы вспенилась несущимся на полной скорости медведем. Он врезался, где-то в трех километрах от места сражения, в холм и превратил его в нечто, напоминающее стену крепости, в которую врезался разрывное артефактное пушечное ядро. Хаджар, пригнувшись, перехватил меч обратным хватом и, крутясь вокруг своей оси, нанес три быстрых удара. В форме молнии, они легли прямо на броню, прикрывавшую левый бок Красного Рыцаря. И пусть дрогнула рука Дэдхи’Ашане, но латы, защищавшие её марионетку, поврежденные могучими ударами меча, мгновенно восстановили повреждения. А следующий удар, нанесенный в момент, когда Хаджар вновь оказался в коконе из свернувшегося кольцами дракона, отправил в полет теперь уже противника Красного Рыцаря. И тот не собирался упускать полученную инициативу. Удары сыпались со всех сторон, а Хаджар все держал перед собой меч. Каждое столкновение марева в форме медвежьей головы и драконьего кокона создавало давление, которое лишь углубляло воронку, в которую они вернулись в процессе битвы. Удар за ударом, она расширялась. Хаджар же, после каждого второго, был вынужден раскусывать очередную пилюлю.