– Времени… у тебя будет его достаточно, маленький воин, – Черный Генерал подошел к Хаджару вплотную. Настолько, что тот мог ощущать волны энергии, исходящие от Древнего. Вот только они не были похожи ни на что, что чувствовал и ощущал Хаджар прежде. Это не была энергия в привычном её понимании… Скорее нечто совсем иное. – А теперь приготовься. – К ч… Еще до того, как последние звуки сорвались с губ Хаджара, тонкая, обтянутая кожей, серая, похожая на скелет, ладонь вынырнула из-под плаща. На миг представ в виде меча, она вонзилась в грудь Хаджару. Но боли не было. Наоборот. Чувство, будто некая сила вливается в его тело. Делает его крепче, сильнее. Проникает в душу, превращая её в единое целое. Целое, выкованное в самом жарком горне и закаленное в самом холодном изо льдов. Когда наваждение исчезло, то Черный Генерал уже вновь сидел около камня. Тяжелый капюшон скрывал его лицо, оставляя на виду лишь качающуюся в такт ветру прядь белых волос. – Иди, мой ученик, – произнес он спокойным и чуть усталом голосом. – Первый Воин ждет уже слишком долго. Хаджар хотел что-то сказать. Меткое и ядовитое. Что-то о том, что он не ученик Врагу всего сущего. Но почему-то промолчал. Вместо этого он развернулся (не то, чтобы это было необходимо. Просто так легче покидать мир собственной души) и шагнул вперед… или назад… дурацкая философия… * * * Он увидел черные, густые волосы. Они пахли цветами фруктового дерева. Вишня, кажется… и еще что-то мокрое и соленое. Да, морской прибой. Аркемейя? Но… нет, это была не она. – Я так устал, – вздохнул знакомый голос. Он, будто, был его и «не его» одновременно. Как если слушать пластинку, одновременно с этим подпевая в такт. Когда сливаются два голоса и ты уже не отлич… – Ты опять всех победил, мой славный генерал? Или, все же, Аркемейя? Её голос был одновременно похож и «не похож» на голос его жены. – Победил, – ответил он. – и так устал… Он обнял её. Зарылся лицом в волосы. И на мгновение на душе стало спокойно. – Все беды уйдут, мой славный генерал, – прошептала она и её пальцы запутались в его длинных, черных волосах. – пока я тут, пока я здесь… – Это меня и пугает, – ответил он и почувствовал, как в душе появляется то, чего там никогда не было прежде. Страх. На вкус, как… мокрая соль. На вкус, как губы смертной женщины. Она пахла страхом… – Мир смертных так хрупок. Она лишь улыбнулась. Он не видел её лица, но знал, что, все же, она действительно улыбнулась. Достаточно красиво, чтобы перехватило дыхание, но и столь же печально. – Я знаю, мой славный генерал, но ты не переживай. Я сильная, я все выдержу. Пока ты здесь, пока ты рядом. – Всегда рядом. – Всегда рядом… * * * Словно выброшенная на берег рыба, Хаджар, как и совсем недавно, вновь отчаянно пытался урвать ртом хоть немного воздуха. Он опять стоял посреди тумана. Перед ним возвышался каменный трон, на котором сидел обтянутый кожей, полумертвый старик, чье костлявые руки гладили странную секиру. Она выглядела так, как будто мужчина и женщина сплелись в порыве страсти в единое целое и обхватили руками и ногами широкое, хищное лезвие. Абендин, Первый Воин. Проклятый Дергером влачить свое жалкое существование в образе Бессмертного. Лишенный силы богов, он был предоставлен вечности в своей неприступной темнице. И все это за то, что ему полюбился мир смертных. Хаджар посмотрел на свою ладонь. Он сжал пальцы в кулак, а затем снова разжал. Этим простым и уже привычным жестом, он понял, что опять находится в реальности, а не в воспоминаниях. То, что он увидел мгновением прежде, ими и являлось – воспоминаниями. Осколками прошлого, которое проникло внутрь сознания Хаджара вместе с силой Черного Генерала. Вот только почему-то Хаджар ощущал их не как чужие, а как свои собственные. Только забытые. Покрытые толстым слоем пыли, а теперь очищенные и возвращенные на свет сознания. Значит, именно так будет выглядеть его поражение Врагу? Если он сдастся, если примет Наследие и уступит, то его личность будет замещена личностью Врага? Все его воспоминания, всего его чаяния и стремления, все они… – Ты вернулся, Мастер? – голос Абендина звучал сухо. Как ломающиеся по осени ветки в лесу под ногами идущего. – Я так долго тебя ждал… почему ты не торопился ко мне, славный генерал? Хаджар дернулся от этих слов. Слишком свежи были в голове чужие, кажущиеся своими, ложные обрывки прошлого. – Прости, Первый Воин, – чуть поклонился Хаджар. – Мой путь был долог. Абендин, тяжело опираясь на секиру, поднялся со своего трона. Его балахон волочился в тумане, сливаясь с последним в некое подобие миража, внутри которого таились тени тех, кто стоял на страже темницы Абендина. Только теперь Хаджар в полной мере осознал, что те, с кем еще недавно сражался отряд Абрахама Шенси на поверхности, на самом деле были не призванными Первым Воином слугами, а выставленными его заточителями вечными надсмотрщиками. И те, кто пытался проникнуть в темницу низверженного бога, и кому не повезло попасть в костлявые руки, присоединялись к воинству стражей. Исполнителей божественного наказания. – В последний раз, – Абендин повернулся к трону и протянул руку к сиянию, исходящему из расколотой спинки. – дай мне сил, в последний раз. Сияние дрогнуло. Закружилось ворохом оранжевых искр и, слитным потоком, втянулось внутрь ладони. Под мертвенной кожей Первого Воина вены засветились жидким золотом. Прямо на глазах Хадажра то, что еще недавно представало в образе мертвого старика, стремительно преображалось. Плечи Абендина расширялись, сам он становился все выше и выше. Седые волосы рыжели и, самостоятельно сплетаясь в косы, опускались до самых ног. То, что еще недавно выглядело рваным балахоном, теперь предстало в образе кожаных штанов с поясом в виде стальных блях. И точно такие же бляхи, только большего диаметра, покрывали могучий, бугрящийся торс, Древнего. Абендин с наслаждением втянул воздух широкими, похожими на лопасти мельницы, ноздрями. – В последний раз, – повторил он и взмахнул секирой. Туман, стелющийся под ногами, последовал за этим взмахом. Уплотнившись, он не предстал в образе хищного звери и не стал олицетворением секиры. Нет, это была просто «волна тумана». Но при этом в ней содержалось столько силы и глубочайших мистерий, понимания не только пути Секиры, но и чего-то куда как более значимого и непостижимого. Хаджар не осознавал и тысячной доли того, что содержалось в простом взмахе… бога. И, без всяких сомнений, даже будь он в тысячу раз сильнее, чем когда вошел в лабиринт-темницу, то еще до того, как туман коснулся его тела, исчез бы, не оставив после себя ни атома тела и ни капли души. Но… Черный плащ окутал его плечи, а грудь прикрыла синяя броня. Туман ударил о неё и расплылся мутным маревом. Густобородый, рыжеволосый воин стоял посреди лесной опушки. Напротив него возвышалась скала. Такая же широкоплечая, выше на полголовы, закованная в сталь. Тяжелые латные доспехи синего цвета, с изображенным на груди птицей Кецаль и драконом, сверкали на солнце каплями утренней росы. Позади, за спиной, на ветру грозно реял черный плащ. Будто оживший лоскут первозданного мрака, он с жадностью пожирал лучи заходящего солнца. – Эпохи не пощадили тебя, – прогремел расколовшимся ледником голос Абендина. – ты изменился, Мастер. Изменился сильно… но я чувствую, что это все еще ты. Так что исполни мое желание и давай сойдемся в битве так, будто завтра уже не настанет. С этими словами, Абендин оттолкнулся и сорвался в стремительном рывке… если так, конечно, можно было описать движения бога-воина. Глава 1300