Хаджар видел дилижансы, размером с жилой дом, кареты не больше, чем крестьянская повозка и повозки, в которые можно было спрятать целый форт. Собственно, на козлах оной, восседал, как сперва показалось Хаджару, голем. Но при более внимательном рассмотрении (при помощи Взгляда через Реку Мира разумеется) Хаджар опознал человека. Человека, ростом выше двенадцати метров, шириной плеч почти в четыре, а объемом источника достаточным, чтобы спутать это создание с Бессмертным, хотя, по факту, гигант находился на Пиковой стадии ступени Повелителя. — Это… — Великаны с гор Найбу, — ответил на незаданный вопрос Густаф. — А там дальше, если посмотришь внимательно, островные тролли. Хаджар посмотрел в сторону, куда указывал стрелой лучник. И действительно, примерно в пятистах метрах за повозкой, свитой из лиан, запряженной какими-то земноводными рептилиями, ехали высокие — три метра, долговязые создания с кожей, цвета прибойной волны. Их руки спускались ниже колен, из одежды они носили повязки из каких-то волшебных, дорогих тканей, длинные уши были проколоты и усеяны разнообразными магическими украшениями-амулетами, а средний уровень развития долговязых заваливал за Безымянного. — И еще люди-птицы с Парящих Камней, — теперь стрела указала в другую сторону — за спину Густафу. Хаджар обернулся. Очередь в Рубиновую Гору протянулась почти до самого горизонта. И, сравнительно недалеко, в пяти километрах обнаружилась еще одна странная делегация. Невысокие — не выше гномов; очень худые, настолько, что выглядели не лучше живых мертвецов, обтянутых кожей, верхом на парящих в небе коврах, восседали чванливые и очень горделивые создания. Они смотрели на всех сверху вниз. И буквально и фигурально выражаясь. Их небольшие рога свивались в причудливые короны — у каждого своя, а их женщины выглядели одновременно уродливо и безумно соблазнительно. Одежду им заменяли сложенные вокруг тел крылья разного оттенка серого цвета. — И, скорее всего, — продолжил Густаф чуть скучающим, уставшим тоном. — уже в горе мы встретим людей-рептилий с границ Водного Мира. Горных орков, они, кстати, сильно отличаются от степных и не в ладах с Великанами. А тех, которых ты уже видел, лучше обходить стороной. Разумных великанов осталось всего пять семей. В каждой не больше сотни детей. Так что полтысячи великанов, которые сдерживают натиск ста тысяч последних орков, как горных, так и вообще — это внушает уважение. — Их всех… — Почти не осталось, — перебил Хаджара гном Алба-удун. Он неуклюже, цепляясь бородой за перила своеобразной лестницы, ведущей на крышу, таки сумел на неё забраться. И в этот раз, что так же немало удивляло, Хаджар был рад его видеть и, что еще удивительней, слышать. — Видели бы вы праздник Рубины и Дракона двадцать эпох назад… мой дед мне рассказывал. Тогда все, кто приезжал на празднование Вечного Мира, даже не умещались в Гору. Вокруг, в долине, разбивали настоящий город. А представителей различных рас было не счесть. Изо всех уголков Безымянного Мира съезжались смертные, чтобы увидеть главный праздник. Великаны и лилипуты, оборотни и нимфы, тролли всех видов и орки всех земель, эльфы и хоббиты, варги, кроу, наги, элементали, люди цветов, люди камней — все они приезжали сюда. Но… — Алба-удун печально покачал головой. — что-то уходит из Безымянного Мира. Такие как я — остро это ощущаем. Недавно мы почувствовали, как ушли степные орки. Они пали в своей последней охоте… Алба-удун посмотрел на Хаджара. Тот не знал, что именно Волшебник Пепел, Мастер Почти Всех Волшебных Слов, пел в своей песне (и, особенно, зачем он это делал), но… так случилось, что Хаджар был свидетелем последней охоты свободных жителей степей и равнин. То, как они решили уйти с оружием в руках, свободными и гордыми, по своим правилам и законам, не дожидаясь смерти от времени, навсегда останется в памяти. — Тот же Даг-лад, — продолжил гном. — последний из каменных троллей, некогда живших бок о бок с гномами в Рубиновой Горе. Они были нашими мудрецами и проводниками на хитросплетении мирских троп. А теперь Мудрец Даг-лад несет бремя последнего. Даже те люди-птицы, которых вы так нелюбезно разглядывали, последняя семья. Когда они уйдут, то Парящие Камни станут еще одной вымершей страной. — А твой дедушка не говорил, почему так происходит? — спросил Хаджар. Он уже слышал о вымирании различных волшебных расс. Даже в мире фейри — Стране Духов ощущалось какое-то запустение. Будто начали умирать даже бессмертные и вечно изменчивые племена богини Дану. — Он говорил, — кивнул гном. — как говорили и многие мудрецы — каждый о своем. Кто-то считал, что что-то утрачивает Река Мира. Иные винили во всем людей, которые плодятся быстрее, чем кролики и не знают меры в своей жажде крови. В том, что вы, люди, куда лучше приспособлены к пути развития, а иные, в том числе и мой дедушка, говорили, что все потому, что все больше песен поют о людях и их героях и все меньше песен поют о нас — тех, кто первыми шагал по еще неизведанным тропам этот бескрайнего горизонта. — Ты думаешь, достопочтенный Алба-удун, что все дело в песнях? — Не знаю, — пожал плечами гном. — но одно мне известно точно — все мы, когда встретим своих праотцов — будь они каменными или какими-либо другими, станем лишь историями. Историями, которые те, в чьих душах мы оставили свой след, будут рассказывать другим. И, может быть, слишком много в этом мире стало историй о людях, так, что теперь уже почти никто не хочет слушать про других. Гном, открывшийся Хаджару совершенно с другой стороны, замолчал. Как-то тяжело и задумчиво. Насколько только вообще можно было тяжело и задумчиво молчать в случае с Алба-удуном. Хаджар же вспомнил слова Королевы Фейри. О том, что, по условиям сделки, он будет рассказывать истории о волшебных народах и племенах богини Дану до тех пор, пока ночью, когда свет солнца осветит покровительницу матерей, не расцветет цветок с черными лепестками и синим бутоном. Странно, что эти слова всплыли в его памяти именно сейчас… — Ну наконец-то, — донеслось снизу. — приехали. И в этот момент даже у Хаджара, видевшего множество чудес, перехватило дыхание от восхищения. Глава 1316 Колоннами, которые в своеобразной манере очерчивали вход в Гору, служили две статуи. Каждая высотой не меньше, чем полтора километра. На такие махины приходилось взирать закидывая голову назад так сильно, что хрустели шейные позвонки. Разумеется, в статуях были запечатлены два гнома. Один из них держал в руках молот и выглядел ремесленником, а второй, секиру и его трудно было перепутать с кем-либо, кроме воина. Их тяжелые, каменные, во всех смыслах, лики, взирали на раскинувшуюся у их постаментов долину. Суровые, они выглядели одновременно как охранники спокойствия Рубиновой Горы и как нечто иное. Словно живое доказательство слов Алба-удуна — высеченные в камни истории о народе гномов. В сколах и шрамах на древних скульптурах, в их безжизненных взглядах в их могучих руках, сжимавших свои орудия и оружие, Хаджар видел и чувствовал что-то большее, чем просто красивые украшения не менее красивого входа в Гору. Эти скульптуры они были… сродни крику. Крику, обращенному в вечность. Мы здесь были. Мы здесь жили. Сражались. Работали. Помните о нас, когда мы уйдем. — Не смотри долго, — из некоего подобия транса и медитации, Хаджара вывел Алба-удун. — не позволяй Каменным Предкам забрать тебя с собой. Твое время еще не пришло Безумный Генерал. Хаджар посмотрел на гнома и слегка приподнял правую бровь. — Тот певец, за кружкой отменного рома, рассказал мне, что тебе нельзя уходить за черту до тех пор, пока не прольется последняя капля крови того, кто не был рожден. Хаджар вздрогнул. Эхом в его памяти всплыла уже почти забытая фраза говорящего дерева. — “Ты встретишь свою смерть от руки того, кто не был рожден”. — А что-нибудь еще тот… менестрель не говорил тебе? — Может и говорил, — беспечно пожал плечами гном. — но, видят Каменные Предки и их молоты, это был первый и последний безбородый, кто смог меня перепить. Под конец вечера я нализался так сильно, что едва мог вспомнить как меня зовут. Не то, что пьяные россказни певца. Хаджар молча повернулся обратно к изваяниям. Наваждение исчезло и теперь он видел лишь две безумно древние, местами уже успевшие разрушиться и обвалиться, статуи. — Мне вот интересно, насколько напился он, если утверждал, что тебе надо будет сразиться с тем, кто не был рожден. Как, расколотая наковальня, можно биться с тем, кто не был рожден? Все в этом мире рождается и умирает — так высечено на наковальнях нашим мудрецами, дабы бы мы, молодежь, не забывали, что камень и огонь тоже дают жизнь. — Да уж, — согласился Хаджар. — бессмыслица какая-то… Алба-удун говорил что-то еще, но Хаджар его не слушал. Он наблюдал за тем, что никак не ожидал увидеть в этом мире, где всем правила сила, магия и путь развития. А именно — технологии. Гномы, может, и жили внутри горы, но и снаружи гигантская ало-черная глыба тоже не пустовала. Бесчисленное количество домов, сложенных из рифленых листов железа, будто грибы после дождя, выросли на её склонах. Соединенные между собой хитросплетение из различных труб, они, что странно, не имели никаких лестниц. Вместо этого, пыхтя белесым дымом, к подножиям их дверей были приделаны подобия небесных причалов, кои Хаджар уже видел в Даанатане и других крупных городах и фортах Семи Империй региона Белого Дракона. Только в данном случае к домам подлетали вовсе не деревянные корабли с белыми парусами, летящие при помощи магических рун и кристаллов, наполненных энергией. Нет. Первое слово, которое приходило на ум Хаджару, не сильно сведущему в технологиях, как Земных, так и местных, это — глайдеры. Некие стальные сигары, длинной от трех, до семи метров. С кабинами, чем-то напоминавшими кабины истребителей Земли времен начала Первой Мировой. Открытые, не спрятанные под стеклом, они были оборудованы множеством каких-то кнопочек, рычажков, чем-то на подобии штурвала и, даже, гашетки. Собственно, это действительно была гашетка, так как под фюзеляжем крылатой сигары, располагалось дуло. Чаще всего — двуствольное, но иногда и больше, вплоть до восьмистовольного барабана. — Это… — Иностранцы, — многозначительно пояснил Алба-удун. — заветы Каменных Предков запрещают подниматься гномам во владения наших друзей — Драконов. Но мудрецы прошлого нашли лазейку. Так что теперь на склонах нашего дома, живут те, кому мы платим, чтобы они берегли наши небеса. — Ага, — фыркнул Густаф. — и запирали его от всех остальных. Эти железные стрелы, которые управляются изнутри, жуткие машины, Хаджар. Именно из-за них мы, за все время пути, не встретили ни единого летающего корабля. Только теперь Хаджар понял, что его немного беспокоило все это время. После того, как он покинул пределы Семи Империй (да и на некоторых территориях Империй), то успел привыкнуть к тому, что небо постоянно бороздят одноместные лодки состоятельных адептов, торговые суда компаний или даже военные корабли. Привык настолько, что перестал обращать на них внимания. Но вот в долине вокруг Рубиновой Горы, да и на подступах к ней, не было видно ни единого небесного судна. — Одна такая железная стрела несет в себе до десяти тысяч стальных шариков, — с каждым словом брови Густафа сдвигались все сильнее и сильнее. — я лично был свидетелем тому, как один человек, управляя этой демоновой вертлявой дрянью, погубил целый небесный трехпалубный линкор. Даже залп целого борта, ста двадцати его орудий, ничего не смог сделать железке. Пушки просто не рассчитаны на такую мелкую цель.