Хаджар вытер пот со лба и, отпив из фляги, вновь врубился мотыгой в почву. Сколько эпох минуло с тех пор, как Травеса отправили в заточение, а земли Лазурного Облака пришли в запустение? Достаточно, чтобы над головами смертных успело смениться звездное небо. Одни звезды погасли, а другие зажглись. А если бы здесь был Эйнен, то он обязательно заметил, что им светят и вовсе давно уже исчезнувшие призраки бесконечного кладбище мертвого света. Свет мертвой звезды освещает мир еще многие и многие эпохи, пока не иссякнет полностью. Именно поэтому Миристаль, как говорят философы, погасла еще до известных событий, в которых пришлось поучаствовать и Хаджару. Очередной удар мотыги взрыл еще немного почвы. Внешне долина, где обитали низко-родные драконы почти ничем не отличалась от такой же у людей. Вот только почва была здесь такой крепкой, что даже Хаджар, который по чистой силе был равен Безымянному средней стадии развития, за целое утро так и не смог вскопать достаточно длиной борозды, чтобы подвести её к оросительному ручью. Но оно и не удивительно. Поле давно уже поросло бурьяном и дикими травами. Местами выросли простые деревья — Клены Семи Цветники, за листья которых в Даанатане можно было купить хорошего боевого скакуна. Дубы Старости — странные деревья, выраставшие за ночь в свой полный рост, а затем начинающие не стареть, а молодеть. Из их сока делали зелье, которое пользовалось спросом среди молодых адептов. С его помощь можно было повысить концентрацию при обучении новым техникам. И, опять же, стоило оно приличных денег, но здесь… — Забавно, да, — Хаджар будто говорил с кем-то, но кто его услышит кроме шуршащих трав, шелестящих крон и журчащего неподалеку ручья, полного Льдо-воды. Странной субстанции, которая, оказываясь в любой емкости, превращается в лед. Ей ценили все те адепты, что практиковали связанные со льдом техники. — То, что казалось легендарным в Лидусе, стало обыденностью в Море Песка. То, что мыслилось невозможным в Море Песка, не стоило упоминания в Даанатане, а то, что… Хаджар почувствовал его приближение, но не стал оборачиваться. Он не верил в такие понятия, как честь или достоинства. Жизнь его достаточно хорошо научила, чтобы он понял, что все это лишь сказки для безусых юнцов с лысыми яйцами между их собственных… впрочем, не об этом. Но для некоторых… для некоторых это были те оковы и цепи, которые держали их крепче, чем узда держит строптивого мустанга. — Когда-то здесь было красиво, — он встал рядом с Хаджаром. Заложив руки за спину, спокойно взирал на долину. Окруженная холмами, погруженная в вечный сон. Залитая золотом рассвета, окрашенная проливающимся с неба багрянцем истекающих кровью облаков. В её центре тоже поднимался холм. Эпохи сделали свое дело и то место, где был сожжен дом Травеса теперь выглядел как естественный природный рельеф. На нем даже проросло несколько деревьев и кустов. Наверное они тоже имели какое-то применения, но его Хаджар не знал, а теребить постоянно нейросеть не было ни малейшего желания. Дул ветер. Он гнал кровавые облака все дальше к горизонту. Здесь действительно было хорошо. Просторно и свежо. — Ты встретил его при жизни или уже после смерти? Только теперь Хаджар повернулся к своему собеседнику. Была ли это шутка судьбы или что-то иное, что Император Морган был так похож на Императора Драконов? Или, скорее, связано с тем, что Морган использовал магию и ритуалы, связанные с кровью самых разных существ, включая собственных детей. Но, так или иначе, Император выглядел почти схоже. Половины волос белые, как снег, а другая чернее смолы. Брови, похожие на молнии и глаза краснее раскаленных углей. По центру, над переносицей, красная татуировка герб. Именно она, а не какая-то корона, и являлась символом власти. Одет Император был в простые одежды, а закатанные рукава обнажали невероятно мускулистые руки. Такими можно было обхватить ствол молодого дерева и раздавить его в щепки в крепких объятьях. Всем своим видом Император демонстрировал мощь и спокойствие. Наверное таким и должен быть лидер в мире, где всем правит сила. — Почему вы спрашиваете, Ваше Высочество? — спросил Хаджар. Он не ощущал особой ненависти к этому дракону. Тот поступил так, как должен был поступить правитель. И пошел на те жертвы, на которые должен был пойти. Это нисколько не умоляло им содеянного, но этого было достаточно, чтобы не лишать диалога куртуазности велеречивого общения. В конце концов, чем они будут отличаться от зверей, если начнут общаться так же, как последние. Забавный каламбур… — Когда были выкованы цепи для Травеса, я приказал оставить их такими, чтобы они не лишали его доступа к энергии. — Что вы хотите этим… — Травес мог в равной степени, как оставить Наследие при своей смерти и уже оно выбрало тебя своим приемником, так и встретить тебя при жизни, потому как его путь был ограничен лишь его собственной волей. Он бы не умер от влияния времени, ибо мог бесконечно черпать энергию из Реки Мира, а драконы, в своей истинной форме, имеют почти неограниченный срок жизни. Мысли побежали еще быстрее. — Но тогда получается… — Все верно, — кивнул Император. — Когда ты попал в его темницу, то он мог с той же легкостью использовать твою жизненную энергию, чтобы с её помощью сбросить с себя оковы. Цепи… Хаджар помнил их так же хорошо, как и миг их встречи. Массивные, древние, исписанные волшебными рунами. Они ограничивали Травеса во внешней энергии, но не во внутренней. В противном случае он бы никак не смог поместить внутрь Хаджара свое “сердце”. А значит, он действительно мог разбить душу Хаджара и, даже такой крупицей внешней энергии, что содержалась тогда внутри нежданного визитера, освободить себя… — Именно по этой причине, — продолжил правитель. — темница была создана таким образом, чтобы под ней протекал поток Льдо-воды на скорости большей, чем развивает самый быстрый из небесных кораблей Семи Империй. Иными словами… — Если бы я действительно попал в пещеру через этот поток, то… — Даже если бы произошло кармически-небесное чудо, Хаджар Дархан, то ты бы оказался перед Травесом в образе ледяного порошка, но никак не живого, дышащего человека. Сердце Хаджара забилось быстрее, а шум бешено танцующего пера над его ухом обернулся настоящим громом. — Как бы ты не попал в пещеру, это было не случайно, — Император вытащил что-то из-за пазухи, нагнулся и аккуратно положил в борозду. — И по какой бы причине Травес не отдал ради тебя свою жизнь — он знал куда больше, чем сейчас знаем ты или я. С этими словами Император развернулся и неспешной походкой направился в сторону холмов. — Почему вы мне это рассказали? — окликнул его Хаджар. Император замер. Он простоял неподвижно какое-то время, после чего устремил свой взор к облакам. — С каждым новым рассветом, небо все больше кровоточит, Хаджар, — произнес, наконец, он. И только после этого истаял, словно и не было его вовсе. Проклятье… Проклятье! Хаджа прикрыл глаза и ровно задышал. Однажды. Однажды он все выяснит. А пока… пока ему надо посадить дерево. Глава 1373 — Не вижу никакой причины для Императора лгать тебе, Хаджар, — Чин’Аме передвинул фигуру на доске. — Тем более я лично, по приказу его Императорского Величества, принимал участие в заточении Травеса. Не могу сказать, что это доставило мне хоть сколько-то удовольствия, но тот день я хорошо помню. Темница действительно была спроектирована таким образом, чтобы в неё невозможно было попасть извне. Хаджар смотрел на шахматную доску перед собой. Он никогда не был силен в этой игре настолько, чтобы гордится своим умением. Но даже без помощи нейросети обладал достаточным навыком, чтобы не проигрывать в первые двадцать ходов. — Тогда как я мог… — Твои мысли сфокусированы не на том, Хаджар, — перебил Чин’Аме, вновь двигая свою ладью. — Я сказал, что у Императора не было причины лгать тебе, но я не говорил, что он не преследовал иную цель. Они сидели на самом пике Горы Волшебного Рассвета. Из-за плотных облаков не было видно земли и создавалось ощущение, что они дрейфуют посреди бесконечного белого моря. Будто бы во всем мире не существует ничего, кроме маленького персикового дерева и трех камней. Двух продолговатых, которые они использовали вместо скамеек и одного кубической формы, где и была нарисована волшебной краской шахматная доска. Чин’Аме говорил, что сюда поднимаются лишь в поисках уединения в медитации, направленной на единение с энергией небес. Важнейшим элементом в жизни любого дракона. — Любой правитель, в первую очередь — тактик и стратег. Любое его действие должно быть началом следующего и финалом предыдущего. Оно должно иметь запасной план, включать в себя варианты победы и поражения, а так же возможные преференции, которое оно подарит и раны, которые нанесет. И даже будничный диалог должен быть подчинен этому правилу. Хаджар защитился от ладьи пешкой, но тут же получил угрозу на другом фланге. — Император сказал всего-лишь несколько слов, а твое сердце уже в смятении. И как с таким настроем ты собираешься победить его в схватке?