– О каком праве вы говорите, граф? – прорычал Хаджар. – Она нарушила… – Моя коллега ничего не нарушала, – перебил его Васлиа. – Помимо пререканий, ваши рядовые позволили себе грубые оскорбления в ее адрес. Кто-то даже предложил согреть постель. Хаджар посмотрел на рядового, прибежавшего к нему за помощью. Тот лишь потупил взгляд и отвернулся. Хаджар тяжело вздохнул. – Скажите мне, старший офицер, сколько в сумме должно было бы нанести ударов за подобный проступок? Хаджару даже не требовалось напрягать память. Устав находился в “базе данных” нейросети, а, значит, был в постоянном и полном доступе. – В сумме – тридцать два удара. И не потому, что все так заботились о сквернословии или чести женщин. Нет, просто если спускать такое поведение, то очень вскоре в армии, где женщин было достаточное количество, возникла бы не самая здоровая атмосфера. Поэтому за “сексуальное домогательство” здесь карали сразу и сильно, отбивая у остальных какое-либо желание повторить судьбу провинившегося. Хаджар посмотрел на Гнари. Та, стоя прямо и с гордо поднятой головой, не выглядела как оскорбленная. Нет, она выглядела как лиса, забежавшая в курятник, сожравшая несколько птиц и сделавшая так, что в этом обвинили домашнего сторожевого пса. Не оставалось никаких сомнений, что именно она повернула ситуацию так, чтобы спровоцировать и без того взвинченных солдат. – Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос. На поляну вышла одетая в полуброню Лунный Генерал. В руке она несла свое длинное белое копье. За ее спиной спешили Неро, Сера, командиры отрядов и огромные телохранители. – Мой генерал,– тут же упал на колено Хаджар, как и несколько тысяч воинов за его спиной. – Леди Лин, – поклонился граф, – позвольте мне рассказать… Повтор истории не занял слишком много времени. Генерал покачала головой и повернулась к выпрямившемуся Хаджару. – Они в своем праве, старший офицер, – тихо произнесла она. Хаджар видел, как крепко она сжимает свое копье и как буквально пышут жаждой битвы стоявшие у нее за спиной телохранители. Но она слишком устала и не вышла из битвы у хребта самой собой. Лин больше не была тем самым Лунным Генералом, которого боялись и уважали во всем королевстве. Лишь его призрачной тенью. Настоящий генерал остался вместе со своими соратниками и друзьями на том поле смерти. – Приведите мне провинившихся солдат! – крикнула Гнари. Солдаты посмотрели на генерала. Та кивнула, и несколько десятков двинулись в сторону лагеря Хаджара. Вот только спустя мгновения, не веря своим глазам, они смотрели на происходящее. Свирепый старший офицер, чей меч воспели в песнях сотни бардов, вдруг опустил оружие на землю. – Эти пять солдат пережили битву с кочевниками. Они сражались на стенах форта, чтобы вы, госпожа дознаватель, могли спать спокойно и плести свои мелкие интриги. – Хаджар стянул рубаху, которую ему принес Неро. Собственно, недолго он ее носил... – Через месяц они отправятся на границу с Балиумом, где будут вновь проливать кровь, чтобы вам не пришлось греть постель иноземцам. Гнари дернулась, как от пощечины. Из уст Хаджара это действительно звучало оскорбительно. – И вы прекрасно знаете, что если еще десять ударов они и переживут, то останутся на всю жизнь калеками. Хаджар развернулся и пошел к деревянным стойкам. Покрытые потом и кровью, они напомнили ему о десяти годах странствий в образе уродца. Кажется, в то время он знал свист кнута лучше, чем человеческую речь. Солдаты расступались перед ним. Они плохо понимали, что происходит, но постепенно догадывались. Хаджар опустился на колени перед стойкой и положил на нее руки. – Вяжи, – бросил он в сторону одного из солдат. Тот как раз стоял с веревкой в руках. – Но, старший офицер… – Вяжи. – Но… – Это мой прямой приказ, рядовой! Вяжи! Дрожащими руками солдат крепко привязал руки Хаджара к стойке. Над поляной все еще висела тишина. – У вас в руке есть кнут. – В голосе Хаджара будто слышался звериный рык. – Перед вами спина. Чего вы ждете? – Это весьма благородно, старший офицер Хаджар, – засмеялась Гнари, – но если вы хотите взять наказание на себя, то… Вам придется забрать не только десять ударов. Но десять ударов каждого из провинившихся. По рядам солдат пронеслись шепотки. Пятьдесят ударов семихвостым кнутом? Даже практикующий стадии трансформации тела вряд ли бы пережил подобное. – Отвяжите его! – выкрикнула Сера. – Да чего же вы стоите! Отвяжите немед… Ей на плечо опустилась ладонь Неро. Она посмотрела на него, но тот лишь отрицательно покачал головой. – Ну раз вы так настаиваете. И кнут со свистом рассек воздух. По спине Хаджара как раскаленным железом провели. Горячая кровь хлынула по коже, но ни крика не раздалось над поляной. Ни стона не вырвалось из глотки офицера. В гробовой тишине, среди молчащих и смотрящих в землю солдат звучал свист кнута и удары плетей об окровавленную, иссеченную спину Хаджара. Он знал, что переживет очередную пытку. Она была для него далеко не первой. А вот те пятеро… Они бы так и остались лежать привязанными к стойкам. Свистел кнут. Молчали солдаты… Прозвучал металлический удар. Потом еще, и еще, и еще. И так, пока тысячи солдат, наблюдавших за тем, как псы чиновников истязают их прославленного офицера, не начали стучать оружием по доспехам и щитам. Хаджар улыбнулся. Этот звук приятно заглушал свист кнута. Теперь тот больше походил на жалобный писк, затихающий под натиском океана из стали. С очередным ударом Хаджар лишь крепче стиснул зубы. Глава 86 За пятнадцать ударов кнутом даже самый могучий и стойкий человек, если остается в сознании, превращается в слабое, кричащее, плачущее создание. Когда плеть снимает кожу, окончательно обнажая мышцы – боль становиться нестерпимой. Когда же языки кнута начинают ласкать реберную клетку, тогда даже сами демоны могут пролить слезы от сочувствия участи наказуемого. Хаджар же выдержал пятидесятый удар. Без криков. Без стонов. Стойка, на которую он уже не опирался, а лежал на ней, была залита потом и кровью. Его колени буквально утопали в луже красного цвета. Он тяжело дышал, но все еще был жив и, что даже более удивительно, находился пусть и в мутном, но сознании. Гнари, вытерев рукавом одежды пот со лба, опустила клинок и тяжело осела на скамью. Она выглядела уставшей и измотанной, но все еще не могла поверить своим глазам – чертов офицер был жив. И как бы она ни старалась, но не могла заставить его издать ни единого звука. Проклятье, она доводила до слез мужей в сто раз крепче, чем этот высокий юноша. И все же… Она лишь смотрела на кровавое месиво, в которое превратила спину офицера. Местами проглядывались белые кости, а лоскуты мышц и кожи буквально свисали, как шкурка с плохо очищенного фрукта. Солдаты больше не стучали оружием о щиты. Они сжимали рукояти так крепко и дышали так яростно, что их желание убить, растерзать псов чиновников можно было даже пощупать.