Хаджар сжал зубы. У него не было времени на все эти тайны и мистерии. Собрав всю энергию, которая у него только была, он направил ее в одну-единственную точку на барьере. Каменная порода может казаться монолитной и неприступной. Но стоит в нее вставить тонкий стержень и ударить по нему молотом, как та расколется. Хаджар надеялся, что такой же принцип сработает и с барьером. Он давил и давил, напитывая энергией свернувшиеся шилом нити. То давило на барьер, но ничего не происходило, а преграда даже не продавливалась под давлением Хаджара. Она была слишком крепкой для его стадии развития. Может, если бы он находился хотя бы на уровне трансформации духа, то смог бы ее пробить. – Проклятье! – Хаджар отшатнулся, от досады обнажил Лунный Стебель и воткнул его в землю. Полный ярости, он представлял, как этим ударом пронзает не снег и камни, а противника. И стоило клинку коснуться спрятавшейся под пушистым холодным покровом скалы, как Хаджар почувствовал, что куда-то падает. Он летел сквозь вязкую и холодную тьму. Он тонул в ней, не будучи в силах ни вздохнуть, ни зацепиться за что-то. Он пытался кричать, но из горла вырывалась лишь гнетущая, тяжелая тишина. Она опутывала его оковами бесконечного безмолвия. А Хаджар все падал и падал. Он летел сквозь ничто, устремляясь навстречу ничему. Здесь не было ни звуков, ни пространства, ни времени. Лишь тягучий мрак и абсолютная тишина. Хаджару было знакомо это чувство… Именно его он испытывал, когда умирал на столе ошибившихся врачей. * * * – Все в порядке, мой маленький, все хорошо. Хаджар открыл глаза и тут же зажмурился. Светило яркое полуденное солнце. Кожу приятно обдувал прохладный ветер, приносящий с собой живительную свежесть. Хаджар слегка поморщился, когда на него упали холодные брызги. Где-то рядом зазвучал детский девичий смех. – Тебе просто приснился кошмар, – прозвучал все тот же голос. Такой знакомый и родной. – Теперь все уже хорошо. Это был просто кошмар. Он открыл глаза, и сердце пропустило удар. Ветер трепал темные, почти черные волосы. Тяжелая тугая коса лежала на атласном плече, а теплые карие глаза улыбались ему. Нежные руки ласкали его щеку, и он больше не чувствовал ни одиночества, ни тьмы, ни тишины. Рядом с ним на траве сидела Элизабет. Его мать. – Мама, – прохрипел Хаджар, слыша свой, но какой-то иной голос. Он посмотрел на руки. На них не было ни шрамов, ни мозолей. Кожа не была грубой и загоревшей. Пальцы – не такие узловатые и длинные. В отражении родных глаз он увидел свое лицо. Лицо шестилетнего мальчишки. Счастливое и безмятежное. – Это просто кошмар, – повторила Элизабет, – просто кошмар. – Мама, – уже смелее произнес Хаджар. Он обнял ее. Так крепко, что та вскрикнула от неожиданности. А потом, засмеявшись, прижала сына к себе. Хаджар так скучал по этому родному теплу и спокойствию. Скучал по запаху ее волос. Запаху дома и цветочного луга. В ее руках он чувствовал, будто бы с его плеч спадает вес целого мира. Его сердце успокаивает свой неумолимый бег, а тяжелая тишина сменяется безмятежным покоем. В объятиях матери он чувствовал себя так, будто бы лежал на небе, укрывшись одеялом из облаков. – Ты меня задушишь, – смеялась Элизабет. – Ну все, маленький, отпусти. Хаджар лишь замотал головой, все глубже зарываясь в ее волосы. – Ну что же такое приснилось, что так сильно напугало моего отважного рыцаря? И Хаджар, не разжимая объятий, рассказал ей о своем сне. О том, что их предал дядя Примус. О том, как он видел, как умерла Элизабет. Как его сделали сперва калекой, а потом рабом. Как он встретил плененного дракона и как попал в армию. Он рассказал ей о Стефе, об Эйне, о Догаре. Рассказал о Лунном Генерале Лин и Зубе Дракона. О том, как они любили, но стали повинными в смерти друг друга и, возможно, нашли в этой смерти свой покой. Она смеялась, слушая его рассказы о похождениях с Неро и Серой. Она гладила его по волосам, и с каждым движением воспоминания о кошмаре уходили. Покрывались пеленой, исчезая где-то на задворках сознания. – Что случилось? – прозвучал второй, столь же родной голос. – Твоему сыну приснился кошмар. Хаджар оторвался от матери. Перед ним, закрывая солнце, стоял его отец. Король Хавер. Живой и здоровой, веселый и такой же могучий, как и всегда. Он казался Хаджару неприступной горой, которая может выдержать на своих плечах само небо. – Отец. И мальчишка обнял отца за пояс, сжав его изо всех сил. – Будет тебе, сын, – тяжелая ладонь растрепала длинные волосы, – мужчине не пристало бояться кошмаров. – Да, отец, – кивнул Хаджар и отошел. Они, как это иногда бывало, собрались в саду на берегу пруда-озера. Дул восточный ветер, играющийся с длинными белыми волосами. В милом платьице плескалась в воде Элейн. Его сестра, смеясь, пинала воду и радовалась блестящим на солнце брызгам, напоминающим россыпь драгоценных камней. Его сестра. Живая и здоровая. Она была рядом с ним. Хаджар обернулся. Ему улыбалась мать, которую за плечи приобнимал его отец. Они звали его пойти поиграть с сестрой, а он не мог оторвать от них взгляда. Такие живые, теплые и родные. Он бы мог остаться здесь. Остаться навсегда. Но он знал… В его синих глазах все так же светила непоколебимая воля, и ни одна иллюзия не могла застлать его взора. Где-то там умирал его друг. – Прости меня, мама, – шептал, как и много лет назад, Хаджар, – прости меня… С каждым словом образ шестилетнего мальчишки изменялся. Увеличивались его руки, кожа дубела и покрывалась шрамами, тяжелел взгляд и росли плечи. И вот уже на берегу озера стоял могучий генерал с обнаженным клинком. Хаджар занес над головой Лунный Стебель и собрал всю энергию для всего одного, но самого тяжелого для него удара. Перед тем как рев дракона развеял иллюзию, Хаджар успел заметить теплую улыбку на лице его матери. И может быть, ему показалось, но он увидел гордость в ее глазах и точно такую же – в отцовских. Но наверняка это была лишь игра его воображения. Глава 118 Хаджар оказался в пещере. Вернее в том, что должно было быть пещерой. На деле же под его ногами лежала мощеная камнем широкая дорога. Свод, украшенный различными письменами и иероглифами, освещали факелы. Почему они горели даже спустя многие тысячи лет, Хаджар не знал. Потолок поддерживали прислонившиеся к обтесанным стенам широкие колонны. На них были изображены, по-видимому, многочисленные сцены из жизни адепта. Но Хаджара все это сейчас мало интересовало. В нем бушевала такая ярость, какой он еще не испытывал за всю свою жизнь. В данный момент он больше хотел разрушить эту клятую границу, нежели добраться до ее центра. И лишь понимание того, что от него сейчас зависела жизнь Неро, останавливало от необдуманных поступков. – Первое испытание пройдено, – прогремел голос, исходивший, казалось, от каждого камешка на этой бесконечной дороге. – Твоя воля крепка, а сердце непоколебимо. Хаджар хотел ответить что-нибудь едкое или и вовсе послать голос ко всем чертям. Но, увы, он не мог себе этого позволить.