— Я не успела разобрать вещи. Угу, и они теперь находятся в багажнике машины, которая в свою очередь стоит на непонятной станции. Весело, чего уж. Даже Сашу толком переодеть не во что. Памперсы выдавали и много. Вообще всего было чересчур… много. Перед сном к ней снова заходил главврач и долго расспрашивал о здоровье всех членов семьи. — Саша часто болеет, да? — Да, — с горечью призналась Оля, отводя взгляд. — Я беременной переболела «короной», и вот результат. — Голубушка, смотрю я на тебя и поражаюсь. Красивая ты женщина, но насколько же… хм… — Глупая? — Я такого не говорил, — хмыкнул Григорий Маркович. — Я и сама сейчас себя такой ощущаю. Честно. Саша болеет раз в месяц стабильно. Простудные заболевания — наше всё. — У неё слабые легкие. Что говорит педиатр? — Да ничего. Наблюдаться… — Понятно. — Григорий Маркович… — Наблюдаться — само собой. Мужчина поднялся, продолжая хмуриться. — Когда вы нас отпустите? — Ольга вскочила за ним следом, бросая тревожный взгляд на спящую дочку. Та после вечерней прогулки уснула быстро. Покушала, зевнула и прикрыла глазки, довольно засопев. Правильно, пусть спит. — Я бы рекомендовал не спешить. Но что-то мне подсказывает, что вы спешите сбежать отсюда, голубушка. Воля ваша. Анализы готовы, рекомендации дам. Дальше вы сами с Петром Михайловичем думайте. Конечно-конечно! Всенепременнейше! И только с Петром Михайловичем, будь он неладен! Оля кое-как, матерясь и уже не стесняясь слез, справилась с гигиеническими процедурами. Одной рукой она может поднять Сашу, долго держать — нет. Сашу она сразу же уложила на своей кровати, обложив подушками и одеялом. Вернувшись из ванной, долго смотрела на спящую дочку. Слабый ребенок… Так ей сказала перинатальная медсестра и одобряюще улыбнулась: — И не таких выхаживали. Никаких патологий нет — это главное. Массаж, санаторно-курортное лечение, витаминчики там разные. Были бы деньги, а остальное… Естественно, были бы деньги. Все свободные личные деньги Оля отправляла матери. Покупала лекарства, давала взятки. Виталик придерживался позиции, что семейный бюджет у каждого члена семьи должен быть свой. Никакого общего. Скидываемся на продукты, на коммуналку. Дальше по желанию уже сами. Ольгу не особо устраивал подобный расклад. До декрета она работала в цветочном магазине администратором, зарабатывала неплохо, оплачивала съемную квартиру с ещё одной девочкой из того же магазина. Могла позволить себе элементарный уход, новую одежду. На машину старенькую накопила, правда, частично взяв в кредит. Всё, что оставалось, откладывала для мамы. Тут не обсуждалось. Она и с Виталием познакомилась на работе. Он забежал купить букет, увидел Олю. И, как потом утверждал, это была любовь с первого взгляда. Он даже кредит ей погасил, правда, там было около семидесяти тысяч на момент их знакомства. Как девчонки с работы шутили: меньше, чем известный «гаджет с откусанным яблоком». Виталику не понравилось, что Саша «слабенькая». Его раздражало, что она часто болела. — Ты — мать, ты должна знать, как это исправить! В конце концов, ты кормишь её грудью! Разве ребенок на грудном вскармливании не меньше болеет? Почему она постоянно хнычет? Один скандал… второй… третий… Оля всё чаще начала отказывать Виталику в близости. Что-то и в ней изменилось. Она не могла понять, как можно считать своего ребенка чем-то обременяющим? Как?! А теперь другой мужчина, которого она знает меньше суток, говорит, что готов позаботиться о ней и о Саше. Спокойно так говорит. Как какой-то само собой разумеющийся факт. Оля не верила в благородные порывы. Надо отдать должное товарищу генералу, он ими и не прикрывался. Четко сказал: покровительство. А что у нас подразумевается под покровительством? Правильно, содержание. На содержанку Оля никак не тянула. Не тот характер. Не те жизненные принципы. Тут и думать нечего. Если Петр Громов к ней не имеет никаких претензий по ДТП и сам уже во всем разобрался, как она подозревала и с водителем фуры тоже, чего она переживает? Не переживать не получалось. Должна она ему… Как ни крути. Оля не успела выключить телефон, оставив его на беззвучном режиме. Снова позвонил Виталя. У девушки возникло секундное колебание, сомнения. Может, ответить? Может, дать второй шанс? И сразу же яростный протест заполонил душу. Она себя не на помойке нашла! Терпеть побои и измены? Серьезно? Ольга находилась на грани истерики. Виталик продолжал звонить. Она скинула вызов и быстро напечатала в мессенджере. «Не звони». Ответ пришел сразу же. «Ответь мне». «Нет». Виталик что-то набирал, потом стирал и снова набирал. «Я лоханулся, малыш. По полной. Давай поговорим? Ты где? Я приеду, скажи». Оля некоторое время смотрела на экран телефона, кусая губы. Печатать левой рукой было жутко неудобно. «Пришли мне деньги. Нам с Сашей на что-то надо жить эти дни. Я подаю на алименты». И снова она видела бегающий по экрану карандашик. Сначала пришло зачисление в тридцать одну тысячу. Оля удивилась. На самом деле она не рассчитывала, что Виталик ей что-то вообще переведет. В целом, неплохая сумма, она сможет на неё недолго прожить. Плюс есть личные накопления. В голове сразу закопошились мысли — что и как. Пока не пришло новое сообщение от мужа: «Больше на карте нет. Оль, не дури. Поговори со мной. Мы сможем найти компромисс. У нас дочь! Оль!» «Вот именно — у нас дочь!» Оля дернула правой рукой, телефон упал, поднимать его она не стала. Следующий день облегчения не принес. Наоборот, накатил новой реальностью, где Оля оказалась в очень стремном положении. Надо выждать немного времени. Про побои Оля никому не расскажет — это лишнее. Хватит и измены. К своему здоровью она относилась вторично. Если бы не рука… Ехать к маме сейчас нельзя. Три-четыре дня надо подождать. Здесь, в больнице, или всё же съехать? Если здесь, то для её небольшого бюджета — лучший вариант. Если отталкиваться от того, что, продолжая находиться в больничке, она ещё больше попадает в интересы Громова, то вариант не очень. В обед принесли огромную корзину с фруктами и конфеты домашнего изготовления, при виде которых у Оли образовалась вязкая слюна во рту. К чему она не была равнодушна, так это к сладкому. Отсюда и неизменные лишние килограммы. Отказываться от сладостей и фруктов Ольга не стала. Принесли — будет есть. Саше тоже кое-что перепало. Сначала Оля хотела отмолчаться, но совесть не давала покоя, и девушка под вечер отправила сообщение Петру. «Спасибо за фрукты и конфеты». Пока она смотрела на телефон в ожидании ответа, снова разволновалась. Это неправильно. Нелогично.