– Рад стараться, господин Ю! – браво чеканила я и думала, что сказал бы Дитер, если бы увидел свою жену в мужской одежде, да еще и с пистолетом в руках. В целом жизнь в военном лагере оказалась не особо трудной. На правах адъютанта я отстранялась от тяжелой физической работы, а варить рис или резать мясо на кухне, равно как мыть посуду и чистить конюшни, мне было не привыкать. К тому же в конюшнях я неожиданно подружилась с Ченгом – тем самым мальчиком, который первым встретился мне в лагере. Он оказался бойким и словоохотливым, про себя я звала его сыном полка, и, пожалуй, это был единственный воин в Железной гвардии, который относился к странному фессалийцу по-простому и без предубеждений. – Эх, если бы у моего отца были деньги, чтобы отправить меня на обучение в академию! – всякий раз вздыхал Ченг, когда разговор заходил о будущей карьере. – Я бы стал уже лейтенантом, а не выгребал конский и птичий навоз. Но есть такие парни, как я, и такие, как ты, Мар-Тин, или как Фа Дэ-Мин. При имени капитана я морщилась, и Ченг, замечая мою гримасу, сочувственно кивал. – Да уж, приклеился к тебе, как пиявка, не отдерешь, – бубнил он. – Завидует, что раньше он был самым знатным из нас, не считая главнокомандующего. А теперь появился ты… А правда, что брат пытался убить тебя на дуэли? – Дуэль была со старшим, – многозначительно поправляла я. – Его тоже звали Мартином. – Чего только не случается! – удивленно крутил головой Ченг. – А говорят, что василиск может лучами из глаз стрелять. Это тоже неправда? – Нет. У Дитера обычные глаза, только иногда в них аккумулируется магия, и тогда они становятся золотыми. – Как у дракона? – Вроде того. – И у него тоже вырастает чешуя и хвост? – Ничего такого нет! – И он не стреляет ядовитыми шипами изо рта? – Кто наговорил такой ерунды? – Я хмурилась и не уставала поражаться человеческой фантазии. Ченг пожимал плечами и отвечал, что ходят слухи. – Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам, – напела я. – А беззубые старухи их разносят по умам. Поменьше слушай всякую дичь, Ченг! Мальчишка смеялся и в шутку брызгал в меня водой из шланга. Я пищала, уворачивалась и старалась, чтобы не намокла грудь: хоть и утягивала ее эластичным бинтом, а мешковатый френч скрывал женские формы, всегда оставалось опасение… Особенно когда рядом крутился Фа Дэ-Мин. – Восемь из десяти? – уничижительно морщился он, вырастая за моей спиной как из-под земли. – Для выпускника академии могло быть и лучше. – Приглядитесь как следует, капитан Фа! – парировала я. – Две пули попали точно в яблочко! Девять из десяти! – Бахвальство не украшает воина, – желчно отвечал Фа Дэ-Мин. – Но я говорю правду! – А пустые споры делают из воина сварливую женщину. Спорить мне действительно не хотелось, я молча заносила результаты в лист учета, забирала пистолет и брела в свой шатер, а капитан сверлил меня взглядом, потирал обожженную руку, но притрагиваться опасался. Впрочем, его опасений поуменьшилось бы, знай он, что мне ни разу не удалось повторить этот трюк с электричеством. «Разве я не могу управлять силой кулона?» – недоуменно спрашивала я духов-хранителей. «Можете, – успокаивал Умник. – Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намеренно управлять ею, понадобятся усилия и время». Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей. Была на исходе третья неделя. Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но, к моему разочарованию, писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху ни духу. Фессалийские воины укрепили границу, дважды в день ее объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть. Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Мол, уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе, когда придет нужда, будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой, совершенно игнорируя ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, когда пыталась забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась в узду, а рядом не оказалось вездесущего Ченга. – Что такое, эй?! – услышала я сквозь противный внутренний шум. – Мар-Тин! Да что с тобой? В лицо плеснуло что-то холодным. Я всхлипнула, дернулась и увидела перед собой бледное лицо мальчишки. – Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? – слабо проговорила я. Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву. – Еще бы не перегреться! – понимающе закивал Ченг. – Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет, как из печки, давай провожу до шатра. Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Сил не было совершенно, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо родовой флаг учителя. – Я позову лекаря, – предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. – Вдруг это дает о себе знать твоя травмированная спина? «Только не лекаря!» – встрепенулся Забияка, и я повторила за ним: – Нет-нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь! Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил: – Хорошо-хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так? – Так, Ченг, – вымученно улыбнулась я, падая на подушку, и слабо пожала его ладонь. – Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра. Мальчишка тут же испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами? В следующий раз надо зорко следить за тем, что тащу в рот. Кстати, есть идея – напроситься во внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда вкуснее пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах, так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше – с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому с трудом уловила, как снова взметнулся в воздухе отодвигаемый полог. Прошелестели шаги по циновке, и я увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли. – Что-то случилось? – тихо спросил он, дотрагиваясь до моего лба. – Сейчас пройдет, – еле выдавила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. – Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился. Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край топчана и озабоченно произнес: – Я говорил, что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход? – Справлюсь, – сквозь зубы процедила я. – Всего лишь недомогание! Пустяки! – Уверена? – прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова. Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь? «А вы не догадываетесь?» – хмыкнул Забияка. – Нет! – выдохнула я и только потом осознала, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос. – Есть ли у тебя головокружение, слабость? – спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. – Может, тошнота? – Немного, – подтвердила я. – А как у тебя проходит женский цикл? Уж к чему-чему, но к этому вопросу я была не готова! Однако же сообразила, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно. – Думаешь, слабость вызвана этим? – озадачилась я. – Нет, Шэн. У меня еще нет… И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделю назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет. – Задержка? – все так же тихо спросил Ю Шэн-Ли. Разум опалило огнем. Я вспомнила, как в том сне маленькая девочка положила ладонь на мой живот и произнесла имя – Тея. Будущая Оракул, которая выбрала хранителем меня. Ребенок, способный остановить войну. Духи, пробудившиеся сразу после последней совместной ночи с Дитером… «А вы не слишком догадливы, хозяйка», – насмешливо фыркнул Забияка. «Люди иногда бывают крайне беспечны, – поддакнул Умник. – Конечно, мы проснулись не просто так». – Я созрела, – пробормотала я. – Созрела и наполнилась силой. Так вы сказали тогда… «В яблочко!» – воскликнул Забияка. «В самое зернышко!» – подхватил Умник. – Я беременна! – Я ошарашенно уставилась на альтарца. – Я жду ребенка, Шэн! Нашего с Дитером ребенка!