«Тогда поцелуй ее снова», — думаю я, поддавшись порыву. Про себя застонав от этой мысли, я закрываю лицо рукой. В данный момент Сент кажется более, чем озадаченным. — Проблема в женских штучках? Я поднимаю глаза на звук его голоса, в нем слышится смущение и улыбка, что из уст такого строгого и скрытного мужчины звучит неожиданно мило. — Проблема во мне, — признаю я. — Я кое-кого увидела сегодня, она работает там же, где и я. Она всегда такая безупречная. Все ее статьи идеальны. Ее темы, ее метафоры, ее образы! Его смех, такой низкий, завораживающий, наполняет комнату, он откидывается на спинку кресла, образец делового спокойствия. — Рейчел, лично я — фанат твоих работ. Моих... что?! — Освещая темы, ты всегда честна, что освежает. — Ты читал мои статьи? — уверена, мой голос и округлившиеся глаза выдают мое удивление. Легкая улыбка опять появляется на его губах, но в этот раз он хмурится. — Думаешь, я даю интервью всем подряд? — Честно? — спрашиваю я. Когда он кивает, я опускаю голову. — Я подумала, что, увидев мое выпирающее декольте на аватарке, ты сказал Дину, что встретишься со мной. В его глазах смех, но после нескольких длинных напряженных минут, что мы смотрим друг на друга, наши улыбки угасают. — Я читал твою колонку задолго до того, как дал согласие на интервью. — Должно быть, при встрече я оказалась таким разочарованием. То первое интервью — самое неловкое из всех, что я проводила, — признаю я. И снова мы обмениваемся взглядами. Я хочу, чтобы он что-нибудь сказал, поэтому жду. — Ты была очаровательна. Я ярко краснею. Он известен своей скупостью на комплименты или лесть. Все знают, что он резкий, от его честности людям зачастую бывает не комфортно. Прямо сейчас мне не комфортно, потому что я чувствую, как он смотрит на меня с особой проницательностью, и, когда он продолжает, девчонка внутри меня находится в эйфории. — Я испытал особое удовольствие, наблюдая, как ты уходишь в моей рубашке. Казалось, что все мои сотрудники, видевшие тебя, знали, что я тебя хочу. Все знали, кроме, пожалуй, меня. У меня перехватывает дыхание. — О, — только и произношу я, сумев выдохнуть. — Тогда я не знал, — уточняет он, его взгляд такой решительный. Желание, которое я испытываю, невероятно поглощающее, такое мощное, что я не могу думать ни о чем другом, кроме него и того факта, что он не может быть моим. Меня начинает остро волновать расстояние, разделяющее нас, сколько именно шагов между ним и мной в моей гостиной. Я включаю лампу, и комната наполняется светом, который ласкает черты его лица. — Сент, почему ты здесь? Если из-за того, что произошло в Interface, то я совершила ошибку. — Тогда давай совершим еще одну. Более серьезную. Я нервно смеюсь. — В этом все дело? Теперь я для тебя вызов? На его губах появляется улыбка. — Вызов — это то, что ты перестаешь желать, как только достигаешь. Я не узнаю, вызов ли ты, пока не сделаю тебя своей. Не могу поверить, насколько сексуальным может быть это короткое слово «своей», когда его произносит мужчина, которого я хочу. Я хочу услышать, как он произнесет его еще много раз, прямо мне на ухо, находясь ближе ко мне. О, боже. Ливингстон, возьми себя в руки. Но как я могу? Напряжение висит в воздухе. С каждым вдохом я вдыхаю его аромат, каждый вдох напоминает мне, какое напряженное и пульсирующее сейчас мое тело, как тяжело делать новый вдох из-за него. Он смотрит на меня, будто желая понять. — Так, значит, твоя подруга... — Виктория. Она моего возраста, но она уже опубликовала несколько рассказов, она пишет книгу по половому воспитанию для детей, все выглядит так, словно она добивается успеха без особых усилий. Мне никогда не достигнуть подобного, не придумать идеи, как у нее. — Используй это, используй это, чтобы достичь большего. Ты стремишься к большему, когда кто-то другой готов превзойти тебя. Я был... — начинает он, затем посмеивается, будто вспомнил что-то забавное о себе. — Ладно, давай попробуем так, — он наклоняется вперед в своем кресле. — Для своего отца я был разочарованием, — он говорит обыденным голосом, но смотрит на меня, желая удостовериться, что слова возымели эффект. — Я не уверен, было ли так со дня моего рождения или позже... когда я заболел. Отец никогда не простил мне той слабости. Он затребовал тест ДНК, будучи уверенным, что у мамы был роман на стороне, желая доказать, что я не был его сыном. Я стал больше, быстрее, сильнее только из-за желания доказать себе, что один человек меня недооценил. — Он был строгим отцом? — Жестким и упрямым. Кто бы что ни делал, этого всегда было для него недостаточно. — Поэтому тебе всегда мало, поэтому ты всегда в погоне за большим? — Не из-за него. Из-за того, что нет ощущения завершенности. А я никогда не останавливаюсь, пока есть еще к чему стремиться. — Ты тоже весьма упрямый. Сент смеется, качая головой, беспокойно проводя рукой по волосам. — Тебе уже лучше? Я киваю. — Спасибо, — шепчу я. — За что? — Оставаясь здесь со мной, ты отвлекаешь меня от чертовски паршивых мыслей. Он встает, и мое сердце перестает биться, пока он подходит и садится рядом. Я замираю, когда он обхватывает меня своей сильной рукой. — Иди ко мне. Некоторое время он обнимает меня, поглаживая. Он вовсе не мягкий (мускулистая грудь и широкие плечи), но я чувствую его тепло и сердцебиение, и внезапно понимаю, что прижимаюсь ртом к его горлу. Рукой он выводит круги на моей талии, прижимая меня к груди. Он гладит мою шею от ключицы до линии челюсти. Я веду рукой вверх по его груди. В его ответном взгляде пылает огонь, и я хватаю ртом воздух, когда он наклоняет голову. Он целует меня в уголок рта. Я закрываю веки от удовольствия, и не смею пошевелиться. Обхватив ладонями мое лицо, он проводит своими губами по моим. Он отстраняется на пару сантиметров, снова смотрит на меня, удостоверяясь, что я в порядке, перед тем как наклониться снова, касаясь меня раскрытыми губами. Пока я целую его рот, он ослабляет свою хватку на мне, будто давая мне немного свободы, позволяя привыкнуть к себе. Все в нем такое твердое. Его челюсть. Его грудь. Его руки. Его ладони. Но, боже ж ты мой, его губы. Его язык. Его рот теплый и мягкий, и он целует меня с такой жадностью. Языком он легонько проскальзывает сквозь мои губы, заставляя меня таять. Мы откидываемся на спинку дивана и я позволяю ему целовать себя, потому что это самое изумительное чувство, что я испытывала. Я шире раскрываю рот, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой, за которые эти губы накрывают мои. Он довольно долго целует меня, снова и снова, пока я не перестаю дышать. Я никогда не хочу останавливаться. Я могу делать это часами. Ощущения идеальные. Невероятные. Сент отстраняется и проводит большим пальцем по моей нижней губе. В голове сейчас одновременно столько мыслей, что я ни на чем не могу сосредоточиться. Я тяжело дышу, смотря на него — волосы взъерошены, глаза прикрыты, губы слегка опухли — а он смотрит на меня в ответ, словно тигр на свою добычу. Мы меняемся местами, и я, расставив ноги, сажусь к нему на колени. Он целует мой подбородок. Я держусь за его руки, мускулы такие большие и сильные. Он снова целует меня в уголок рта, уверяя, что все хорошо, пока расстегивает мою рубашку. Я смотрю вниз на его черные, как смоль волосы, чувствуя его теплые поцелуи на своей ключице. Он целует меня прямо между грудей, затем прокладывая поцелуями путь выше к моей челюсти. Он снова целует мне шею. Немного посасывает тут, лижет там, снова целует. Я поднимаю глаза на потолок, стараясь запомнить ощущение его губ на своей коже. Чувствую себя вне своего же тела. Если бы сейчас кто-то заговорил со мной, я бы, наверное, не услышала. Все, чего я хочу в жизни прямо сейчас — чтобы он никогда не останавливался. Он возвращает свое внимание к моим губам, оставляя на них еще один мягкий поцелуй. Я мгновенно раскрываю рот и обхватываю его руками за шею, чтобы прижать к себе. Его руки на моих бедрах такие большие и теплые, без них я бы уже взлетела куда-то на седьмое небо. Или, в этом случае, на семьсот семьдесят седьмое. Я таю, когда слышу его голос напротив своей кожи. — Я продолжаю думать о том дне. О том, что нереально быть такой сладкой, как ты...