— В моих планах всего двое, — говорит он низким голосом. Я удивленно поднимаю брови. — Двое? — Да, — он добавляет: — ты и я. Я забываю, как дышать. — Ээ, мы с Рио спим рядом под дубом, — я указываю на наши спальные мешки. Он хмурится. — А где твоя палатка? — У меня ее нет, спальник — это все, что мне нужно. Он смотрит на меня, как на сумасшедшую. Я смеюсь. — Тебе всегда нужно оказываться в центре внимания? Ты же знаешь, что здесь все спят в простых спальных мешках, так же, как я? — Мне плевать на всех остальных, я забочусь только о тебе, — он смотрит на меня сверху вниз своими убийственными зелеными глазами. — Поэтому ты спишь в моей палатке. Прежде, чем я могу возразить, Сент берет меня за руку и ведет к палатке. — Погоди, мне нужно забрать мой спальный мешок. — Он тебе не понадобится, я купил новый, — бросает он через плечо, продолжая вести меня к палатке. Оказавшись внутри, я понимаю, что она рассчитана не на десятерых, нет — здесь легко бы уместились двадцать человек. Высота палатки около двух метров. Хотя, может, и ниже, потому что Малкольму приходится немного наклоняться, чтобы уместиться. Внутри на земле уже лежит огромный спальный мешок, который мне лично больше напоминает матрас. Не могу сдержать смех. — Что? — он улыбается и выглядит очаровательно, вызывая у меня новый приступ хохота. — Нет-нет, ничего. Я сажусь на этот матрас тире спальник и хлопаю по нему, приглашая Малкольма сесть рядом. Он садится, находясь теперь так близко, что я чувствую тепло его большого тела. Он не прикасается ко мне, но его рука находится рядом с моей. Краем глаза я вижу его профиль — волевой подбородок, чертовски сексуальные губы и длинные черные ресницы. Он такой красивый. Не представляю, как это вообще биологически возможно — выглядеть столь прекрасно. Я задумываюсь о той рыжеватой блондинке. О ее длинных ногах. Ее губах. Ее груди. И о том, спал ли он с ней или нет. — Спорю, она была отличной партнершей. Он смотрит на меня с блеском в глазах. — Джентльмены о таком не болтают. — А ты, значит, джентльмен? — Безусловно. Боже, он снова меня дразнит. Я, словно натянутый нерв, трепещущий от желания и наваждения. Мою голову заполняют мысли. Мысли о его поцелуях. Я читала об этом, оказывается, довольно популярная тема в сети. Мысли о его похождениях. Днем, утром и ночью, иногда по четыре девушки за один день. А почему бы и нет? Сексуальная энергия течет по его венам. Его тело вибрирует, переполненное ею. — А правда, что ты спишь не более, чем с четырьмя женщинами за раз, потому что твое любимое число «четыре»? — А еще я ем младенцев. — Малкольм! Я серьезно. — Ты тратишь всю свою энергию на мысли обо мне? Я смущенно моргаю. — Этим ты занимаешься? — Нет, — говорю я. — На самом деле, я выбиваюсь из сил уже после двух минут, пытаясь разгадать тебя. — Не пытайся разгадать меня, — заботливо подсказывает он. Я открываю упаковку зефирок. Повернувшись, я нахожу его лежащим на спине, он приподнялся на локте и с любопытством наблюдает за мной. Я достаю одну зефирку и кладу ему в ладонь. Еще одну кладу себе в рот. — Они здесь для еды? — игриво спрашиваю я. Сент смеется, потому что мой голос звучит невнятно из-за гигантской зефирки у меня во рту. Я тоже смеюсь, а он закидывает себе в рот зефир, который я ему дала. Его губы. Его рот... Возбуждение проносится сквозь меня, как скоростной поезд, и я стараюсь думать о чем угодно, но не о том, насколько он близко. Голоса снаружи все тише и уже потемнело. Ветер шелестит листьями деревьев, и я зеваю. — Ты устала? Я ложусь на свою сторону матраса, лицом к Малкольму, который смотрит на меня с неописуемым выражением в глазах, пока ждет моего ответа. — Да... думаю, мне пора спать, — я осматриваю палатку, потом возвращаюсь к нему взглядом. Кладу в рот еще одну зефирку. Теперь я должна надеть свою пижаму? Стоит мне просто забраться в спальный мешок и уснуть? Что, если он еще не хочет спать? Все мои вопросы исчезают, когда Малкольм расстегивает свою рубашку и отбрасывает ее в сторону. В следующую секунду перед моими глазами только загорелая, накаченная грудь и упругий пресс с шестью кубиками. Он сбрасывает туфли, но остается в брюках. Мышцы на спине напрягаются, когда он отворачивается и забирается в спальный мешок. Ночь и так жаркая, а от вида обнаженного по пояс Малкольма Сента я словно оказываюсь в бане. Он указывает на спальник, желая, чтобы я к нему присоединилась. Поняв это, мое сердце начинает колотиться в три раза быстрее, и я чувствую, как внутри все сжимается от волнения. А может от страха. Или от предвкушения. Но чего я еще ожидала, когда он сказал, что эта палатка для нас двоих? Сама не знаю. Все, что я знаю — я будто следующая на очереди на головокружительные американские горки, и я хочу прокатиться, я ждала этого, но теперь не могу пошевелиться. Мне хочется постоять в очереди еще немного. Только вот эти самые американские горки лежат, устроившись с руками за головой, и смотрят на меня таким хищным взглядом, что я чувствую выброс адреналина. Глубоко дыша, я иду к своей сумке, развязываю лямку платья на шее и медленно его снимаю, оставаясь в одних трусиках и лифчике. Я наклоняюсь к своей сумке и надеваю свою большую хлопковую футболку для сна. Малкольм все еще смотрит на меня, приглашая меня к себе в спальный мешок. Я иду босиком к нему, чувствуя, как приминается трава под полом палатки. Откинув край спальника, я залезаю внутрь, удостоверившись, что между нами остается некоторое пространство, не желая выглядеть настойчивой. Устроившись в на удивление удобном спальном мешке, я смотрю на потолок. Снаружи доносятся тихие голоса. Слышны сверчки. Ветер, шуршащий в листве. И я чувствую тело Малкольма рядом со своим. Его жар. Запах его одеколона. Я не решаюсь взглянуть на него, зная, что в этом случае может случиться все, что угодно. Мы окружены парой десятков людей, но внутри нашей палатки, нашего маленького пузыря, только я и он. И больше никого. И это пугает меня до чертиков. И в этот момент я чувствую, как Малкольм сдвигается, проводит рукой по моему животу, талии, притягивая меня к себе, пока спиной я не касаюсь его груди. С ума сойти, я обнимаю его. Ну или он меня. С ума сойти. Я сосредотачиваюсь на дыхании. Мой затылок у него под подбородком, и я чувствую движение его груди во время дыхания. Жар его тела ощущается даже сквозь мою футболку, он согревает мой живот и спину. Лицо Сента находится так близко что, если я повернусь, то наши губы соприкоснутся. Нервничая, я накрываю его руку своей, и он переплетает наши пальцы. Все, что я могу слышать, это звук бьющегося в моей груди сердца и пульс, гулом отдающийся в ушах. Рядом с ним я теряю над собой контроль. Сент заставляет меня испытывать тысячи различных ощущений, так что я, набравшись храбрости, прижимаюсь еще чуточку ближе к нему, говоря себе, что в желании тепла нет ничего плохого. И плевать, что здесь не так уж и холодно. Он утыкается носом в мои волосы, сжимая меня сильнее, после чего легонько целует меня в макушку. Ощущения, когда он это делает, просто невероятные. Я чувствую бабочек в животе и ком в горле. Я хочу повернуться и обнять его, я хочу поцеловать его, потому что прикосновения его мощной груди к моей коже сводят меня с ума. Он окутал меня со всех сторон, обняв своими большими, сильными, теплыми руками. Я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо. *** Услышав голоса снаружи, я открываю глаза. Я слышу шорох, смех, а солнце пробивается сквозь крышу палатки. Крыша палатки. Крыша палатки Малкольма Сента. Малкольма Сента, который в данный момент лежит подо мной.