— Он не посмел! Вот ублюдок! Я продолжаю сидеть, угрюмо глядя на свой собственный «одинокий» статус. Джина сидит, сбитая с толку тем, что Тахо считает ее лакомым кусочком. Она первой приходит в себя. — Рейчел, мне очень жаль, что ты все это переживаешь, но ты сама решилась на это, широко раскрыв сердце и, очевидно, ноги. Я перекатываюсь на бок, лицом к ней. — Джина, из-за того, что я к нему испытываю, я чувствую себя так, словно предаю нас с тобой. Мы же договаривались, что не допустим такого. — А теперь, Рейчел, тебе предстоит выбрать — карьера или мужчина. — Не из чего выбирать! Если я выберу его, он улетит, словно дикий сокол, не успею я и глазом моргнуть. Джина качает головой. — Тогда молись, чтобы он поскорее порвал с тобой. — Больно молиться о чем-то, чего на самом деле не желаешь. — Тогда сама положи этому конец. Покончи со всем раз и навсегда. Я вздыхаю. — Рейч, он и правда сказал это? — Тахо? — Нет, его член. Конечно, Тахо! Ну, Тахо и его член. — Да, но я не желаю, чтобы он крутился возле тебя. Она хмурится. — Надеюсь, он будет держаться от меня подальше следующий месяц. Будет годовщина, как Пол бросил меня, а я всегда такая уязвимая в это время. Простонав, я плюхаюсь на спину, потирая лицо. — Джина! Да что с нами происходит? — Мужчины. Весь мужской род. Сердцееды. Вздох. — Вы с Сентом, — она осторожно на меня поглядывает. — Ты когда-нибудь задумывалась, могут ли у вас быть отношения, что-нибудь грандиозное? — Ты имеешь ввиду грандиозную катастрофу? — Нет, я имею ввиду, — она пожимает плечами, — он витает в облаках, ты могла бы дать ему чувство приземленности. Это могли бы быть грандиозные отношения, если бы он все не испоганил... или ты. — Это, вообще, ты говоришь? Джина, ты меня сейчас с ума сведешь. — Я просто спрашиваю. Ты наверняка задумывалась. Ну, знаешь. Как сексуальная фантазия, только без секса. — Задумывалась, — признаю я. — Я думала, каково было бы разделить с ним жизнь, а не только постель. Я знаю, что сама установила такие рамки наших отношений... не желая попадать под внимание общественности. Но также, в глубине души, я знаю, что это бы не сработало. Его невозможно удержать, Джи, — я качаю головой. — Сента никому не удержать. — А если бы вышло, в моей голове сразу возникают другие мысли. — Плюс, я бы жила в страхе обо всех тех одиноких женщинах и Малкольме с его привычкой трахать все подряд просто потому, что он может. — Тогда, Рейчел, просто наслаждайся тем, что есть сейчас, — она вздыхает и гладит меня по макушке, говоря преувеличенно значимо «Дитя, я даю тебе свое благословение.» — Джина, ты это серьезно? Она улыбается. — Мне бы хотелось, чтобы ты не ввязывалась, но ты уже слишком глубоко в этом. К тому же, если я запрещу, ты продолжишь за моей спиной. Прошу, не делай этого. Я твой друг, я здесь, чтобы поддержать тебя. — Спасибо. Боже, с моих плеч словно упал огромный груз. Быть на американских горках и не иметь возможности кричать, это настоящая пытка, а именно так я себя и чувствовала, скрывая происходящее. Я безучастно смотрю в потолок, а потом начинаю улыбаться, потому что... Что ж. Его помощница сменила его статус на Facebook. Возможно, Кэти? Ох, хотела бы посидеть как-нибудь с Кэти за чашечкой кофе и узнать все. Все. Я достаю телефон и пишу ему: «Будь ты сейчас рядом, мои руки были бы очень заняты.» Моя мама отвечает: «Привет, милая. Что ты имеешь ввиду?» Я пишу ему: «Боже мой, я только что ошибочно отправила сексемеску своей маме!» А затем пишу маме: «Да, мамуль, я о том, что хотела бы сделать тебе массаж спины. Научилась тут новой технике.» Сент отвечает: «Перешли мне» Я: «СЕНТ! Это напрочь убило все настроение. Теперь тебе придется гадать, что же там было ;)» *** На следующий день я абсолютно измотана нашим с ним походом на природу. А еще я остаюсь у него на ночь. Приподнявшись в кровати, я мысленно запоминаю каждую его черту. - каждая выразительная черта его загорелого лица. ЕСТЬ. - его шаловливый рот. ЕСТЬ. - его шикарные, темно-коричневые соски. ЕСТЬ. О, боже. Я хочу СЪЕСТЬ его целиком. Вздохнув, я ложусь обратно в его объятия. Это тоже ЕСТЬ в списке того, что мне очень нравится. *** Спустя два дня он забирает меня на своем «роллсе». Отис открывает мне дверь, и я вижу сидящего внутри Сента, вернувшегося с какой-то срочной конференции в Нью-Йорке. Настоящее воплощение сексуального, загорелого, темноволосого божества в костюме. ГРЕХ, УПАКОВАННЫЙ В КОСТЮМ.