– Ой, я вас не заметила. – Интересно, зачем он вдруг ко мне подошел? – Без сомнения, романтическая. Думаете, это правда? Вальтер пожимает плечами: – Что правда? Что пещера такая существует? В этом я уверен. Вокруг Сент-Феликса в подножьях прибрежных утесов множество разных пещер и гротов, и в некоторые можно попасть только во время исключительно сильных отливов. По-моему, вода уже очень давно так далеко не уходила, и, значит, никто не знает, сохранились ли эти изображения до сих пор или нет. Море продолжает биться о стены пещер и рано или поздно сотрет их навеки. Останутся только эти фотографии. Я снова разглядываю изображения. – А вот что касается самой истории, – добавляет он, – тут у меня есть сомнения. – Сомнения? Какие? Почему? – Кто-то высек все это на скале в память об утонувшей возлюбленной – с этим я не спорю. Но мне не верится, что она сама по себе вместе с лошадью зашла в пещеру и оказалась в ловушке у моря. Наверняка все было вовсе не так просто. – Что же еще с ней могло случиться? – Мне кажется, ее туда заманили. Я перерыл много разных материалов вокруг этой истории; примерно в то время, когда появились эти изображения, в этих краях процветали контрабандисты. Вальтер смотрит на меня так, будто я непременно должна понять, что два и два четыре. – Извините, Вальтер, я все равно не улавливаю никакой связи. – Пойдемте. – Он ведет меня к следующей витрине. – Может быть, вот это прояснит вам ситуацию. Смотрю, куда он мне показывает. Здесь рассказывается все о контрабандистах, и особенно подробно – о контрабандистах Сент-Феликса. На картинах и литографиях изображения их сражающихся с волнами судов и суденышек. Рядом картина маслом, на ней – большой корабль таможенной службы, а сбоку – длинный текст с объяснениями. – Мне все здесь читать? Вальтер качает головой. – Вот это прочтите. – Он показывает палкой на пару абзацев в середине и опускается на стул возле витрины. Скорее из вежливости, чем из интереса, я послушно читаю о том, как моряки и рыбаки полагались на любительские прогнозы погоды и как от этих прогнозов зависело, могли ли они спокойно выходить в море. В целом на прогнозы вполне можно было полагаться, но потом шайка местных разбойников подкупила некоторых синоптиков, чтобы те предсказывали штиль, даже если знали, что надвигается шторм. Преступники дожидались, когда попавший в бурю корабль перевернется или разобьется о скалы, после чего вылавливали и похищали все, чем он был гружен. Контрабандисты ничем не брезговали: с рыбацких судов забирали улов, с грузовых, доставлявших в город товары, – провиант, алкоголь и даже табак. – Мне такие истории известны, – говорю я Вальтеру, дочитав объяснение. – В 1854 году Роберт Фицрой основал Центральное метеорологическое бюро именно для того, чтобы у моряков были надежные прогнозы погоды. – А что, если один из таких прогнозов был сделан именно в тот день, когда эта девушка поехала на прогулку по берегу? – Вопросительно подняв брови и подавшись вперед, Вальтер облокачивается на палку. – Вы хотите сказать, один из таких ложных прогнозов? Вальтер согласно кивает. – Такое тоже возможно. Поднявшийся шторм ускорил прилив и увеличил его силу, а она ничего подобного не ожидала. Да и с высокими волнами лошади было не справиться. Или вы думаете, что ее в пещеру заманили специально? – А разве это так уж невероятно? – Все может быть. Но теперь мы вряд ли об этом что-то узнаем. – Да уж, теперь, наверное, не узнаем. – Голос у Вальтера мягкий и тихий, но взгляд его бледных голубых глаз наводит меня на мысль, что он что-то недоговаривает. Но никаких вопросов я ему задать не успеваю, потому что нашу беседу прерывает голос из громкоговорителя, оповещающий о том, что начинается церемония награждения и что призы будет вручать знаменитый ведущий программ о погоде Сонни Самуэлз. В ответ до меня отовсюду доносятся восторженные вопли. – Вам теперь лучше поторопиться, – говорит Вальтер с усмешкой. – Вы же не хотите пропустить церемонию. – Джейми, то есть Сонни, я и так каждый день слышу и вижу. Мне куда интереснее то, что вы сейчас рассказываете. – Всему свое время. Настанет день, я уверен, вы сами во всем разберетесь, – серьезно отвечает Вальтер. – Не смею вас больше задерживать. Так что позвольте мне пока откланяться. Поднявшись на ноги, он отдает мне честь так же, как иногда это делает Фишер, и медленно выходит из-под навеса. «В чем я сама со временем разберусь? – шепчу я. – Вальтер, что ты хочешь, чтоб я поняла сама?» Глава 20 Стоя в толпе, смотрю, как Джейми вручает призы местным жителям. Он делает это непринужденно, с профессионализмом и подлинным энтузиазмом, и я понимаю, как много раз ему и раньше приходилось делать нечто подобное. Каждого из победителей фотографируют с заезжей знаменитостью, и для каждой фотографии Сонни Самуэлз изображает свою ослепительную улыбку. Он осыпает комплиментами женщин, восхищается мужчинами и шутит с детьми. «Режим Сонни» включен на полную мощность: громкость, искрометность, уверенность и привычное знание, как и когда их использовать. Джейми бывает уверенным в себе, но Сонни Самуэлз уверен в себе стократно. Внутри у Джейми как будто стоит переключатель: нажал на кнопку – и Джейми выключился, а Сонни включился. Теперь я воочию убеждаюсь, что Сонни – это маска и роль. Но как же, наверное, это трудно, притворяться тем, кто совсем не такой, как ты. И, едва я это подумала, сразу поняла, что с таким же успехом все то же самое можно сказать и обо мне самой. Я-то ведь тоже притворяюсь с тех пор, как приехала в Сент-Феликс. Перед другими притворяюсь, что здорова, перед самой собой – что со всем могу справиться. Между мной и Джейми разница только в том, что я не умею остановить представление нажатием кнопки. – Здравствуйте, Скай! От неожиданности я вздрагиваю. Оборачиваюсь и вижу улыбающееся лицо Кейт, жены Джека, и тоже искренне улыбаюсь ей в ответ. – Кейт! Как я рада вас видеть! Как ваши дела? – Спасибо, отлично. Смотрите, какую толпу он собрал. – Она качнула головой в сторону Джейми. – Что-что, а на публику он умеет работать на все сто. – Вряд ли он такой все время. С ним же тогда жить совсем невозможно. – Она понимающе улыбается, а я подмигиваю. – Вы попали в самую точку. К счастью, когда Сонни выключается, Джейми вполне можно терпеть. – Как вы себя чувствуете? – спрашивает Кейт. – Вы не серди́тесь на Джека, но он рассказал мне о вашей болезни. Я знаю, как с ней тяжело жить. Ей больна подружка моей дочки Молли. Девочке и школу пришлось бросить, и все важные экзамены она пропустила. К счастью, ей сейчас лучше, но она все равно совсем не та, какой была прежде. – Да, жить с этой хворью очень непросто. Но я стараюсь справляться, – говорю я, не понимая, то ли я смутилась от того, что она про меня знает, то ли мне льстит, что Джек разговаривал с Кейт про мои проблемы. – Вот и хорошо. Надеюсь, ваши коллеги на острове дают вам достаточно времени на отдых. Молли говорит, что, если Эмилия не отдыхает вовремя, даже еще до того, как начинается усталость, она совсем выходит из строя. Но вовремя остановиться бывает совершенно невозможно. У вас тоже так? – И у меня. Но я учусь. – Я оглядываюсь по сторонам. – А почему Джека здесь сегодня не видно? – Он у себя в магазине. Мне тоже пора в свой возвращаться: я всего на минутку вышла. В Сент-Феликсе летом всегда многолюдно, а во время фестиваля вообще не протолкнуться. Выручка, конечно, хорошая, но работы невпроворот. – Она смотрит на часы. – Все, бегу. А то я магазин бросила на Аниту и на мою субботнюю помощницу. Надеюсь, скоро увидимся. – Я тоже, – говорю я вслед уже скрывающейся в толпе Кейт. Вручение призов закончилось, но Джейми поймали желающие сделать с ним селфи, так что у меня есть время походить по рядам и рассмотреть выставленные поделки и товары. Помахала Анту – он стоит у лотка с булками и пирожками из своей пекарни. – Скай! – кричит он и машет мне рукой. – Как поживаете, милая? В обмороки больше, надеюсь, не падаете? – Не падаю. Все в порядке, спасибо, – отвечаю я и поспешно спрашиваю: – К вашему лотку, похоже, было не пробиться. Много всего продали? – Много. Почти ничего не осталось. Хорошо, что мы с утра отложили корнуолльских пирожков для вечернего соревнования. Кабы не моя предусмотрительность, они бы все с прилавка в один момент разлетелись. – Это то знаменитое соревнование, кто больше пирожков съест? Джейми – то есть я хотела сказать Сонни – хотел принять в нем участие. – Не беспокойтесь, мы уже привыкли. Талия все время называет его Джейми. Наша местная знаменитость тоже принимает участие. Мне и самому не терпится увидеть, как Сонни… – он стукнул себя по лбу, – видите, теперь я в Сонни и Джейми запутался. Короче, я сам хочу поскорее посмотреть, как Джейми ест мои пирожки. – Уверяю вас, у него в этом отличная практика. Он, с тех пор как приехал, хоть один пирожок в день обязательно съедает. Даже когда из-за плохой погоды мы безвылазно сидели на острове, нам их все равно доставляли. Ант краснеет от гордости. – Талия все время говорит, он их любит, но я не знал, что до такой степени. Польщен. Весьма польщен. Может быть, можно с ним как-нибудь сфотографироваться… нам с Деком… Видите ли, для булочной? – Вы его сами попросите, но я уверена, он с удовольствием. – Чудесно, милая, чудесно. Простите, покупатели. – Он смотрит на стоящую за мной пару. – На соревновании увидимся? Киваю в ответ и отхожу поглазеть на другие лотки. Покупаю себе кофе, иду поискать скамейку, где бы выпить его в стороне от суетливой толпы, и только задумываюсь, когда же Талия с Фишером приведут мне собак, как вижу, что они идут навстречу. Собаки бросаются ко мне, прыгают вокруг и тычутся в колени, а я наклоняюсь их погладить и почесать за ухом. – Как они с вами себя вели? Слушались? – Никаких проблем. Ангельское поведение, – говорит Талия. – Правда, Фишер? Фишер кивает. – А что здесь происходит? Бросили моего деда?