Если даже Кэтрин не видит в визите Уинифред ничего предосудительного, почему бы ей не отправиться с ними? Должно быть, Уинифред снова трусила, но все происходило так стремительно, что она даже не успела понять, чего боится на этот раз. – Почему? – спокойно поинтересовалась Кэтрин. – У вас какие-то неотложные дела в Брайтоне? – Да, очень много дел. Мы не разобрались с хозяйкой квартиры. К тому же мы все еще ждем заказ из салона. Кэтрин хотела что-то добавить, но Теодор вдруг встал из-за стола. Лаура покосилась на измазанный маслом нож, который он бросил на скатерть, и вздохнула. – Винни, можно тебя на минутку? – громко спросил он. Уинифред положила смятую салфетку на стол и поднялась. Не отводя взгляд от Теодора, Кэтрин еле заметно качнула головой, но он не смотрел на мать. Не закрывая дверь, они прошли в кухню – единственную в доме комнату, стены которой были достаточно толстыми, чтобы не пропускать звук. Входя, Теодор склонился под низкой притолокой и тут же задел волосами подвешенный к потолку пучок чабреца. Зрелище было забавным, и Уинифред рассмеялась бы, не будь она так зла на себя за трусость. Как же он должен понять, чего ей хочется, если она не говорит ему об этом? Или – еще хуже – говорит совершенно обратное? – В чем дело? – мягко спросил он, стряхивая с головы приставшие листочки. – Почему ты отказываешься на этот раз? – Тедди, как я могу поехать? – Почему нет? Разве ты не хочешь? Каким-то образом он наткнулся на единственное слово, которого она желала избежать в разговоре. Уинифред хотелось так много, что она не заслуживала вообще ничего. Она помотала головой, и Дарлинг сглотнул, расценив ее жест как отказ. – Тогда… прошу, скажи, чего тебе хотелось бы. Уинифред опустила голову и набрала побольше воздуха. Ей оставалось лишь надеяться, что Кэтрин права, и… – Я боюсь, – выпалила она. – Конечно, я очень хочу поехать с тобой, просто не уверена, что имею на это право. Но я хочу увидеть твой дом, твою бабулю Мисси и поближе узнать мисс Дарлинг. Не оставлять Лауру… и тебя. Никогда не хочу оставлять тебя. Договорив, она упрямо вскинула подбородок, и Теодор положил руки ей на плечи. Рядом с матерью он вдруг разом стал серьезнее и старше, как будто ее присутствие накладывает на него некую ответственность. Уинифред любила его и таким тоже – надежным, чутким, заботливым. Она будто видела перед собой тень мужчины, которым он когда-нибудь станет. – Тогда давай в этот раз не станем спорить? Потому что в этот раз наши желания полностью совпадают. Пожалуйста, позволь мне отвезти тебя домой. Его руки скользнули от плеч к пальцам, и она почувствовала в теле приятную слабость. Как будто после долгого-долгого бега ей разрешили присесть. Дарлинг был единственным, кому Уинифред позволила бы воспользоваться собой, и только потому, что он никогда не воспользовался бы. Вместо этого он пользовался правом видеть ее слабой. Он наклонился, и Уинифред бросилась ему на шею и ткнулась носом в теплую кожу над воротником. Как и всегда, Теодор сладко пах цветами. – Пожалуйста, отвези меня домой, – дрожащим от облегчения голосом пробормотала она. Глава 3 Дары и прощения Дрогнув, экипаж остановился, и Уинифред с Лаурой переглянулись. На коленях они держали по шляпной коробке, а в ногах стояли огромный чемодан с обитыми свинцом углами и связка картин в хрустящей коричневой бумаге. Будь это почтовая карета, им ни за что не позволили бы взять с собой столько багажа, но на вокзале их встретил кучер Дарлингов, нагрузивший вещи даже на козлы экипажа. Кэтрин высунула голову в окно. – На секунду, Мэттью, – попросила она. Теодор оставил коробку на сиденье и выбрался на улицу. – Какая-то поломка? – робко спросила Лаура. Она настояла на том, чтобы надеть в дорогу капор, и шея у нее была влажной от завязанного под подбородком атласного банта. – Нет, милая. Осторожнее с дорожной пылью, – предупредила Кэтрин и, подобрав полы платья, спрыгнула на дорогу. Приняв руку Теодора, Уинифред тоже спустилась вниз, внимая предупреждению и стараясь не запачкаться. – Не беспокойтесь, ближе к дому будет не так грязно. – Ближе к дому? – переспросила Уинифред и огляделась. Они остановились посреди дороги. Если бы навстречу ехал другой экипаж, ему пришлось бы либо объезжать их через лес, либо сигать с обрыва. Кучер Мэттью без любопытства поглядывал на них, время от времени наклоняясь вперед, чтобы успокоить лошадей. – В таком случае зачем мы здесь? Подобрав юбки так высоко, что стала видна бархатная оторочка ботинок, Кэтрин зашагала к краю дороги на склоне. Уинифред и Лаура с одинаковым недоумением поглядели на Теодора, но тот лишь с лукавой улыбкой пожал плечами. – Сами увидите. Мисс Дарлинг остановилась у края дороги и замахала рукой. В отличие от Лауры, она сняла шляпку еще на станции, и сейчас ветер трепал ее густые черные волосы, свободные от сетки. Гибкая и стройная, она напомнила Уинифред одну из мифических дев, обращенных богами в дерево. Сухой глиняный грунт прилипал к туфлям при каждом шаге, и Уинифред начала понимать, почему Кэтрин выбрала для поездки строгое серое платье. Дорога проходила по возвышенности, и из окон кареты Уинифред видела только высокое синее небо. Но стоило ей приблизиться к месту на склоне, где стояла Кэтрин, и опустить взгляд вниз, как перед ней раскинулся самый удивительный пейзаж, какой ей только доводилось видеть. Мягкие пологие холмы напоминали изгибы человеческого тела, как будто под слоем земли, травы и цветов был погребен древний колосс. Округлые кроны деревьев перемежались столбиками загонов, тут и там были рассыпаны овечьи стада. Вдалеке виднелись домики с темно-коричневыми крышами, а поля пересекали причудливо змеящиеся дороги – черные и широкие, светлые и узкие. Уинифред взглянула себе под ноги – несмотря на сентябрьскую жару, в траве бархатным ковром цвели фиолетовые, розовые и белые полевые анемоны. – Тебе нравится? – с улыбкой спросил Теодор. – Это… восхитительно, – признала она. Дарлинг держал руки у лица, придерживая развеваемые ветром волосы. Отняв одну из них, он указал на пятно на горизонте. – Вон там наш дом. – Неужели мы остановились потому, что издалека он выглядит лучше? – поддразнила Уинифред. Коричневая точка была слишком далеко, чтобы различить хоть что-то определенное, она видела лишь крышу и море зелени вокруг. Дарлинг рассмеялся, и Лаура за его спиной пробормотала: – Я могла бы его сейчас нарисовать. Я могла бы… – Я напомню тебе о твоих словах, когда мы приедем, – отсмеявшись, заявил юноша. – К твоему сведению, Хэзервуд-хаус называют одним из красивейших поместий в графстве! – Должно быть, так говорят только те, кто не видел его вблизи. – Еще немного, и я разрыдаюсь, имей в виду. Ухмыльнувшись, Уинифред хотела было ответить, но тут заметила краем глаза, как покачнулась стоявшая рядом Лаура. Теодор тоже обернулся и едва успел подхватить девочку под локоть. Та побледнела и зажмурилась, будто на мгновение ей стало невыносимо смотреть на солнце. – Лаура? – беспокойно обратился к ней Теодор. – Что с тобой? – Все в порядке, – заверила она. Козырьком приставив ладонь к лицу, девочка приоткрыла один глаз. – Просто немного закружилась голова. Теодор и Уинифред обменялись встревоженными взглядами. Дорога давалась Лауре тяжелее, чем остальным, и все же это было первое серьезное проявление ее недомогания за последние несколько недель. – Здесь такой сильный ветер! – капризно протянула Уинифред. Она знала, что Лаура терпеть не может быть слабым звеном. – Может, уже поедем? Лаура с облегчением выдохнула и позволила Теодору увести себя к карете. Уинифред направилась следом, но Кэтрин придержала ее за плечо. – Что с ней? – тихо спросила она. – Ей хуже? Уинифред растерянно покачала головой. – Мы не знаем. Она отказывается видеть врача, но… у моря она совсем не жаловалась на болезнь. У мисс Дарлинг было такое лицо, будто она вот-вот расплачется. Она отпустила плечо Уинифред и отвернулась. – Я немного смыслю в лечебном деле. Как думаете, она позволит мне себя осмотреть? – Конечно. Она вас просто обожает, мисс Дарлинг. Убрав с лица волосы, Кэтрин печально улыбнулась. Оставшийся до поместья путь в пять миль по причудливо петляющим сухим дорогам они преодолели в натянутом, неестественном оживлении. Дарлинг чересчур громко смеялся, Уинифред принимала необыкновенно активное участие в разговоре. Но Лаура, казалось, совсем не замечала странностей. Ей достаточно было облегчения от того, что все забыли о ее недавней слабости. Но все-таки Уинифред уговорила ее развязать тугие ленты капора, а Кэтрин притихла и всю дорогу подавленно глядела в окно, сжимая на коленях руки. Теодор тоже время от времени отодвигал шторку, поглядывая наружу.