Вскоре подошел примпил и с ним воин, ведший в поводу взмыленную лошадь. Гонец подтвердил слова Ромула. Но скифы не захотели осаждать лагерь легиона, а свернули обратно на север, туда, где на их пути размещалось еще несколько малых фортов. Немного успокоившись на время, Пакор подал знак лучникам, и те опустили оружие. Сейчас у него были заботы посерьезнее, чем казнь двух простых солдат. Напряжение наконец-то отпустило Ромула, и он медленно выдохнул. — Идите к оптиону первой центурии когорты примпила, — рявкнул Пакор. — Он за вами присмотрит. — С превеликой радостью, — подхватил Вахрам, искоса взглянув на обоих. — У меня с дезертирами разговор короткий! Ромул сразу представил себе, что выдумает для них в наказание склонный к садизму парфянин. Но главное, что они живы, радостно думал он. Бренн толкнул его локтем, и они убежали прочь, стараясь двигаться так, чтобы никто не заметил, какую боль причиняют им раны. Ни в коем случае не стоило медлить: ведь Пакор мог и передумать, ну а что могло прийти в голову жестокому примпилу позднее — об этом вряд ли имело смысл думать сейчас. Они слышали, как позади Пакор обратился к Вахраму: — Я хочу, чтобы весь легион был через час готов к походу. Взять с собой все длинные копья. — Слушаюсь! — Шелк, которым обтянуты щиты, задержит стрелы, — продолжал Пакор. — А атаку мы отразим копьями. Это были последние слова, которые услышал Ромул, перед тем как свернуть на виа Принсипия. Они рысцой бежали по улице, словно не замечая любопытных взглядов, обращенных в их сторону, и вскоре оказались в своей новой казарме. Первая когорта считалась самым заслуженным подразделением легиона и подчинялась лично Вахраму. Занимая должность примпила, он фактически исполнял две обязанности: командовал своим подразделением, состоявшим из шести центурий, и возглавлял центурионов Забытого легиона. Оптионом первой центурии был строгий капуанец по имени Эмилий. Войдя, друзья сразу увидели его. Он стоял в узком коридоре и громко отдавал приказы своим подчиненным. Увидев вошедших, он изрядно удивился, как, впрочем, и все присутствующие легионеры. Новий успел разнести свою ядовитую сплетню по всему легиону, а потому тут же послышались неприязненные комментарии. Ромул, словно ничего не слыша, отсалютовал и передал приказ. — Вас прислал сам Пакор? — недоверчиво осведомился Эмилий. — Да, командир, — ответил Ромул и снова вытянулся по стойке «смирно». Бренн повторил его движение. Было необходимо по возможности установить с Эмилием хорошие отношения. В противном случае два старших командира центурии, захоти они расправиться с двумя рядовыми легионерами, сделали бы это без всякого труда. И что важнее всего, следовало договориться с командиром до того, как остальные легионеры выработают единую линию поведения по отношению к чужакам. Эмилий в раздумье потер подбородок. — Беглые рабы, значит? Все присутствовавшие вытянули шеи, чтобы лучше видеть, что происходит. Отпираться далее не было смысла. — Да, командир, — твердо ответил Ромул, хотя давно уже не чувствовал себя рабом. После нескольких лет воинского обучения и тяжелых боев он закалил дух и обрел веру в себя, какой не могло быть у простого раба. Бренн так и не смирился с рабским положением, которое все эти годы тяжким гнетом лежало на его могучих плечах, но счел за лучшее придержать язык. Сейчас молчание галла означало согласие с тем, что говорил Ромул. Многие солдаты недовольно загомонили, но Эмилий сохранял полное хладнокровие. Ромул даже удивился, но никак этого не выдал. За невозмутимостью оптиона крылась крошечная искра надежды. — Вы были в отряде Дария? Оба кивнули. — Тут говорили, — сказал оптион, окинув обоих проницательным взглядом, — что вы сбежали, когда начался бой. Это правда? — Нет, командир! — горячо возразил Ромул. — Те трое, оклеветавшие нас, лежат мертвыми на интерваллуме, — добавил Бренн. — Мы вдвоем, без оружия, справились с ними. В ответ послышались недоверчивые восклицания. Казармы первой когорты находились близ претории, но вдалеке от главных ворот. Поэтому никто из ее легионеров, занятых обычными утренними делами, не присутствовал при этом беспримерном сражении. Эмилий озадаченно поднял брови. — Всемогущий Юпитер… Неужто такое возможно? — Спроси любого из присутствовавших там командиров, — ответил Ромул. — Мы не трусы, — добавил Бренн. Что-то подсказало Ромулу, что оптион, перед которым они стояли, был справедливым человеком. И он решил отбросить осторожность. — Боги помогли нам. Галл кивнул косматой головой, соглашаясь со словами друга. После того, что они перенесли, вряд ли стоило сомневаться в божественной поддержке. Легионеры вновь начали переговариваться, но теперь уже в ином тоне, нежели прежде. Суеверие не позволило им усомниться в словах Ромула. А вот Эмилий с сомнением покачал головой. — Я не раз видел вас обоих на учебном плацу, — сказал он. — Вы хорошие бойцы. Очень хорошие. А боги, я думаю, помогают тем, кто сам способен постоять за себя. Ромул молчал, стараясь не показать боли в сломанных ребрах. Эмилий, похоже, смягчился, но снова нахмурился, заметив глубокий порез на левом предплечье Бренна. — Ты не сможешь держать щит. — Ерунда, командир. Завязать тряпкой — и все будет в порядке, — бесстрастно ответил Бренн. — Мне еще нужно отомстить кое за кого. — За кого же? — За парней из нашей центурии, — ответил вместо него Ромул. На лице оптиона медленно появилась улыбка. Он не сомневался в том, что эти двое были, по крайней мере, храбрыми воинами. А говорят они правду или лгут, покажет время. — Ладно, — сказал он. — Сходи в валетудинариум, там тебя перевяжут. А твой молодой друг пусть пойдет в оружейную и возьмет для вас обоих оружие и снаряжение. Ромул и Бренн поспешно исполнили приказание. Предстояло сражение. * * * Однако на сей раз столкновения со скифами не произошло. Вероятно, понимая, что ответ на нападение последует незамедлительно и будет сокрушительным, кочевники сразу ушли оттуда, где их заметил парфянский разведчик. Приказ Пакора взять побольше припасов оказался очень кстати, потому что легионеры несколько дней преследовали противника, оторвавшегося от них к тому моменту, когда они двинулись в погоню за ним, не на одну милю. В результате вместо боевой вылазки получился учебный марш в зимних условиях. Естественно, солдаты не радовались происходившему, но деваться было некуда — приказ есть приказ. Через три дня провизия подошла к концу, и командиру парфян пришлось отдать приказ вернуться в форт. Но сдаваться он не собирался. По возвращении шести когортам дали провианта на целый месяц и сразу же отправили в новый рейд. И так продолжалось почти всю зиму: тщетная погоня по заснеженной пустыне за неуловимым, словно призрак, противником. Впрочем, мелкие стычки со скифами все же случались, но серьезной схватки так и не состоялось. Как и все остальные, Ромул и Бренн принимали участие в вылазках вместе с Эмилием и его людьми. Им пришлось присоединиться к одному из контуберниумов, где их встретил сдержанный прием со стороны шести легионеров, вместе с которыми они теперь постоянно спали и ели. Однако дружбы с ними не возникло, а прочие воины в центурии игнорировали их. Не лучше обстояло дело и с отношениями с воинами из других когорт. Кай полностью поправился, как и Ромул с Бренном, и непрерывно мутил воду, изо всех сил стараясь разжечь общую ненависть к двум друзьям. Пока что обошлось без открытых нападений, но опасность чувствовалась постоянно. Приходилось все время быть начеку, даже посещая отхожие места или баню. Такое существование до чрезвычайности изматывало, и у Ромула вновь стало очень тяжело на сердце. Они с Бренном не могли бороться против всего легиона. Оставался один выход — дезертировать, но, увы, им было некуда идти. От оставшейся на западе Селевкии форт Забытого легиона отделяла тысяча с лишним миль бесплодной пустыни. А оттуда еще несколько сот до римских владений. На севере и востоке лежали неведомые земли, населенные согдийцами, скифами и другими дикими племенами. Где-то далеко на востоке находилась страна Серика, откуда привозили шелк, но Ромул не знал, где именно. Он видел лишь одну возможность — отправиться на юг, через Бактрийское царство. Парфяне иногда упоминали о великом городе Барбарикуме, находившемся при впадении в море могучей реки. Ромул видел его однажды на древнем перипле, карте, которую ему показывал Тарквиний. Он знал, что Барбарикум — это многолюдный торговый центр, где покупают и продают бесценные вещи: специи, шелк, драгоценные камни, слоновую кость и много еще всякой всячины. Оттуда, вероятно, корабли плавают в Египет и возят товары, за которые в Италии и Греции платят целые состояния. Но Ромул понятия не имел, как добраться до места, откуда пролегал единственный возможный путь домой. К тому же он не мог бежать без Тарквиния. И Бренн тоже не согласился бы. Но от гаруспика все это время не было ни слуху ни духу. По всей вероятности, он был жив, но, как и прежде, пребывал под неусыпной охраной в личных покоях Пакора. Любая попытка освободить его, несомненно, закончилась бы плачевно. Поэтому друзья следили за обстановкой, ждали и терпели на протяжении всей холодной зимы. Им оставалось только молиться богам. * * * Пришла весна, и шесть когорт, отправленные в рейд, смогли наконец застать скифов врасплох в лагере. Вахрам отказался от обычая всегда воевать при свете дня и, атаковав противника в темноте, привел своих людей к решительной победе, уничтожив почти всех врагов одним мощным жестоким ударом. Практически устранив таким образом угрозу, которая нависала над местностью почти всю зиму, примпил на следующий день вернулся в форт. Он делал все возможное, чтобы вернуть себе расположение Пакора. Вперед он отправил пару верховых гонцов с доброй вестью. Когда они вернулись, Пакор с кучкой своих воинов уже ждал их у главных ворот. Он подозвал Вахрама к себе, сказал ему несколько слов и лишь после этого позволил легионерам войти в лагерь. Когда с ним поравнялась первая когорта, он склонил голову в приветствии, казалось искренне радуясь ее успеху. При виде облаченного в роскошный плащ смуглого парфянина, глядевшего на легионеров с выражением высокомерного превосходства, Ромул почувствовал, что его душит гнев. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вонзить копье в грудь Пакора, но, естественно, он сдержался. Можно было утолить на мгновение жажду мщения, но Тарквиний все равно остался бы в плену. Молодой солдат не решался ни на какие действия. Пока что им с Бренном везло хотя бы в том, что удалось выжить и не попасться на глаза командиру легиона. Он надеялся, что Пакор забыл их на время. И если Митра соизволит, пусть все остается как есть. Двум друзьям ничего не оставалось, кроме как держаться тише и незаметнее. Первая когорта резко остановилась, и Ромул чуть не уткнулся в спину шедшего перед ним солдата. Легионеры растерялись, некоторые вставали на цыпочки, пытаясь рассмотреть, что же случилось впереди. А там происходила какая-то перебранка, сквозь сердитые крики доносился негромкий, но твердый голос, поневоле приковывавший к себе внимание. В памяти Ромула шевельнулось пока еще смутное воспоминание. Бренн, возвышавшийся над головами, поднес руку к глазам. — Что-нибудь видишь? — спросил Ромул. — Нет, — последовал раздраженный ответ. — Что случилось?! — нетерпеливо рявкнул Пакор на ближайшего к нему центуриона. — Идите дальше!