— Дезертиры? — прорычал оптион, сразу заметивший ржавую кольчугу Ромула и отделанную кожей юбку Тарквиния. — Выкладывайте, живо! — Мы служим у бестиария, — уверенно сказал Ромул. — Много месяцев были далеко на юге и только сегодня добрались до Александрии. — Тогда почему вы рыскаете тут, как шпионы? — Хозяин послал нас узнать, что происходит. У него нет больше никого, кто мог бы постоять за себя, — объяснил Ромул. — Но мы зазевались и попали в сражение. Оптион на мгновение задумался, потирая ладонью подбородок. Объяснение Ромула было вполне правдоподобно. — А ваше оружие? — рявкнул он. — Совсем как римское, не считая этой штуки. — Он ткнул пальцем в обоюдоострую секиру Тарквиния. — Откуда оно у вас? Тут Ромул не на шутку перепугался. Он совершенно не хотел привлекать к себе излишнее, возможно, даже неодобрительное внимание, а это было бы неизбежно, если сознаться, что они — ветераны кампании Красса. Что он мог сказать? Но и молчать нельзя. Тарквиний пришел ему на помощь. — Перед тем как наняться к бестиарию, мы некоторое время служили в египетской армии. — Наемники, значит?! — возмутился оптион. — У этих мерзавцев? — Мы даже и не знали, что Цезарь здесь, — быстро добавил Ромул. — Я же говорю — мы больше полугода не были в Александрии. — Что ж, похоже на правду… — Глаза офицера вдруг сверкнули. — Ну а нам сейчас понадобятся лишние мечи. — Но… — протянул Ромул, не до конца поверив своим ушам, — мы хотим вернуться в Италию. — А мы что, не хотим? — спросил оптион, и все легионеры громко захохотали. — Но мы же не легионеры, — возразил Ромул, чувствуя себя так, будто попал в воду и вот-вот пойдет ко дну. — Теперь — легионеры! — громыхнул оптион. — Добро пожаловать в Двадцать восьмой легион. Остальные легионеры отозвались на эти слова восторженными криками. Ромул взглянул на Тарквиния; тот быстро, почти незаметно пожал плечами — мол, делать нечего. Ромул нахмурился. Во всем, что с ним случилось, он винил гаруспика. В сердце юноши не было прощения, только жгучий гнев. — Лучше и не пытайтесь бежать, — предупредил оптион. — Мои парни прикончат вас раньше. Ромул обвел взглядом ухмыляющиеся лица. Ни в одном из них не было и намека на милосердие. — И помните, что за дезертирство у нас распинают. Ясно? — Да, командир, — подавленно ответили оба. — Ну, не унывайте, — сказал оптион с суровой улыбкой. — Если проживете лет шесть, сможете идти на все четыре стороны. Как ни странно, Ромул вдруг немного воспрянул духом. Действительно, легионеров за всякие нарушения наказывали очень сурово, а подчас и жестоко, но с ним будут обращаться как с римским гражданином, а не рабом. Возможно, этим путем — службой в легионах — ему удастся завоевать себе достойное место. Самостоятельно, без Тарквиния. Что-то заставило Ромула вновь обернуться к причалу. Легионеры Цезаря с ходу отбросили египетский отряд, из-за появления которого двоим друзьям пришлось бежать. Первая когорта погнала деморализованного противника обратно в город, а остальные направились к триремам. Перед колонной, высоко держа серебряного орла легиона, шагал аквилифер. При виде эмблемы Ромул почувствовал прилив гордости. А следом за сверкающей птицей быстро шли военачальники и старшие центурионы, которых сразу можно было узнать по шлемам с поперечными плюмажами и красным плащам. Среди них может быть и Цезарь, подумал Ромул. — А вот наш полководец! — словно отвечая на его мысли, воскликнул оптион. — Парни, пусть знает, что мы здесь! Его легионеры восторженно закричали. Ромул нахмурился. Вместе с военачальниками шли две женщины. А потом свет вдруг сделался ярче, и он оглянулся. Пылало уже большинство египетских кораблей, находившихся в гавани. Длинные желтые языки пламени перехлестывали через узкий причал и жадно лизали стены библиотеки. Было светло, как днем. Даже страх перед будущим и злость на Тарквиния не могли преодолеть любопытства Ромула. Он вновь принялся рассматривать аристократов, которые находились не далее чем в сотне шагов от него. Часть военачальников и обе женщины взошли на палубу ближайшего корабля. Но многие люди в красных плащах остались на причале. Моряки уже отдавали швартовы, готовясь вывести трирему из гавани. Наверное, Цезарь послал за подкреплением, думал Ромул, и заодно отправил в безопасное место свою любовницу и ее служанку. И тут одна из женщин откинула капюшон своего плаща. Ромул громко ахнул. Прошло уже девять лет, но ее он не спутал бы ни с кем. Она стала взрослой, но это была его сестра-близнец. — Фабиола! — крикнул он. Она не пошевелилась, вероятно, не слышала. — Фабиола! — заорал Ромул во всю глотку. Она повернула голову и стала всматриваться в ту сторону, откуда ее окликнули. Рванувшись вперед, Ромул успел сделать несколько шагов, прежде чем путь ему преградили два легионера. — Куда это ты собрался, поганец, — прорычал один из них. — Мы тут на посту до рассвета. — Поймите, — крикнул Ромул. — Это же моя родная сестра! Я должен с ней поговорить. — Неужто? — издевательски расхохотался легионер. — А Клеопатра небось двоюродная, да? Лишенному возможности что-то сделать, Ромулу осталось только кричать: — Фабиола! Это я, Ромул! И как ни удивительно, среди всего этого хаоса и шума она услышала и увидела его. С длинными волосами, бородатый, в ржавой кольчуге, он сейчас походил, пожалуй, на сумасшедшего, но Фабиола сразу узнала брата. — Ромул! — радостно завопила она. — Это ты? — Да! Я в Двадцать восьмом легионе, — заорал он в ответ, давая Фабиоле единственную подсказку, которая пришла ему на ум. Но его последние слова потонули в шуме. — Что? — крикнула Фабиола. — Я тебя не слышу! Да и мудрено было что-то услышать среди сумятицы и какофониии поспешного отплытия, когда беспрерывно звучали команды, а выполнявшие их моряки кричали в ответ. А тут еще загремел барабан, задававший гребцам ритм. Фабиола подбежала к Бруту, что-то сказала ему на ухо. Тот подозвал к себе триерарха. И прикрикнул на него. С видимой неохотой капитан отдал новый приказ, и моряки, только что метавшиеся по палубе, замерли. Сердце Ромула часто заколотилось от радости. Но тут из соседних переулков хлынули волны орущих египтян, которых побежденные солдаты созвали из всех трущоб и глинобитных лачуг, чтобы те помогли им выгнать римских захватчиков. И легионерам внезапно пришлось вступить в настоящее сражение. Брут беспомощно взглянул на Фабиолу. Беспомощно и печально. — Мы не можем задерживаться. Наше задание слишком важно, — сказал он и повернулся к триерарху. — Отставить задержку. Фабиола почувствовала, что у нее подкашиваются колени, и лишь напряжением воли преодолела слабость и удержалась на ногах. Надо крепиться, думала она. Ромул жив, он в легионах. Когда-нибудь он вернется в Рим. Митра защитит его. Она подняла дрожащую руку в прощальном жесте. До встречи. — Отваливаем! Быстрее! Услышав долетевшую с триремы команду, Ромул понял жест Фабиолы. Вновь его охватило отчаяние. Радостному воссоединению не суждено было состояться. Моряки оттолкнули трирему от причала длинными баграми, и она начала неуклюже разворачиваться. Медленно бил барабан, и в такт ему поочередно погружались в воду расположенные в три ряда весла, приводя корабль в движение. Триерарх носился по палубе, выкрикивая команды. Кто-то снимал крепления со стоявших на палубе катапульт, а морские пехотинцы осматривали оружие. Ничто не мешало кораблю двинуться на запад, в открытое море, но все находившиеся на нем воины на всякий случай приготовились к бою. Тем временем орущая толпа египтян уже приблизилась к причалам. Не теряя времени, Цезарь выстроил свои когорты поперек Гептастадиона. До встречи с врагами оставались считаные мгновения. — Ну-ка, покажем этой сволочи, чего стоят легионеры! — крикнул оптион. — Доставай мечи! Дюжина гладиусов со свистом вылетела из ножен. Вместе со всеми это движение инстинктивно повторили Ромул и Тарквиний. — Бегом, марш! Ромул устремился в атаку вместе со всеми. Он с трудом сдерживал свои чувства. На бегу он взглянул на гаруспика. — Я опять потерял Фабиолу. — Она благополучно плывет в Италию. — Тарквиний сумел улыбнуться. — И твоя дорога тоже лежит туда. Теперь это хорошо видно. Италия, думал Ромул, настраиваясь на битву. Моя дорога в Рим.