– Не смотри на меня, – фыркнула девушка. – Меня никогда не тошнило. – Когда-то мы проводили там так много времени! Что ни говори, полезно дружить с дочерью владельца, – сказала Джессика, насмешливо глядя на Чарли. – Отцов не выбирают! – со смехом возразила Чарли. Джессика помолчала, будто задумавшись о чем-то, а потом продолжила: – Я хочу сказать: что может быть лучше для маленькой девочки, чем день-деньской проводить в пиццерии «У Фредди Фазбера»? – Не знаю, – сказал Карлтон. – Думаю, та музыка приклеилась ко мне на долгие годы. – Он тихонько напел несколько тактов всем им знакомой песенки, и при звуках знакомой мелодии Чарли с головой погрузилась в воспоминания. – Мне так нравились эти зверюшки, – сказала вдруг Джессика. – Как бы их поточнее назвать? Животные, роботы, талисманы? – Думаю, все эти определения им подходят. – Чарли откинулась назад. – Ну, все равно я постоянно приходила и разговаривала с кроликом. Как там его звали? – Бонни, – подсказала Чарли. – Ага, кивнула Джессика. – Я вечно жаловалась ему на своих родителей. Мне всегда казалось, что он смотрел на меня с пониманием. Карлтон рассмеялся. – Аниматрониковая терапия! Рекомендуется чокнутым людям в возрасте от шести до семи лет. – Заткнись, – огрызнулась Джессика. – Я знала, что он ненастоящий, мне просто нравилось с ним говорить. Чарли слегка улыбнулась. – Помню-помню, – проговорила она. В памяти всплыла милая картина: Джессика, облаченная в одно из своих хорошеньких платьиц, с каштановыми волосами, заплетенными в тугие косички – ни дать ни взять ребенок, сошедший с иллюстрации из старинной книги, – что-то доверительно шепчет кролику-аниматронику ростом со взрослого человека. Девочка терпеливо дожидалась конца представления, после чего шла к сцене, чтобы поделиться с кроликом своими бедами. Сама Чарли никогда не разговаривала с роботами-зверями в отцовской пиццерии и не испытывала к ним какой-то особой симпатии в отличие от некоторых детей; впрочем, они ей нравились, и они принадлежали публике. У Чарли имелись собственные игрушки, дома ее ждали механические друзья, принадлежавшие ей одной. – Мне нравился Фредди, – сказал Джон. – Он всегда казался мне самым добродушным. – Знаешь, я мало что помню про свое детство, – пробормотал Карлтон, – но клянусь, что стоит мне зажмуриться, и то место так и стоит перед глазами. Помню все, в мельчайших деталях, даже жвачку, которую прилеплял к столешницам. – Жвачку? Ага, конечно: уверена, ты и козявки из носа туда лепил. – Джессика слегка отодвинулась от Карлтона. Тот ослепительно улыбнулся. – Мне было семь лет, так какой с меня спрос? Вы все дразнили меня в те времена. Помнишь, как Марла накорябала на стене снаружи: «Карлтон воняет немытыми ногами»? – Вообще-то от тебя именно так и пахло. – Джессика оглушительно расхохоталась. Карлтон с невозмутимым видом пожал плечами. – Каждый раз, когда надо было идти домой, я пытался спрятаться: хотел остаться в пиццерии на ночь, чтобы никто не мешал мне веселиться. – Точно, ты вечно заставлял всех ждать, – подхватил Джон, – и ты всегда прятался под одним и тем же столом. Тут Чарли заговорила. Она говорила медленно, и все как по команде повернулись к ней, словно только этого и ждали. – Иногда у меня такое чувство, будто я помню каждый дюйм пиццерии, прямо как Карлтон, – сказала она. – А порой с трудом могу вспомнить, как там все выглядело. Воспоминания отрывочные. Например, я помню карусель и тот случай, когда ее заклинило. Помню, как рисовала на разложенных на столах салфетках. Помню всякие мелочи: как ела масляную пиццу, как летом обнимала Фредди, и вся моя одежда покрывалась ворсинками от его желтого меха. Но большая часть этих воспоминаний словно картинки, как будто это происходило не со мной. Все посмотрели на нее удивленно. – Фредди же был коричневым, разве нет? – Джессика глянула на остальных, ища подтверждения своим словам. – Думаю, ты и впрямь помнишь все не слишком хорошо, – поддразнил Чарли Карлтон, и девушка коротко хохотнула. – Верно. Я имела в виду – коричневый. «Коричневый. Разумеется, Фредди был коричневый». Память услужливо подсунула Чарли соответствующий образ. И все же где-то в глубине ее сознания мелькало что-то еще. Карлтон ударился в воспоминания, принялся рассказывать другую историю, и Чарли попыталась вслушаться в то, что он говорит, но что-то ей мешало, какая-то тревожная мысль мелькала на краю сознания, и девушке никак не удавалось ее ухватить. «Это было десять лет назад, в семнадцать лет еще рановато страдать слабоумием», – подумала Чарли. Все равно что перепутать красный и зеленый сигналы светофора. Краем глаза девушка заметила, что Джон смотрит на нее с таким задумчивым видом, словно она сказала нечто важное. – Ты действительно не знаешь, что случилось с пиццерией? – спросила она Карлтона, вложив в вопрос больше настойчивости, чем собиралась. Парень умолк и посмотрел на нее удивленно. – Извини, – пробормотала она. – Прости, не хотела тебя прерывать. – Все нормально, – пожал плечами Карлтон. – Ну да, то есть нет, я правда не знаю, что с ней стало. – Как вышло, что ты не знаешь? Ты же здесь живешь. – Чарли, брось, – проговорил Джон. – Я не часто бываю в той части города. Все изменилось, город разросся, – спокойно пояснил Карлтон. Похоже, внезапная вспышка Чарли его нисколько не смутила. – А специально искать причины, чтобы туда заскочить, мне ни к чему, знаешь ли. С какой стати? У меня больше нет для этого никаких резонов. – Мы могли бы туда сходить, – внезапно предложил Джон. Сердце Чарли пропустило удар; Карлтон нервно на нее поглядел. – Что? Да там же полный кавардак, право слово. Не знаю, можно ли вообще туда пролезть. Чарли обнаружила, что кивает. Она вдруг почувствовала страшную усталость, словно целый день прожила под грузом воспоминаний, смотрела на окружающую реальность сквозь призму минувших лет, а теперь ее сознание вдруг, как по команде пробудилось. Ей захотелось пойти. – Давайте сделаем это, – сказала она. – Даже если там ничего не осталось, мне хочется посмотреть. Несколько секунд все молчали, а потом Джон внезапно улыбнулся с какой-то бесшабашной уверенностью. – Ага. Давайте сделаем это. Глава вторая Чарли остановила машину, ощутив, как мягко подается под колесами грязь, и заглушила мотор. Потом высунулась из окна и огляделась. Небо было насыщенного темно-синего цвета, на западе угасали последние лучи заходящего солнца. Сразу за неасфальтированной парковкой раскинулось, точно спящее чудовище, большое здание – целый акр стекла и бетона. Фонари на парковке имелись, но не работали, – строители так и не успели их подключить. Само здание напоминало покинутое святилище, укрытое за темными деревьями вдали от шума цивилизации. Чарли посмотрела на сидевшую на пассажирском сиденье Джессику – та вытягивала шею, пытаясь выглянуть в окно. – Это точно то самое место? – спросила Джессика. Чарли медленно покачала головой, не вполне понимая, на что именно смотрят ее глаза. – Не знаю, – прошептала она. Девушка вышла из машины и стояла молча, пока к ней не присоединились Джон и Карлтон. – Что это такое? – Джон осторожно выбрался из салона и тупо уставился на огромное здание. – У кого-нибудь есть фонарик? – Он по очереди посмотрел на ребят. Карлтон вытащил связку ключей и поводил по сторонам прикрепленным к ней фонариком в виде авторучки; света фонарик давал всего ничего. – Отлично, – пробормотал Джон, очевидно, смирившись с судьбой, и зашагал к зданию. – Погоди-ка секунду, – окликнула его Чарли и подошла к багажнику. – Моя тетя всегда заставляет меня таскать с собой кучу барахла «на всякий случай». Тетя Джен, добрая, но строгая, учила Чарли всегда полагаться только на себя. Прежде чем Чарли получила свою старенькую синюю «Хонду», девушке пришлось научиться менять покрышки, проверять уровень масла в двигателе, а также узнать, как этот самый двигатель устроен. Так что теперь в багажнике машины помимо запасной покрышки, домкрата и маленькой монтировки лежал еще и черный чемоданчик, а в нем – одеяло, тяжелый полицейский фонарь, бутылка с водой, зерновые батончики, спички и сигнальные ракеты. Чарли взяла фонарь, Карлтон ухватил зерновой батончик. Словно повинуясь молчаливому согласию, ребята двинулись вдоль здания; Чарли освещала дорогу мощным лучом фонаря. На вид здание казалось почти достроенным, но вокруг него тут и там лежали камни, а перекопанную землю так и не разровняли. Чарли направила луч света себе под ноги, и стало видно, что кое-где растет трава. – Похоже, работы здесь уже какое-то время не ведутся, – сказала Чарли. Здание было огромным, и на то, чтобы его обойти, ушло довольно много времени. Скоро темно-синее вечернее небо покрылось, словно серебристым одеялом, туманной дымкой, на которой заблестели звезды. Серые бетонные стены здания оказались одинаково гладкими, а окна в них располагались слишком высоко, и заглянуть в них с земли не представлялось возможным. – Они что, правда построили эту махину, а потом просто бросили? – спросила Джессика. – Карлтон, – окликнул приятеля Джон, – ты точно не знаешь, что тут случилось? Карлтон демонстративно пожал плечами. – Говорю же, я знал только, что идет строительство, а больше ничего. – Зачем возводить такую громадину? – Джон так подозрительно косился на деревья, будто ожидал обнаружить за ними притаившихся шпионов. – Идем, идем, а она все не кончается. – Он окинул стену недоверчивым взглядом – казалось, та и впрямь уходит куда-то за горизонт. Затем опять поглядел на деревья, словно проверяя, не проскочили ли они ненароком мимо здания. – Нет, пиццерия была здесь. – Он приложил ладонь к серо-коричневой стене. – А теперь исчезла. Помедлив пару мгновений, он махнул рукой ребятам, развернулся и пошел обратно. Чарли неохотно последовала за остальными. Какое-то время они шли молча, пока наконец из темноты не проступили очертания их машины. – Простите, ребята; я надеялся, что тут будет хоть что-то знакомое, – устало проговорил Карлтон. – Ага, – кивнула Чарли. Она знала, что так все и будет, и все же, не увидев такой привычной пиццерии «У Фредди», испытала почти шок. Пиццерия стала настолько неотъемлемой частью ее самой, что порой девушке хотелось от нее избавиться, выбросить все связанные с ней воспоминания – хорошие и плохие – из головы, так, будто их никогда не существовало. И вот кто-то просто взял и снес пиццерию, стер с лица земли… случившееся казалось вопиющим вторжением в ее жизнь. Это ей следовало решать, что делать с этим зданием. «Верно, – подумала девушка, – потому что у тебя были деньги, чтобы купить его и сохранить, так же как поступила тетя Джен с их домом».