* * * Пролог Золотая магия – повсюду. Даже когда была запрещена, даже когда мы жили без нее (что просто смешно, потому что лично мы из нее состоим, и это все равно что велеть камню не быть камнем). И если вам, прямо как мне сейчас, очень нужна хоть крупица волшебства, то вот простой способ ее найти. Вообще-то это секрет, но я не слишком хорош в том, чтобы их хранить, – такова уж моя природа. Для начала оглядитесь вокруг. Может быть, вы в лесу, где поют птицы и весело плещет ручей, или в пустыне, где горячий ветер касается лица, или в скучном бревенчатом доме (хотя домовые, конечно, сказали бы, что человеческие жилища скучными не бывают). Найдите рядом три вещи, которые кажутся вам прекрасными. Поверьте, даже в темнице они отыщутся: полоса света, пробивающаяся из-под двери, матрас, на котором приятно отдохнуть, собственные ноги, которые так волшебно и загадочно работают и отведут вас куда угодно, стоит только отсюда вырваться. Мы с ребятами, к счастью, не в темнице. Сидим на лесной поляне, и костер выхватывает из тьмы очертания деревьев. Мне немного страшно, но я страху не поддаюсь, и вот три моих счастливых вещи: тепло костра, окутывающее руки, вдохновенное лицо водной девы, которая в данный момент держит речь и искренне верит в каждое свое слово, и волшебный шар в руках лесовика. Тот подбрасывает его просто так, ради удовольствия видеть, как сменяются цвета: от резкого вращения шар отражает то лето, то зиму. Создания дня и ночи, покровители стихий и волшебные твари всех мастей – мы собрались, чтобы отпраздновать возвращение в наш край золотой магии. Но праздник не особо удался: все равно что крестины ребенка с десятком кандидатов на роль крестной феи. – Все начинается заново, и неважно, что было раньше! Стихией новой земли должна быть вода, – говорила дева. – Народы, которым покровительствует вода, жизнерадостные, с легким характером. Разве не чудесно, если люди в этом краю будут такими? Ее сестры сидели подальше от костра, окруженные мелкой водной взвесью, и пытались ухватить храбрую красавицу за платье, а она отходила все дальше. На ее полупрозрачном лице было написано, что даже огонь не помешает ей высказаться. – Глупости, милочка, – проворчал Турмалин. – Посмотри на меня! Судя по моему новому телу, у нас теперь полно камня. Народы-каменщики никогда не голодают и не мерзнут: могут строить себе дома из камня, другим его продавать. Нет, ну вы посмотрите! Он вскинул свои огромные кулачищи и повертел ими в воздухе, случайно сбив с ветки филина. Филин взвился в воздух и раздраженно заухал. – Извини, дружище, – виновато сказал Турмалин и кое-как сложил свои исполинские руки на коленях. – Не привык еще к тому, какой я теперь. Местный покровитель камней и правда занимал теперь куда больше места. Он и его родичи состоят из всех пород камня, что встречаются в их владениях – а наши владения вчера резко выросли, – и теперь его гигантское неповоротливое тело блестело всеми оттенками черного и серого с цветными вкраплениями драгоценных камней. – Да разве это тело для покровителя камней! – фыркнул Почвенник. – Я бывал в гостях у своих бедных братьев с востока, из скалистых предгорий, и в тех краях твои родичи просто огромны – выше, чем сосны, под их поступью земля трясется! Турмалин насупился, и филин, бивший крыльями в воздухе, сел ему на плечо и утешительно похлопал по голове. – Зачем нам камни, когда есть пашни? – предсказуемо договорил Почвенник. – Вот он, залог процветания! Станем землей сельского хозяйства, и пусть все завидуют! – Я даже не собираюсь участвовать в глупом споре. Посмотрев на эти земли с высоты птичьего полета, вы бы сразу поняли, чего тут больше всего, – проворчал лесовик. – Сплошная непроходимая чаща. Эй, милочка, отойди от огня, пока не испарилась! От водной девы и правда уже шел пар, и она перетекла ближе к сестрам, которые тут же начали поливать ее, зачерпывая воду с краев своих нарядов. – Но кстати о птичьем полете: если символ нашей земли – стриж, то стихией просто необходимо выбрать… – начала Ветреница в пышном платье, но ее тут же перебил кто-то еще: – Еще чего! Лучше уж… Гомон усилился, и я закрыл глаза. Нужно набраться смелости и высказать свое мнение, которого никто не спрашивает. Я покровитель того, что нечасто оказывалось нужным в мире счастливых золотых магов, а в мире без магии и вообще ни к чему. Но сейчас оно пригодится, я уверен, что пригодится! Так что давайте-ка продолжим. Вы нашли вокруг три прекрасных вещи, а теперь прислушайтесь. Может, вы в таверне, где играет веселая музыка, или в деревне, и соседи говорят со своим псом. У нас вот потрескивает костер, ветер лениво шевелит верхушки деревьев, перебирает ветки. Надо сосредоточиться на звуке. Вы именно там, где есть, и нигде больше. Перейдем к третьей части: запахи. У нас костер и летняя ночь, нотка первой осенней гнили в воздухе, у вас, возможно, запах мыла от чистого постельного белья или аромат соломы, или пыли, или снега. Если вам кажется, что запахов нет, не обманывайтесь: мир всегда чем-то да пахнет, обязательно найдется хоть одна маленькая нота. Нашли? Отлично! Ну и два последних шага. Четвертый: прикоснитесь к чему-то, что близко от вас. Я вот сейчас коснулся земли, укрытой желтыми листьями, чуть нагревшимися от близости костра. Шаг пятый: вкус. Если вы ничего в данный момент не едите, – да и кто же думает о магии, когда занят таким чудесным делом, как еда! – то представьте у себя во рту вкус чего-то, что вам нравится. Для меня это корочка черного хлеба. Мы вообще-то не нуждаемся в пище, едим ради чистого удовольствия. Много не нужно: достаем где-нибудь самую малость, смакуем и потом долго вспоминаем, как же это было прекрасно. Это помогает создавать магию. Спор все продолжается – и никто не выигрывает, потому что каждый голосует за себя. А я смотрю на волшебный шар, который лесовик бросил в траву, касаюсь земли, прислушиваюсь и принюхиваюсь к костру, представляю вкус черного хлеба на языке. И когда на секунду мне удается ощутить все пять вещей разом, по-настоящему их почувствовать, тело прошивает легкая дрожь. Хочется вдохнуть глубже, пальцы покалывает. Вот она, золотая магия. И пока прилив не иссяк, срочно потрачу ее на то, что мне сейчас нужно. Я решительно вышел на середину круга, прямо к костру, и все замолчали. – А это что за хмырь? – спросил кто-то. – Вот так меня обычно тут и называют, – с виноватой улыбкой начал я. – А вообще-то меня зовут… – Ты какой-то страшноватый, – перебила водная дева, та самая, храбрая. Я развел своими хилыми ручками. Даже в компании, состоящей из таких причудливых созданий, я выгляжу самым странным. От этой мысли мне стало грустно, и я изо всех сил уставился на прекрасную водную деву, чтобы удержать в себе огонек золотой магии. Она взгляда не отвела – и правда храбрая. – А, я вспомнил! – воскликнул Турмалин с такой радостью, будто сам факт того, что он отыскал нужные сведения в своей каменной голове, достоин аплодисментов. – Ты этот. Не местный. Я вообще-то жил тут уже несколько сотен лет, но кивнул: друзей у меня не было. Ни тут, ни где-то еще. – Хотел кое-что сказать, – проблеял я. Мне было неловко в свете костра, хотелось спрятаться, но я стоял. Крупинки золотой магии еще теплились во мне, и, чтобы они не погасли, я коснулся древесной коры: гладкая, березовая. – Ястребы вернутся, – твердо сказал я. – Они этого так не оставят. Сейчас надо не стихию нашей новой земле выбирать, а думать, как ее защитить. – Они не вернутся! – пропищал луговой дух. Он сидел верхом на мышке, лихорадочно жевавшей травяной стебель. – У нас теперь слишком большая земля, чтобы они ее захватили! – В вопросах масштабов я бы тебе не доверял, – проворчал Турмалин. – Те, кто изгнал из своих сердец золотую магию и отнял ее у других, захотят сделать это снова. – Голос опять сел. Как же мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня поддержал! – Мы должны придумать, как этого не допустить. И у меня есть идея. Все посмотрели на меня с возмущением, которое лучше всяких слов говорило, что в глубине души каждый знал: я прав. – Давайте объединимся с людьми, – выпалил я, и по рядам прокатился ропот. Мы с людьми пересекаемся не так уж часто, но сейчас я решил, что повод – лучше некуда. Но, кажется, мнения моего никто не разделял. – Они придумают, как прогнать Ястребов насовсем! – взмолился я. – А мы им поможем. У нас есть магия, а у них – мозги! – Возмутительно, – прочавкал Почвенник, который от беспокойства начал точить зубы о какой-то корень. – Мы и сами справимся. – И чем мы будем сражаться, если Ястребы придут прямо сейчас? – не выдержал я. – Ветками? Травой? – Я умоляюще посмотрел на лесовика: он обычно был самым здравым из всех. – Люди справятся, прошу вас! Мы же все – дети одной Матери-земли, мы должны действовать вместе! Позовем в гости золотого стрижа, он-то знает, что делать! Повсюду зашумели, и я сник – глупо было думать, что меня послушают. Лесовик задумчиво подбросил волшебный шар, и в нем отразилось голубое дневное небо. – А ты в чем-то прав, – задумчиво протянул лесовик, поймав мой взгляд. – Я видел его. Золотого стрижа. И того юношу, который помог ему. Они были у меня в гостях. – И ты молчал? – возмутилась Ветреница и нетерпеливо захлопала себя по коленкам. – Какой он? Полон магии, да? Могучий? Сияет? – На мой взгляд – да, но тут уж как посмотреть. Ну, сами увидите. – Лесовик встал и гордо расправил плечи. То, что ростом он был бы человеку до колена, его величия не умаляло. – Странное создание дело говорит. Позовем их, и пусть скажут, как нам быть. Зато самим ничего решать не придется! Довод подействовал: выбор стихии грозил растянуться на целую вечность, а рассвет был уже совсем близко. – Не хочу тут никаких людей, это же наше тайное место! – неуверенно проворчал Турмалин. – Вечно они все портят. Откалывают мои камни. – А по-моему, с ними будет ужасно весело! – звонко возразила Ветреница. – Да, много портят, но зато придумали дудочки, и воздушных змеев, и стихи об ураганах, и флюгеры, и… О! А можно, я их принесу? Мне всегда хотелось подхватить кого-нибудь и просто унести! Можно? Ну пожалуйста! – Давай, – решительно кивнул лесовик, взяв на себя роль распорядителя вечера. Про меня уже забыли, и я с облегчением скользнул глубже в тень. – Только осторожно, ничего им не сломай. Люди очень хрупкие. – Само собой, – обиделась Ветреница. – Я умнее, чем выгляжу. – Да-да. В одно ухо влетит, в другое вылетит. Ветер в голове, – проворчал Турмалин, и она дунула так, что у него чуть голова с плеч не скатилась. – Зато у тебя она из чистого булыжника, – огрызнулась Ветреница. Костер потух, золу разбросало по поляне. – Ладно, пошла. Извините за костер, раздуйте снова, а? Она легко упала в воздух и скрылась, а молчаливый огненный дух скользнул на ее место. Его все побаивались: опасный он парень, но сейчас он просто тронул пепелище, и костер вспыхнул снова. На поляне воцарилась напряженная, дрожащая тишина. Все волновались, запоздало осознав, что прямо сейчас явятся люди. К людям у нас относятся сложно: любовь, страх, умиление, болезненное любопытство и вместе с этим всем – жажда их восхищения, уважения и песен. Вчера люди преподнесли нам потрясающий, великолепный сюрприз, так что сегодня их скорее любили, поэтому так легко и согласились принять гостей. И пока мы ждем, что будет дальше, позвольте я расскажу вам, что было вчера, – вдруг вы все пропустили? Золотая магия работает очень просто: когда мир еще был юн, кто-то из людей понял, что от хороших чувств любое дело спорится, и постарался испытывать их чаще. Земля тоже была юна, и в ответ на людскую доброту и радость породила магию, которая усиливается от светлых чувств и поступков, но тает от плохих. Постепенно люди приручили эту силу, научились использовать ее, и это был счастливый мир. Но счастье всегда рано или поздно заканчивается. Пока другие народы взращивали в себе аниму – силу самой жизни, любовь и радость, материал для золотой магии, – один народ, который прозвали Ястребами, променял аниму на власть Тени, ее обратной стороны. Тень тоже дает мощную магию, но холодную и темную, ту, что питается злостью и равнодушием. Наверное. Я, если честно, очень мало знаю о том, как работает теневая магия: несмотря на то, кем я являюсь, я никогда не видел Ястребов близко и боюсь их не меньше, чем обычные люди и существа. Мои братья в других, процветающих и далеких империях, посмеялись бы надо мной, – вот только империи уже давно пали под властью Ястребов, и я не знаю, пригодились ли такие, как я. Одно несомненно: ничего веселого в мире Тени нет, радость и любовь они не одобряют, и золотая магия в разоренных ими землях иссякла. Но пришел тот, кто должен был рано или поздно явиться и всех спасти, – тот, кто в самые темные времена вырастил в себе золотую магию, как цветок. Ястребы прозвали его золотым стрижом, и вот вчера, на закате, он вернул аниму огромной, бескрайней земле вокруг великого озера и к северу от него. Подавленные грустные люди ощутили в своих сердцах радость и надежду, полумертвые существа ободрились, иссохшая почва наполнилась жизнью. Но радоваться рано. Готов поспорить на свое единственное имущество, волшебное зеркальце: Ястребы так просто не отстанут от тех, кого по неосторожности выпустили из когтей. Оттого нам и нужен тот, кто сможет всех нас спасти и точно знает, что делать. Золотой стриж. – Не верю, что мы позвали людей, – прошептала самая прозрачная из водных дев, судорожно расчесывая волосы. – Как это вообще произошло? Я благоразумно скользнул за дерево – и охнул: чуть не наступил на волшебный шар, который лесовик уложил среди корней. В шаре отражалась сейчас огромная вода. Не наше озеро, какая-то другая, тревожная и серая, она словно плескалась внутри шара, от него даже пахло влажным холодом и почему-то солью. Я уже протянул руку, чтобы тронуть его, проверить, твердый он или палец провалится в эту воду, но тут лесовик сердито подкатил шар к себе. – Не трогай, – буркнул он, обнимая шар. – Рожа мне твоя не нравится, так и жди беды. Я вскинул руки, показывая, что не угрожаю, а потом сверху раздался пронзительный вскрик, и все подняли головы. Сильный, устойчивый поток ветра тащил к нам двоих, и даже издали было видно, какие они разные. Один спокойно лежал на воздушной подушке, будто дремал, второй барахтался и голосил. Ветер осторожно опустил их на поляну, будто с горки скатил, и спокойный кареглазый парень тут же поднялся. У него были примечательные уши – торчали ровно в стороны, так что я невольно проникся уважением к тому, кто ухитрился вырасти таким невозмутимым, являясь обладателем подобных лопухов. Он скользнул спиной к ближайшему дереву и обвел всех взглядом – так, будто просчитывал, на кого напасть первым.