– Выходите на Москву, – понимающе кивнул Гуров, смущенный тем, что не удержался от комплиментов в адрес своей новой знакомой. – Нет, Лев Иванович, мы, вообще-то, мало работаем на Россию. Наши заказы по большей части из-за границы. – Послушайте, Екатерина… – Можно просто Катя, – улыбнулась Калякина. – Да, Катя, можно попросить вас о консультации? Кофе с меня! – Только если вы снова не станете говорить комплименты и если это не уловка… – Слово офицера! Мне действительно нужна ваша помощь, хотя я не уверен, что получится. Видите ли, сегодня мы уже попытались посоветоваться с ювелирами по одному вопросу, но никто не смог нам помочь. Долгая экспертиза возможна, но… нам нужно получить представление по одному вопросу как можно быстрее. Желательно сегодня. Как, сможете мне уделить немного времени или у вас какие-то планы? – Ну, если вам нужна чисто профессиональная консультация, то давайте попробуем. У меня самолет только завтра. И еще две деловые встречи тоже только завтра. Через десять минут Гуров и его новая знакомая сидели в уютном открытом кафе в сквере неподалеку от здания МВД. Со стороны стойки бара доносился запах настоящего кофе, который варили в турке на горячем песке, а Лев раскладывал перед женщиной фотографии. – Эти фото сделаны были лет двадцать назад, а может, и больше. Сможете ли вы по внешнему виду украшений на этих дамах сказать, что это очень дорогие ювелирные изделия или что это дешевые побрякушки-подделки? Что золото, если это и золото, то очень низкой пробы, что камни даже не полудрагоценные, а поделочные и тому подобное? – Хм, интересную задачу вы мне поставили, – покачала головой Екатерина, вглядываясь в украшения. – А что, интересно подумать! Провести «экспертизу» по фотографии, сделанной, судя по всему, лет двадцать назад. Ну, давайте попробуем. А почему вы мне предложили это? В Москве разве мало ювелиров? Или у вас в МВД нет своих экспертов? – Честно? – спросил Гуров с улыбкой. Катя ему определенно нравилась своей независимостью, уверенностью, умением держаться. Ему вообще нравились умные люди, склонные к анализу. В таких людях присутствовало творческое начало, с ними не просто интересно общаться, у них всегда есть что почерпнуть, иногда и поучиться. – Конечно! Стоит ли вообще разговаривать, если мы не будем честны друг с другом? – Если честно, то никто из специалистов, к кому мы сегодня уже обращались, не взялся ответить на наши вопросы относительно возможной ценности драгоценностей на этих снимках. А вы мне показались натурой творческой. Те люди¸ к кому мы обращались, работают в спокойной сфере пониженного личного риска. В сфере, в которой не надо рисковать ни жизнью, ни личными финансами, не надо принимать ответственных решений. А вы совершенно иного склада человек. В вас есть творческое начало и решимость. Это, наверное, основа ювелирного бизнеса. – Насчет творчества вы правы, Лев Иванович. Мне иногда хочется писать картины, пробовать себя в роли модели. Я люблю танцы, именно танцы, в которых есть художественное начало, национальные традиции и дух, а не просто танцы в клубе на танцполе, когда плавятся мозги от бьющего в темя ритма. Ладно, давайте займемся вашими фотографиями. Екатерина взяла в руки одно фото, внимательно разглядела и женщину, и ее украшения, потом взялась за второе. Она изучала их с интересом, периодически поднося к губам кофейную чашку. Гуров терпеливо ждал. Интересно, скажет Катя что-нибудь полезное или тоже, как и другие, отделается общими словами о том, что по фотографиям невозможно вообще ничего конкретно сказать. – Ну? – не вытерпел он. – Есть идеи? Катя улыбнулась, чуть качнув своими длинными ресницами, и положила перед собой четыре фотографии в ряд. Изящным ноготочком она постучала по первой из них. – У этой женщины, я думаю, украшения отечественные. Такой дизайн был в моде у ювелиров в 50-е, 60-е годы. А вот на этом фото у нее колье иностранного производства. Я думаю, что итальянского или французского мастера. Вы только учтите, что фото маленькие, видно плохо, поэтому я могу ошибиться. Если бы вы мне фотографии только одних украшений дали, тогда и разговор был бы совсем другой. По деталям каждого украшения можно многое сказать. – Вы изучали историю ювелирного дела? – Ну, не то чтобы я конкретно этим занималась или окончила соответствующий вуз, но приходилось знакомиться с работами отдельных известных мастеров, ювелирных школ. Мы ведь тоже на месте не стоим, разрабатывая дизайн своих украшений. Пытаемся взять самое лучшее, найти что-то интересное. Копировать не пытаемся, ищем свое лицо, но определенные вещи, безусловно, вдохновляют. Думаю, что у этих женщин на фотографиях все настоящее, не бижутерия. А вот у этой украшения старинные, возможно, еще дореволюционные. Они не просто дорого стоят из-за золота и камней, они имеют еще и чисто историческую ценность. – Кать, а по каким признакам вы определили, что украшения настоящие, что камни в них драгоценные, а не полудрагоценные, не поделочные? По виду? По блеску? – Не только, – засмеялась Калякина. – Тут много тонкостей. Просто я смотрю на платье этих женщин, понимаю, какие это годы, оцениваю уровень их достатка. Ведь не всегда женщины надевали именно свои собственные украшения. – Интересная мысль, – покачал головой Лев. – Это надо учесть. Она могла их одолжить, взять напрокат. – Так вот, если исходить из уровня достатка этих женщин, думаю, не все самые дорогие камни могли быть на их украшениях. Достаток у них, возможно, был высокий, но не безграничный. Например, красного алмаза в их украшениях не может быть. Редкий минерал, и стоимость его астрономическая. На него даже нет какой-то определенной цены, сколько просят, столько и платят. Да-да, Лев Иванович, – поймав удивленный взгляд сыщика, усмехнулась Катя. – Есть и такие минералы. Вот этот, голубоватый в серьгах, не может быть грандидьеритом, потому что его стоимость за один карат начинается от 300 тысяч. Долларов, конечно. Вот это красный камень на перстне может быть рубином. Его стоимость от 15 тысяч долларов за карат. Если на даме действительно дореволюционные изделия, то, может быть, это наследство? Она сама могла не иметь такого достатка, чтобы покупать такие украшения, а ее предки могли. Кстати, до революции рубины широко использовались в элитном ювелирном производстве. А вот это не александриты, скорее сапфиры. – Одним словом, вы полагаете, что эти драгоценности могут быть настоящими? И вы это определили по их внешнему виду? – Лев Иванович, – снисходительно засмеялась Катя. – Вы полагаете, что на такой вот прием дама могла прийти в дешевой бижутерии? Или в дешевой подделке? Я просто пофантазировала о том, какие это могут быть камни, ведь я близко их не видела. Я сужу по форме и художественному оформлению изделий. Но главное – обстановка. Видно, что дамы не из низов, что они жены состоятельных или высокопоставленных мужей. На них не может быть чего-то дешевого. Не по статусу. Вот и вся логика. – Вы меня сразили, Екатерина Владимировна! – Гуров достал из бумажника визитную карточку и протянул женщине: – Не только Саратов слывет гостеприимным городом. Когда будете в Москве еще, прошу, звоните. Буду рад увидеться с вами, познакомлю с женой. А еще сходим на ее спектакль. У меня жена – актриса театра. – Теперь вы меня сразили! – Катя сделала большие глаза, принимая визитку. – Чтобы у полковника из уголовного розыска женой была актриса театра! Обмен состоялся, приму ваше предложение во время своего следующего визита в Москву… Договорить Калякина не успела, потому что на них буквально обрушилась со всей своей неудержимой энергией неожиданно появившаяся Виола Палеева. Прижав руку к груди, актриса торопливо кивнула собеседнице Гурова, а потом схватила его за руку и уселась рядом с умоляющими глазами. – Лев Иванович, спасайте! Прошу вас, войдите в наше положение! – Она дергала руку полковника, успевая оценивающе поглядывать на незнакомку, сидевшую напротив. – Да подождите вы! – Гуров с трудом вырвал свою руку из цепких пальцев актрисы. – Объясните хоть, что происходит! От чего вас надо спасать? – Кто ваша собеседница? – Виола широко улыбнулась новой знакомой Гурова, а потом протянула ей руку: – Виола Палеева! – Так, спокойно! – Лев дождался, пока Катя представится в ответ, потом решил вмешаться: – Екатерина – наш консультант в одном деле. Я ее просил о беседе. Виола, вы, право, умеете внести штормовые нотки в любую ситуацию. Давайте я вас познакомлю еще раз. Это Екатерина Калякина, бизнесвумен из Саратова, представляет ювелирный бизнес. А эта шумная дама – подруга моей жены и тоже актриса Виола Палеева. – А я вас знаю, – оживилась Катя. – Значит, это ваш театр приезжал к нам в город, и я была на вашем спектакле. А кто ваша жена, Лев Иванович? – Мария Строева… – Вот это да! Строева – ваша жена? Ну у меня сегодня и день – полон сюрпризов! – Ну, все, разобрались. – Виола жестом подозвала официанта, попросила принести ей сок, а потом деловито обратилась к Гурову и его знакомой: – Ребята, есть проблема. – Господи, Виола! – взмолился Лев. – Ну что у вас опять стряслось? – У нас сегодня в театре капустник, Лев Иванович. Я написала сценарий, у нас уже все отрепетировано. И я попросила Машу приехать, поучаствовать. Просто приехать на такси и просто сыграть несколько реплик из зала. Не со сцены… – Я знаю, Маша отказалась, и я на все сто процентов на ее стороне! – отрезал Гуров. – Ну и что, что капустник! Знаю я вашу театральную традицию. Но и вы Машу поймите. Молодежь прекрасно сыграет все без нее, а ей надо лечить ногу для нового спектакля. Чем быстрее у нее заживет травма, тем быстрее она выйдет на сцену. Вы же понимаете, Виола, что она ждала этого спектакля, что он ей важен. Она ведь не играла на премьере из-за вывиха, но ей хочется вернуться. Так что капустник не самое главное для нее сейчас. – Лев Иванович, но я тоже Машеньку понимаю! – горячо заверила Гурова Палеева. – Поэтому так и обрадовалась, когда увидела вас здесь. Я ведь специально ехала к вам, чтобы поговорить, а потом увидела вас здесь с Екатериной и поняла. Эта молодая женщина – то, что нужно, именно такой образ и нужен нам по сценарию. Лучшего и искать не стоит. Катя, вы согласны сыграть у нас? Калякина поперхнулась кофе и ошарашенно уставилась на актрису. Гуров, еще не до конца понимая, чего хочет Палеева, переводил взгляд с одной женщины на другую. – На что я должна согласиться? – медленно спросила Катя. – Сыграть вместо Марии на нашем капустнике. Поздно менять сценарий, а другой образ я не хочу. Вы прекрасно подойдете внешне. Это то, что нужно. И с вашим голосом, с интонациями я вам помогу. Всего несколько фраз. У нас была идея непонимания между поколениями, осуждения и сарказм из зала, но вы – молодая красивая женщина, и мы чуть изменим смысловую нагрузку. Это будет конфликт между миром театра и реальным миром. Конфликт между фантазией и жестким прагматизмом. Вы будете жестким прагматиком! – Я? – Катя беспомощно посмотрела на Гурова. И тут Льва разобрал смех. Он сдерживался, стараясь не обидеть Палееву и тем более не смутить и не обидеть Екатерину, но комизм ситуации дошел до него в полной мере, и после напряжения последних дней он просто не мог уже сдерживаться. Женщины смотрели на него. Палеева осуждающе, Катя с надеждой. Надеждой на что? Калякина могла встать и уйти, но она сидела. И тогда Гуров взял себя в руки, стал немного серьезнее и уверенно проговорил: – Знаете, Катя, а ведь это ваш шанс. Я бы на вашем месте согласился, тем более что вечер у вас сегодня свободен, вы мне сами сказали. И вам предлагают сделать его незабываемым. Участвовать в театральном капустнике вместе не только с молодыми актерами, но и с ведущими мастерами сцены. Знаете что? Поехали! Поехали все вместе! Когда Гуров после устроенной в их квартире репетиции проводил Виолу Палееву до такси, он еще долго стоял у тротуара, глядя на проезжающие машины. Начинало темнеть, и скоро придется везти Катю в театр, где их будет ждать Виола. Он подумал, что часто в жизни случается непредвиденное, совсем неожиданное. Или может случиться. Вот и Катя Калякина, с которой его так неожиданно свела судьба, через пару часов окунется в волшебный мир театра, где оказаться совсем не думала. Вытащив телефон, Лев набрал Крячко. – Стас, ты в управлении еще? Слушай, я сегодня познакомился с одной женщиной, у нее ювелирный бизнес. И она подтвердила, что на обоих фото – и жены Борисовского, и жены Колотова – драгоценности, видимо, настоящие. Они просто не могут быть ни подделкой, ни дешевой бижутерией из поделочных камней. Статус обязывает, понимаешь. У них был высокий статус, не могли они надеть в виде украшений что-то другое. А мы с тобой не подумали об этом, привлекали и дергали консультантов, а там ведь все просто. – Но тогда получается, что и жена генерала Бурунова имела настоящие драгоценности, – ответил Стас. – Ты понимаешь, что мы теперь имеем? У нас есть общий мотив на все три преступления, и мы вполне можем называть три смерти преступлениями. Слишком много совпадений. Их кто-то нашел, таких вот троих, а может, и не троих… чьи жены давно скончались, и у каждой при жизни были драгоценности. – Вот и я о том же. Гуров вернулся домой, тихо открыл дверь и вошел в прихожую. Маша и Катя сидели в гостиной и пили чай, тихонько беседуя. Гуров прислушался, жена расспрашивала гостью о ее работе, увлечениях. Кажется, они подружились. – Нет, не я главная в нашей фирме. Главным всегда был и остается мой отец – ювелир Владимир Борисович Калякин. Он основатель этого дела, на его плечах оно лежит, он его вытянул в трудные годы, стоял у истоков, заразил нас с братом этим… нет, Маша, не бизнесом, этим искусством. Гуров слушал и удивлялся, что Катя рассказывает о своем бизнесе не столько с гордостью, сколько с теплом, так говорят о чем-то родном, о детях, о близких. Но фирма и была создана близкими. И дело стало родным. Как и у него когда-то его работа в уголовном розыске. – Давно, еще в 1977 году, нашего отца пригласили учеником в ювелирный цех, – рассказывала Катя. – Тогда это был единственный ювелирный цех на всю нашу область. А мастером и учителем был Гарри Сергеевич Роузенфельд. В начале 80-х Гарри Сергеевич уехал в Германию со своими сыновьями. А потом отец ездил к Гарри Сергеевичу по приглашению. Мастер показал папе свою мастерскую и даже приглашал его там работать. Вот после этой поездки наш отец задался целью создать свою частную мастерской. Получилось у него только в 90-х, когда можно было законно заниматься предпринимательством. Отец был уже ювелиром 4-го разряда, а их существовало в то время всего пять. А потом и мы с братом Кириллом подросли. Так что теперь нашей мастерской уже 42 года. – А ваш брат Кирилл тоже стал мастером? – О, Кирилл не только перенял огромный опыт отца, но и сам уже передает опыт молодым ученикам. К нам часто приходят заказчики от других мастеров и говорят, что им посоветовали обратиться к нам, что их задумку, их мечту никто не сможет выполнить лучше нас. – Катюша, а вы в мастерской чем занимаетесь? – спросила наконец Маша. – Я окончила в Саратове экономический университет, поэтому в мастерской я и PR-директор, на мне и вся управленческая деятельность, и бухгалтерия, и по заказам консультирую. Мы были призерами нескольких российских и международных выставок. Являемся партнерами различных городских и областных мероприятий, в том числе и благотворительных. Лауреаты премии «Лучшие из лучших Саратовской губернии» в номинации «Золотые руки», премии «Лидер года» в номинации «Лучшая ювелирная мастерская». – Трудно работать, конкуренция, наверное, огромная? – У нас очень хорошее производство, даже 3D-оборудование имеется. Возможности есть делать очень сложные вещи, эксклюзивные. – У вас мастерская в Саратове, в самом центре? – Вы были у нас на проспекте Кирова? – Были, – подтвердил Гуров, заходя в комнату. – Это ваш саратовский Арбат, длинная пешеходная зона. – Отстаете от новостей, Лев Иванович, – улыбнулась Катя и бросила взгляд на часы. – Сейчас пешеходная зона стала еще больше, до самой Волги. А наша мастерская находится между консерваторией и кинотеатром «Пионер». Проспект Кирова, 7. – Вот это да! – посмотрела на мужа Мария. – А мы ведь с тобой там столько раз гуляли и не знали. Но теперь обязательно придем к вам на экскурсию, когда будем в вашем городе на гастролях. Катя, остался час до начала капустника, вам пора! Лева, поухаживай за гостьей и начинающей актрисой.